Жестокое искушение

Зажигалка оказалась в моей руке прежде, чем осознал, и я щелкнул ею.

— Можешь поклясться своей жизнью, что он никогда этого не увидит?

— Ты не посмеешь. — Она смотрела на меня с широко раскрытыми глазами.

— Детка, ты даже не представляешь, на что я способен.

Она скрестила руки на груди и сузила свои голубые глаза, полные гнева.

— Хорошо, я клянусь, что никакой другой мужчина не увидит это белье.

Моя улыбка медленно расползлась по лицу.

— Неправильный ответ.

Она могла пытаться дерзить мне, но это не спасло бы ее. Маленькое пламя едва коснулось тонкой черной папиросной бумаги, прежде чем жадный огонь поглотил ее.

Челюсть Лины отвисла, ее глаза расширились от ужаса. И… печали…

Черт, я не хотел расстраивать ее. Я пытался этого избежать. Находиться рядом с Веллингтоном, одетой или нет, было опасно для нее во многих отношениях.

Я отшвырнул дымящийся пакет подальше от нас и прижал ее к каменной стене, заставляя посмотреть на меня со слезами на глазах.

— Смотри на меня, Лина.

Вопросы и неуверенность крутились в ее глазах, как маленькие голубые водовороты хаоса.

— Почему, Оран? Почему ты это делаешь?

Нас разделял всего дюйм, и мое тело кричало от необходимости сократить это расстояние, настолько, что мое дыхание стало прерывистым и поверхностным.

— Потому что тебе это нужно. Тебе нужна моя помощь, хочешь ты этого или нет.

Это должно было быть ложью — фразой, которую сказал, чтобы завоевать ее доверие, — но вместо этого слова звучали искренне даже для моих собственных ушей. Когда дело касалось ее, мои действия больше не были мотивированы исключительно местью. Я не знал, что это значило для меня, и не хотел об этом думать.

Наклонил лицо к ее, притягиваемый невидимой силой, которую невозможно было игнорировать. Мои губы скользили над ее кожей — ее виском, щеками, губами. Я никогда не касался ее, однако, мое тело горело от сдержанности, но держал себя в руках.

Лина дрожала подо мной.

Ее губы слегка приоткрылись, и я почувствовал тепло, когда ее грудь поднялась и напряглась, приближаясь к моей. Мы застыли в бесконечном моменте напряжения, в то время как шепот моих слов из клуба эхом раздавался в воздухе.

Поцелуй меня.

Поцелуй меня.

Поцелуй меня.

Как игла, вонзившаяся в воздушный шар, хаос взорвался, когда Лина бросилась на меня, ее губы столкнулись с моими, а руки притянули ближе.

Слава Христу.

Я ответил с тем же отчаянием. Притянул ее роскошное тело к своему и поглотил ее поцелуй. Ее язык, скользящий по моему, превратил мой член в камень. Он так сильно давил на молнию, что я боялся, что она оставит постоянный след. Моя физическая реакция на нее была неоспорима. Что удивило еще больше, так это моя эмоциональная реакция. В тот момент, когда ее тело растворилось в моем, я одичал от желания обладать ею. Присвоить полностью, чтобы она забыла, что любой другой мужчина вообще существовал.

Ее подчинение желанию, пульсирующему между нами, было знаком того, что я добиваюсь прогресса.

Это сделало меня ненасытным до большего.

Крошечный намек на то, каково это — иметь ее для себя, перевернул мой мир с ног на голову. Ее прерывистый стон, вырвавшийся из губ. Ее пальцы, вцепившиеся в мои волосы. Ее зубы, укусившие мою нижнюю губу.

Как поцелуй с кем-то еще мог сравниться с этим?

Это было невозможно.

Она разрушила мои прежние стандарты и навсегда изменила мое восприятие. Она отметила меня так, что это нельзя было увидеть, но я знал, что это было там, и будь я проклят, если не найду способ ответить ей тем же.

Я ненавидел то, насколько сильно хотел ее.

Она даже не скрывала, что хранит секреты, а я клялся, что не потерплю ничего, кроме абсолютной прозрачности в любых будущих отношениях. Лина была воплощением всего, чего не хотел. Я не мог понять, что со мной не так, и потеря контроля над своими собственными желаниями сводила с ума.

Мы неохотно оторвались друг от друга, нуждаясь в воздухе. Ее глаза оставались закрытыми, будто она наслаждалась моментом. Или сожалела о нем. Оба варианта были одинаково вероятны, когда дело касалось ее.

Я выпустил глубокий, покорный вздох, мой лоб опустился на ее.

— Это ничего не меняет, да?

Медленно, так мучительно медленно, она покачала головой из стороны в сторону, движение было нежным прикосновением к моей коже, словно шепот извинения.

— Хорошо, что легко не сдаюсь, — пробормотал я, легкая улыбка зацепилась за уголок моих губ, когда она тихо рассмеялась.

— Ты невозможен. — Она отстранилась, ее взгляд скользнул к теперь уже пылающему пакету с бумагой и шелком. — И ты должен мне новый комплект нижнего белья.

Я подождал, пока ее глаза снова встретятся с моими.

— Детка, скажи мне, что я единственный, кто увидит тебя в нем, и я куплю тебе весь чертов магазин.

— Я не хочу магазин.

— А я не хочу, чтобы ты приближалась к нему.

Ее зубы впились в нижнюю губу.

— Мне нужно идти.

Я позволил ей ускользнуть, ледяной холод пронзил грудь.

Раньше уверенные шаги Лины теперь были размеренными и тяжелыми, будто обремененные весом всего мира. Что-то или кто-то держал ее в смертельной хватке. Выяснить, что именно держит ее в своих объятиях, потребовало бы времени, которого мало, учитывая, что мои планы развивались быстрее, чем ожидалось, а мое терпение иссякало.

Теперь, когда я почувствовал отчаяние в ее поцелуе, легко принял решение, что пришло время форсировать ситуацию. Это было бы лучше для всех участников. Она освободилась бы от Веллингтона, а мне больше не пришлось бы беспокоиться о том, что я влюблюсь не в ту женщину, потому что Лина возненавидит меня, как только выполню свой план. Любое томление в ее глазах превратится в чистое негодование.

Это был самый умный ход, который мог сделать, и я, черт возьми, ненавидел его.

ГЛАВА 12

Если Оран Байрн был послан как испытание, чтобы бросить мне вызов, я провалилась. Он все глубже проникал под мою кожу с каждым взаимодействием, разрушая решимость и путая приоритеты.

Я должна была отправиться домой с Лоуренсом той ночью. Нижнее белье было для него, и я вышла из магазина, полная решимости соблазнить и попасть в его постель. Наши отношения были чисто декоративными — я была воплощением украшения на руке. Понятия не имела, почему Лоуренс не стремился получить от меня больше. Большинство мужчин его возраста и положения ухватились бы за возможность использовать меня для поднятия своего эго. Лоуренсу, казалось, нужно было только, чтобы меня видели с ним.