Жестокие наследники

— Он и Джия — мои лучшие друзья. Мои единственные друзья. Трудно доверять людям, когда ты не уверена в их намерениях.

Не то, чтобы люди выстраивались в очередь, желая подружиться со мной после того, как Римо пустил слух о моей убийственной крови.

Его пристальный взгляд скользнул по моему лицу.

— Я помню, когда дайла ужалил тебя. Сук ревел, когда я добрался на место.

Я вздрогнула при воспоминании об укусе и о том, как я испугалась, когда почувствовала, как яд течёт по моим венам. Я сказала Джии, что она может взять жемчужные серьги, которые Нима подарила мне после своей поездки на Южное море, а Суку сказала, что он может взять мой складной телевизор — первый в Неверре. Последнее, что я запомнила перед тем, как моё сердце остановилось, было то, что Джия велела мне заткнуться и что она ненавидит жемчуг.

Римо вернул бутылку мне в руки, и я опустошила её.

— Знаешь, что я помню? Каким разочарованным ты выглядел, узнав, что я выжила.

На мгновение воцарилась тишина.

— Разочарованным? Я… я не был разочарованным.

— Значит, сердитым? Раздражённым? — я взглянула на сильные линии его профиля. — Всё в порядке, Римо. Вода под мостом. Воздух под порталом.

— Ты ужасно разбираешься в людях.

— О, правда?

— Да, правда.

Я немного приподнялась.

— Каким же ты тогда был?

— Передай мне вино.

— Бутылка пуста.

Он встал, пересёк комнату и стал выбирать вторую бутылку.

Когда он направился обратно ко мне, я сказала:

— Мы собираемся напиться.

— Таков наш план. По крайней мере, мой план.

— Я согласна с твоим планом.

Я встала, и комната немного закружилась. Я уже была на пути к опьянению.

Я схватила кусочек своего шара и снова соорудила штопор, затем передала его Римо. Как только он выдернул пробку, я швырнула комочек пыли обратно в шар и села на место, ударившись копчиком о стену, потому что неправильно рассчитала расстояние.

Забывшись по пути, я добралась до места назначения.

Римо поднес бутылку ко рту и отпил. А потом выпил ещё немного. Когда он снова сел рядом со мной, то сказал:

— Напуган и испытывал облегчение.

— Что?

— Что я чувствовал в тот день, когда тебя ужалил дайла.

Моему одурманенному мозгу потребовалась целая минута, чтобы вычислить, в чём он признался.

— Почему?

— Потому что, Амара…

Был ли это румянец, снова покрывший его лицо? Вместо того чтобы поддразнивать его по этому поводу, я подождала, добавит ли он что-нибудь. «Потому что, Амара» это было не очень-то подходящее объяснение.

— Что хорошего в герое без злодея?

Мои глаза расширились, затем я моргнула. А потом я рассмеялась.

— Я твой злодей? — в перерывах между приступами веселья я сказала: — Тот ещё злодей. Боится привидений и совершенно не умеет подниматься по лестнице, — я вытерла уголки глаз и толкнула его локтем здоровой руки. — Никто не стал бы читать эту историю.

И хотя он даже не улыбнулся, его глаза заблестели. Даже его губы, казалось, сияли. Вероятно, это эффект выпитого мной вина, которое сделало его черты такими сияющими. Когда я снова подняла на него глаза, то обнаружила, что он смотрит на меня с тревожной напряжённостью.

Моё дыхание сбилось, рассеивая слишком много кислорода по всему телу. В голове у меня стало легко, в груди тоже. А потом всё во мне стало слишком напряжённым. Я выхватила вино из его рук и выпила.

— Я всё ещё буду злодеем в твоей истории, если мы выберемся отсюда?

— Когда.

Я нахмурилась.

— Когда мы выберемся отсюда. Никаких если. И если ты перестанешь быть злодеем, тогда я перестану быть героем.

— Ты столько раз спасал злодея, что заслужил статус героя на всю жизнь.

— Да? — его голос звучал забавно, одновременно хриплый и слегка пронзительный.

Очевидно, он тоже выпил слишком много вина.

Я положила голову ему на плечо.

— Возможно, ты даже стал героем злодея.

Я не просто так это сказала. Я крепко зажмурилась, жалея, что не могу испепелить эти слова.

— Это говорило вино.

Его плечо дёрнулось, и я подумала, что он отталкивает меня, но затем он обвил руку вокруг моей спины и положил ладонь на мой ноющий бицепс. Должно быть, я поморщилась, потому что он скользнул пальцами по моим ребрам.

— Здесь я надеялся угостить тебя алкоголем, чтобы получить второе бесплатное пип-шоу³; вместо этого зарабатываю статус героя на всю жизнь. Тюрьма — не так уж плохо.

Я улыбнулась, его юмор развеял моё растущее унижение.

— Да ладно, это ужасно, но твоя сокамерница просто потрясающая.

Он усмехнулся, и вибрации в сочетании с его теплом заставили меня ещё немного погрузиться в него.

— Хотя её сложно держать в руках.

Сделав несколько вдохов, я сказала:

— Хорошо, что у тебя такие большие руки.

Опьянённый мозг сделал мои мысли очень щекотливыми.

Упомянутая большая рука сжала мой бок чуть сильнее, а затем Римо упёрся своей щетинистой челюстью мне в лоб.

— Мы должны попробовать поспать.

— Да. Мы должны.

Хотя бы для того, чтобы перестать произносить позорные пьяные заявления. Большие руки? Серьёзно, Амара?

Несмотря на то, что я не думала, что засну, я явно недооценила свой уровень усталости, потому что провалилась в кроличью нору сна так же быстро, как провалилась через портал.

ГЛАВА 20. ОБЛОМКИ

Я медленно проснулась во рту у меня стоит привкус уксуса, нёбо несвежее, левая рука налилась свинцом, а ухо онемело оттого, что оно всё ещё прижато к плечу Римо. Я заморгала, оглядываясь по сторонам и задаваясь вопросом, спала ли я минуту или несколько часов. Моё шевеление, должно быть, разбудило Римо, потому что его голова оторвалась от моей, а ладонь оторвалась от моей грудной клетки.

Я подвинулась, чтобы он мог убрать свою руку с моего плеча, а затем встала и потянулась. Прежде чем молчание успело стать неловким, я сказала:

— Готов проверить, осталось ли что-нибудь от нашего мира, герой?

Моя реплика заставила его улыбнуться. Что, в свою очередь, заставило меня улыбнуться.

Хорошо. У нас всё было хорошо.

Он провёл ладонями по щекам, затем встал.

— Как твоя рука? Опухла?

Из-за тканевой повязки, компрессионного рукава и слабого освещения я не могла ничего сказать.

— Не знаю.

Он отодвинул белую ткань и ткнул пальцем в мою плоть. Мне показалось, что тыкнул прямо до самой кости. Когда я зашипела, он прекратил тыкать и спрятал мою руку обратно в ткань.