Жестокие наследники

— Перестань дёргаться, Трифекта. Я пытаюсь помочь тебе, а не соблазнить.

От его слов мне стало жарко во всём теле. Несмотря на то, что я всё ещё хотела, чтобы между нашими телами была дистанция в милю, я перестала сопротивляться ему.

— Я и не думала, что ты меня соблазняешь, — проворчала я. — Я просто не люблю, когда со мной нянчатся.

На его губах заиграла улыбка.

— Я думал, принцессам нравится, когда с ними нянчатся.

— Ты ничего не знаешь о принцессах.

— Как насчёт того, чтобы ты рассказала мне о том, каково это расти с легионом волшебных стражей в твоём распоряжении и бригадой слуг на побегушках?

— Ты что, смеешься надо мной?

Его улыбка исчезла, и он почесал за ухом.

— Нет, Амара. Мне, правда, любопытно.

Его резкость в сочетании с обращением ко мне по имени заставили меня смягчиться.

— Это ошеломляет. Все всегда осуждают тебя, оценивают твои потребности, встают по стойке «смирно», когда ты входишь в комнату. Не говоря уже о том, что карусель охранников не даёт мне много времени, чтобы наладить отношения с кем-либо из них.

Он нахмурился.

— Охранники назначены для того, чтобы защищать тебя, а не для того, чтобы болтать с тобой.

— Я поняла.

Помолчав, он отважился добавить:

— Хотя не может быть, чтобы всё было так уж плохо.

— Нет. Но это не… не всегда легко подать правильный пример. Чтобы быть правильным примером. Я провела большую часть своего детства, мечтая, чтобы у меня было не так много способностей, потому что сила привлекает к тебе внимание, а иногда, — я пристально посмотрела на него, — порочащие прозвища.

Восьмиугольный металлический знак «Стоп» застонал и прогнулся под его ботинками.

— Иногда прозвища рождаются из ревности.

— Ты ревнуешь меня?

Он посмотрел на меня сверху вниз сквозь свои темно-каштановые ресницы.

— А кто нет? У тебя есть всё. Ты даже симпатичная. Ты могла бы, по крайней мере, родиться с несколькими бородавками на лице или слабым подбородком.

Я моргнула, глядя на него.

— Ты думаешь, я хорошенькая?

Он наморщил лоб, как будто мой вопрос причинил ему физическую боль.

— Снаружи.

Если бы обе мои руки не были обездвижены, я бы ударила его.

— Ты такая задница.

Его глаза вспыхнули ещё зеленее.

— Я больше, чем просто отличная часть тела.

Я покачала головой, когда мы затоптали указатель станции, на котором было напечатано название города. Казалось, что мы прибыли сюда неделю назад, и всё же прошло не больше суток с тех пор, как нас затянуло через портал. Может быть, даже меньше суток.

— Что у моего деда есть на твоего отца? — внезапно спросил Римо.

Его вопрос заставил меня остановиться, что, в свою очередь, заставило остановиться его. Я отпустила его руку, и он не протестовал, потому что мы достигли платформы, где риск моего падения был минимален.

— Что ты имеешь в виду?

— Твой отец ни за что не согласился бы выдать своего единственного ребёнка замуж за внука человека, которого он едва терпит, если бы ему нечего было выиграть от этого союза.

Я прикусила нижнюю губу.

— Я не могу это обсуждать.

Его поза изменилась, он расставил ноги шире, а затем скрестил руки на груди.

— Почему?

— Потому что…

Тьфу. Как я должна была сказать кому-то, кто не раз спасал мне жизнь, что я не полностью ему доверяю?

— Потому что?

Я заглянула в зелёные глубины его глаз.

— Если я скажу тебе, и мы выберемся отсюда, и ты используешь это против меня…

— Я не буду.

— Откуда мне знать, что ты этого не сделаешь?

— Потому что я даю тебе своё слово.

— И я должна просто поверить тебе на слово?

Он расправил плечи.

— Ты всё ещё не доверяешь мне.

Я начинала, но достаточно ли я ему доверяла? Я потрогала свою перевязь, от тяжести его внимания мне стало необычайно неуютно. Я выпрямила спину и перестала дергаться.

— Ты мне доверяешь?

Он плотно сжал губы.

— Ты права. Мы ещё не добрались к этому, не так ли?

Но доберемся ли мы когда-нибудь туда? Я осмотрела кратер, заполненный обломками, окруженный крутыми горами. Сколько клеток и сколько дней потребуется, чтобы восстановить недоверие поколений? Можно ли его вообще починить? Когда крепкий узел его рук ослаб, и он повернулся к поезду, я поняла, что нам с Римо нечего было чинить, потому что у нас вообще никогда не было ничего, что можно было бы сломать. Что у нас действительно было, так это сила построить что-то новое.

Вздохнув, я решила заложить основу.

— Иба убеждён, что Грегор укрывает Кингстона и готовит его ко второму перевороту.

Брови Римо чуть не сошлись в поцелуе.

— Кингстон был казнён четыре года назад.

Давление на моё сердце ослабло. Несмотря на то, что я сказала это не для того, чтобы проверить знания Римо или его принадлежность к какому-либо союзу, я была рада обнаружить, что эта новость озадачила его. Если бы он не был… Небеса, я не хотела думать об альтернативе. Одно дело — быть родственником чудовища, и совсем другое — резвиться с ним.

— Очевидно, он не был казнён.

— Это было публично.

— Это показывали по телевидению, — поправила я.

— Ты хочешь сказать, что это была инсценировка?

Я ждала, пока информация уляжется.

— Ну и что? Твой отец думал, что соединение наших сущностей заставит моего деда признаться в каком-то гнусном плане?

— Нет. Он думал, что это осчастливит его и заставит позабыть о его гнусном плане.

В памяти всплыл эпизод, когда Грегор и Римо стояли у моей кроватки.

— Посадить на трон собственную плоть и кровь… это лучше, чем посадить туда марионетку.

Римо поднёс руку к затылку и помассировал его, как будто наш разговор вывел его из себя.

— Но ты не собиралась доводить эту затею до конца.

Нет? Неужели он думал, что я каким-то образом передумала? Вместо того чтобы указать, что я всё равно не собиралась этого делать, я сказала:

— Я буду верна тебе и нашему союзу столько, сколько потребуется, чтобы выяснить местонахождение Кингстона.