Жизнь напрокат

– Жопки в кулачок, братва! Бьем все вместе!

На дворе вдруг разом стало светлее. С улицы донесся резкий свист и фырканье лошадей. Из-за сараев и клетей выступили люди с горящими факелами, заполнили площадь у крыльца, взяв ее в кольцо.

– Довольно крови, Эмунд!
– загремел знакомый глас и я, почему-то, начал верить, что сейчас меня опять не убьют.

Глава 16

Вид у боярина Головача воистину боярский. Я грешным делом думал он, кроме как вкусно кушать, обильно пить да сладко спать ничего путного делать не умеет, а он вон какой красавец! Верхом на вороном коне, в полном боевом облачении, пышные кудри выбиваются из-под остроконечного шлема, богатая борода заткнута за пояс, черные брови сурово сдвинуты, а взгляд как у короля орлов. Вместе с боярином на подворье Родимовой усадьбы въехал эскорт из четырех всадников с длинными копьями и щитами. Трепещущие языки факельных огней матовым багрянцем блестят на обнаженном оружие и начищенной броне. Запахло терпким конским потом.

Хотел бы я знать как они тут очутились. Случайным стечением обстоятельств объяснить это трудновато. Не на конную же прогулку они сюда среди ночи выехали.

Всадники Головача мгновенно оттеснили двух викингов от ворот и оставили под контролем своих копий. Среди конных я узнал Живку и еще одного парня, что был с ним в доме Дивея. Головач медленно обвел гневным взором притихшее сборище, задержав взгляд сначала на убитом Родиме, потом на сыновьях с племянником, Шибае и Эмунде.

– Двор окружен!
– громогласно возвестил вировский боярин.
– Каждый, кто захочет уйти до конца разбирательства, должен получить мое на то дозволение. Убрать оружие!

– Ну наконец-то!
– с толикой усталого недовольства проговорил Бур и бросил меч в ножны.
– Надеюсь твое разбирательство будет не слишком долгим, отец!

Одинец и Жила рядом со мной шумно вздохнули. Их никоим образом не вдохновляло обещанное Головачом расследование. Кому как не им попадать под раздачу? И мне заодно с ними, чем я лучше?

Что характерно, ни один из скандинавов не сделал ни малейшей попытки избавиться от своего оружия. Каждый продолжал держать в руках готовые к бою клинки и топоры. У рыжего Харана так и вовсе откуда-то появился второй меч в левой руке. Теперь он стоял возле Эмунда, нагло ухмылялся и поигрывал двумя мечами, опустив их острием вниз.

– Мы уйдем безо всякого разбирательства!
– веско провозгласил Эмунд.
– Нам ваши дела по боку, разбирайтесь сами.

– Э, нет, урман, никуда вы не уходите, - Головач тронул коня и мимо догорающего костра проехал ближе к Эмунду.
– Я довольно долго к тебе присматривался, все ждал когда же ты начнешь пакостить у меня за спиной. Поэтому не удивлен. Видать, все ваше племя такое, паскудное.

– Лучше убери коней с дороги, боярин, - с мрачной угрозой молвил Эмунд.

Над подворьем повисла тягучая тишина. Насколько я стал разбираться, то есть если судить по внешнему виду, с Головачом прибыло меньше десятка настоящих дружинников. Остальные, что повылазили с факелами, вооружены гораздо хуже, большинство вообще без каких либо защитных железок. Видать, боярин привлек к операции всех вировских мужиков, способных держать боевой топорик. На их лицах отчетливо читалось опасливое нежелание воевать. Эмунд не дурак. Случись сейчас бойня, у его упакованных бродяг будут неплохие шансы на успех.

Легонько пихнув Одинца, затем Сашку, я прошептал:

– Как начнется - дергаем к выходу. Им не до нас будет.

Головач подался в седле вперед, чуть повернув коня боком к Харану.

– Ты же не с пустыми руками уйти хочешь, так ведь, Эмунд?

– Само собой, - главарь скандинавов упрямо поджал губы.
– Я получил плату за службу и без нее мне станет очень грустно.

– Плату украденным у меня серебром ты получил за то, что помогал его красть. Вижу тебя насквозь, урман. Ты вор, разбойник и убийца, крови на тебе больше, чем листьев на этих вязах.
– Головач выпрямился.
– Поэтому волей князя Рогволда Полоцкого, моим свидетельством и правом боярского суда объявляю тебя и твоих людей виновными в лихом промысле и достойными сурового наказания. Снимайте оружие и сдавайтесь, иначе побьем всех как бешеных собак.

Серый Эмунд громко фыркнул и все тем же мрачным тоном вопросил:

– Как собак? Что ж ты брата своего не судишь, боярин? Суди его так же как и нас, или думаешь нет на нем никакой вины?

– С братом я разберусь без твоих паршивых советов, урман, - отрезал боярин.
– У тебя осталось мало времени, чтобы сложить оружие.

– Не сомневаюсь, что разберешься, - искривил рот не желавший уступать Эмунд.
– Почему тогда боярский суд обходит одного из подлинных зачинщиков твоих бед, истинного татя и душегуба?

– Какого еще татя?
– сердечно удивился Головач и начал вращать большой головой в поисках подходящей цели.

– Во-он стоит, - охотно подсказал Эмунд и навострил на меня обвиняющий перст.
– Рядом с племянником твоим мнется, сбежать хочет. Поговаривают, будто он способен вызывать разящий гром, что подвластно лишь кудесникам да колдунам. Это ближник Тихаря, что устроил налет на твои корабли. Налет, в котором ни я, ни мои люди не участвовали.

– Стяр что ли?
– с деланным удивлением спросил Головач, как только понял о ком идет речь.
– Так он и не тать вовсе и даже не кудесник! Десятник из дружины моей, верный человек, волен идти куда пожелает, мой приказ не покидать двора его не касается. Пастью на него не щелкай, клыки обломаешь.

Вот так номер! С каких это пор я его верным человеком сделался? Никаких договоров мы с боярином не составляли и книжку трудовую он мне не выписывал. Покорнейше благодарю за отмазку, но я - пас. Сейчас моментец выждем да и драпанем с Сашкой и пацанами подальше отсюда, без поживы, зато живы.

– Вот как, значит, правится твой суд, боярин?
– не унимался въедливый урман.
– Значит твоим людям грабить и убивать разрешается, а другим даже защищаться не дозволено?

– Я так понимаю, ты здесь защищался?

– Вынужден был защищаться, - не моргнув глазом подтвердил урман.
– От твоих людей, внезапно на нас напавших, оборону держал.

– И войта здешнего порешил тоже обороняясь?

– Так уж получилось. За его жизнь я готов уплатить виру тебе и его родственникам. Честь по чести. Если тебя не устраивает, что ж, значит будем драться. Клянусь Одином, битва получится славная. У нас с тобой хорошие воины. Многие из них полягут.

Головач медленно кивнул, соглашаясь со словами Эмунда. Несомненно, он уже успел оценить качественный состав скандинавской банды и определить перспективы исхода схватки как непредсказуемые. В ожидании его ответа не один я задержал дыхание.

– Выходит у нас с тобой слово на слово, - рассудительно произнес Головач, огладив бородищу.
– И видоков почти поровну. А посему, раз уж ты, Серый Эмунд, отказываешься предать себя и своих людей справедливому боярскому суду, скажи тогда готов ли ты выйти на судебный поединок и доказать свою правоту?

– Да я бы попробовал, - почти не раздумывая, ответил урман.
– Смотря какими будут условия.

– В случае твоей победы, вся добыча останется у тебя. Если проиграешь - твои люди уйдут пустыми.

– Щедро, - оценивающе протянул урман.
– Бой до смерти?

– Угадал.

– Я согласен, боярин. Позволь узнать, могу ли я выставить своего бойца вместо себя?

– Не можешь.

– Хорошо. Тогда я не стану возражать, если ты будешь биться со мной не сам.

Слова урмана заставили Головача удовлетворенно крякнуть, он даже как-то повеселел.

– Коли уж ты водишься с моим братцем, не дурно было бы у него спросить почему, пройдя десяток поединков, я до сих пор жив. Шибай бы тебе ответил, что неправый клинок всегда в проигрыше. Много вас, спорщиков через мои руки прошло и всегда выходило по-моему.