Жестокие наследники

— Сломана, не так ли? — спросила я.

— Я не уверен. Но что бы ты ни делала, не используй её сегодня.

— Сомневаюсь, что смогла бы, даже если бы захотела. Как твоя голова?

Вчера вечером я съела кусок пирога; Римо, насколько мне известно, ничего не ел, а вино на голодный желудок было убийственным.

Он потёр лоб.

— Бывало и хуже.

Мне было любопытно, когда это могло быть хуже, потому что лично мне казалось, что мой мозг подпрыгивает внутри черепа.

— Хватай виту, и пошли.

Я подняла свою татуированную руку к шару, который, словно перышко, опустился мне на ладонь. Поскольку это был наш единственный источник света, я не выключала его, пока мы пробирались к выходу.

Прежде чем отпереть дверь, Римо сказал:

— Встань позади меня.

Поскольку я не хотела, чтобы меня ещё больше потрепали, я так и сделала.

Щёлкнула задвижка, а затем Римо распахнул дверь, и сложилось впечатление, что каждый предмет мебели и каждый кирпич гостиницы собрались в подвале. Клянусь, всё продолжало надвигаться, рушиться, катиться. В какой-то момент я подумала, что нас заживо похоронят под стульями, треснувшей керамикой и разбитыми зеркалами, но, к счастью, наплыв прекратился. К сожалению, к тому времени, когда он прекратился, куча, на которую нам нужно было взобраться, была предательски высокой и усеянной зазубренными остриями.

— Есть какие-нибудь советы относительно того, какой инструмент я могла бы сделать из своей пыли? Кроме зажигалки… Вряд ли устраивать погребальный костёр было бы очень безопасно, учитывая, что здесь нет выходов.

— Гипс. Тебе следует наложить гипс.

— И как это нам поможет?

— Это обездвижит твою руку и защитит её.

Эта забота заставила меня сжать губы и кольнула в сердце. Отложив его доброту, чтобы проанализировать позже, я уставилась на гору, пока меня не осенила идея. Та, которая помогла бы нам. Не только мне.

— Отойди, Фэрроу.

— Зачем?

— Затем что я хочу кое-что попробовать.

— Стоит ли мне беспокоиться?

— Всегда. В конце концов, я — Трифекта.

Он едва заметно ухмыльнулся и отступил назад.

Я превратила свой светящийся шар в ведерко с клеем, которое протянула ему, потому что оно было чертовски тяжёлым.

— Ты можешь его подбросить?

Его брови поползли вверх.

— Что это?

— Клей. Он скрепит обломки вместе и покроет все острые края.

— Ты думаешь, этого достаточно?

— Ха. Это волшебный клей.

Я не была уверена, убедили ли его мои слова, но, тем не менее, он выплеснул мою смесь виты на кучу веток и стекла. Через несколько минут я ткнула ботинком в основание кучи. Она была твердой, как бетон. Римо проверил место повыше в куче. Когда отдачи не последовало, он полез наверх. Потолок был таким низким, что ему приходилось пригибаться.

— Ты умная маленькая хитрюга.

Он протянул мне руку.

Я улыбнулась, моё сердце билось в такт со здоровой рукой. Я схватила его протянутые пальцы, находя опору для ног в неподвижном холме. Оказавшись наверху, мы поползли туда, где должна была быть лестница. Края сломанных предметов впивались нам в колени и голени. Римо покопался в куче мусора, пока не обнаружил одну из цементных ступенек. Как только ему удалось встать, он кивнул на неподвижный холм.

— Собери свою пыль.

Моя пыль? Неужели это сорвалось с его языка?

Я начала водить ладонью по холму, когда он сказал:

— Вообще-то, подожди.

Я сжала пальцы в кулак и уже собиралась спросить, что он забыл внизу, в подвале, когда его предплечье обвилось вокруг моей талии.

— Ладно, давай.

Ошеломлённая его непрестанной внимательностью, я медленно разжала пальцы, и золотистые пряди виты завились, как дым. Всё затрещало и задребезжало, как будто каждая палка была сама по себе. Конечно же, холм изменил форму, местами опустившись, в других местах вздувшись, и его изменения повлияли на беспорядок на лестничной клетке. Всё снова покатилось и закувыркалось, хлынув, как горный ручей во время таяния снега.

Римо крепче обхватил меня за талию, удерживая от того, чтобы меня не унесло в обломки. Как только сход закончился, он сказал:

— Возьми меня за руку.

Я обшарила стену в поисках перил, но ничего не нашла. Прикусив губу, я вложила свою руку в его, затем медленно сделала пируэт. У меня скрутило живот, и не только из-за вчерашнего фестиваля вина. Не встречаясь с ним взглядом, я последовала за ним вверх по лестнице, давление на мои пальцы ослабевало и усиливалось по мере того, как мы поднимались. Когда мы добрались до отверстия — выбоины среди гигантского поля обломков, я высвободила свои пальцы из его и развернулась, решив оценить масштабы разрушения.

Единственное, что осталось в долине, это поезд. Он поблескивал красным и серебром в ярком свете. Я отвернулась от него и увидела, что Римо, прищурившись, смотрит на крутой берег, по которому нам нужно будет взобраться, чтобы добраться до портала. Он казался каким-то образом круче и выше, как будто торнадо не только сравнял с землёй город, но и раскопал долину.

— Хотела бы я сделать ховерборд.

К сожалению, мы не могли изготовить электронное устройство из виты.

— Было бы практично.

Он запрокинул голову, оценивая величину каменной стены, а затем окинул взглядом блестящее поле обломков, и его взгляд остановился на вырванном с корнем дереве.

— Если ты сделаешь мне топор, я мог бы попробовать разрубить ствол и сделать лестницу.

— Или я могла бы сделать лестницу. Очень тонкую.

— У тебя не хватит пыли для лестницы. Даже для тоненькой.

Я вздохнула.

— Нам понадобится больше одного дерева, чтобы сделать достаточно высокую лестницу. И как мы склеим все деревяшки вместе?

Он пожал плечами.

— С помощью твоего волшебного клея.

— А как насчёт веревки с крюком? — предположила я.

— Я не смогу размахнуться так высоко.

— Может быть, я смогу поднять его на самый верх.

Он выдохнул долго и глубоко.

— Не получится, если к нему прикреплено что-нибудь тяжёлое.

Я сделала шаг, и хрустнуло стекло. Большой заострённый предмет, напомнивший мне тот, что торчал из спины Римо.

Должно быть, я слишком долго смотрела на это, потому что он сказал:

— Даже не предлагай этого.

Я сморщила нос.

— Я и не собиралась.

— Мы возвращаемся к поезду.

— А что, если следующая камера окажется хуже?

— А что, если она будет лучше?

— Ты отвратительно оптимистичен.

Это придало его жесткому выражению лица мягкость.

— Один из нас должен быть таким. Кроме того, ты когда-нибудь встречала героя-пессимиста?

Я закатила глаза, и мы направились к поезду. Когда я дважды поскользнулась и чуть не врезалась лицом в щебень, потеряв равновесие из-за конечности, прижатой к моему туловищу, Римо подхватил мою размахивающую руку и удержал её. Я попыталась высвободить свои пальцы из его хватки, но он просто сжал сильнее и прижал мою ладонь к своей мозолистой.