Жизнь напрокат

– Ничего такого из за чего ты мог бы переживать, - поспешил разъяснить я.
– Скидывай мешок, Дивей.

Рок без слов свалил с плеч глухо звякнувший увесистый куль. Я проделал то же самое и, пока Сашка щедро орошал обочину, стащил вынутые из общей поклажи кожаные мешки с серебромс дороги да заховал в жирном бурьяне, примяв ногами.

– Место запомнили?

Приученный не задавать лишних вопросов Сашка кивнул, завязывая гашник на портах. Праст сначала промычал что-то утвердительное, затем спросил зачем все эти телодвижения. Пришлось ему пояснить, что заявиться в поселок без сокровищ будет на данном этапе предусмотрительно и мудро.

– Если все пройдет хорошо - вернемся и заберем. Ну, а если желаешь, можем оставить тебя здесь стеречь серебро до нашего прихода.

Стеречь Праст наотрез отказался и я прекрасно понимал его мотивы, но и спорить он прекратил, молча согласившись с моими железными аргументами.

– Ну тогда догоняем остальных. Взяли!

Достигнув деревеньки, дорога превратилась в одну из улиц, ведущую мимо раскиданных вдоль нее неказистых домишек в центр селения к самому буржуйскому на вид дому - обители сельского головы, значит. «Помещик - мироед», мгновенно припомнилось выражение из школьной программы, едва через невысокий плетень открылись обширности богатого подворья, освещенные заревом большого костра рядом с колодцем. Большой, рубленный дом с крыльцом и сенями располагался в центре полукруга из хозяйственных построек. Пяток сараев различной величины, парочка землянок, длинный ряд колотых дров под узким навесом рядом с навозной кучей у конюшни. Возле плетня у приоткрытых хлипких воротин громоздятся три раскидистых вяза, в солнечную погоду затеняющих половину двора. Крыша у дома тесовая, двускатная, три скромных размеров окошка затянуты мутноватой слюдой, слабо отражающей кровавые языки пламени.

– Куда это все подевались?
– недоуменно обронил Бур, как только мы в полном составе оказались внутри границы плетня и сгрудились у пылающего костра.
– Спят уже что ли?

Вдвоем с Сашкой мы облегчились, опустив на землю волокуши и начали стаскивать с себя оставшуюся поклажу, задолбались мы уже это все таскать.

Тишина и в самом деле как на старом церковном погосте, слышен лишь треск прогорающего хвороста. В деревне не раздалось ни звука, с той поры как мы в нее вступили. Похоже, никого нет дома или в натуре дрыхнут, время-то позднее, завтра всем на работу. Зачем тогда этот костер без гостеприимного намека на вертел с кабаньей тушей или котла с похлебкой на худой конец?

– Эй, Родим! Принимай гостей!
– прокричал потерявший терпение Завид и, нежно прижимая к груди искалеченную руку, направился к крыльцу.

– Гляди, Бур!
– Праст сидя указал копьем в дальнюю сторону двора в темнеющий проход между клетями.
– Лежит там кто-то!

Глазастый. Лично я там ни хрена не вижу. Валяется куча какого-то мусора и все.

Получив мое разрешение, Одинец вприпрыжку понесся на разведку. Присел в указанном месте, зашарил внизу руками, ошалело оглянулся на нас, заспешил обратно и испуганно доложил:

– Криня... холодный уже. Живот вспорот, кишки текут.

Ну ни хрена себе! Вот так Криня! А так не походил на самурая. Ведь только настоящий самурай мог вытворить с собой эдакую несуразицу. Коли не похож Криня на япошку, значит и несамоубивался таким мудреным образом. Из этого следует, что пузо моему не состоявшемуся осведомителю вспорол кто-то со стороны.

Не успевший добраться до порога Завид резко остановился. Дверь со скрипом отворилась и на крытое крылечко выперся рослый здоровяк с гривой бледных, рассыпанных по плечам волос.

– Я было подумал, что вы заблудились!
– громко провозгласил он и широко оскалился.
– Милости просим на наш огонек!

Другую такую беловолосую гориллу еще поискать и спутать с кем-то невозможно. Эффектно появился на сцене, ничего не скажешь. Но аплодисментов этот артист не дождался, не нашлось у него среди нас поклонников.

– Что за муфлон?
– громко и пренебрежительно вопросил Сашка, которому мешали смотреть искры от пылающего костра.

– Серый Эмунд. Не узнал что ли?

– Не-а.

– Значит скоро богатым станет, - философски пожал я плечами.
– Или не станет.

Из темных недр хозблоков как мотыльки на свет вынырнули четверо. По двое с каждой стороны подворья. Рослые, в железных нагрудниках поверх кольчужных рубах, в тускло блестящих шлемах, похожих на старые мотоциклетные "пол-яйца". Каждый прижимал к груди круглый щит с оковкой по краю и выпуклой металлической центральной частью, в свободной руке у кого короткое копье, у кого топор. У прохода в плетне появилась идентичная двоица и заслонила путь к бегству. Выражение лиц всех присутствующих поделилось пополам, на растерянное и на выжидающее. Неровные пятна огненного света играли на ликах людей, потрескивал в тишине костер, ветерок шепеляво перебирал листья вязов.

Кто-то из этих деятелей как поросенка выпотрошил Криню.

Приехали...

Если переиначить название одного из знаменитых шедевров художника Репина, на котором он мастерски изобразил неожиданное возвращение в отчий дом какого-то мужика (по виду - сущего урки), то данную композицию можно смело назвать - «Нас ждали». Говорящее название со всеми вытекающими.

Я быстро окинул взглядом сумрак над крышами клетей и сараев. Лучников там не видать и то хорошо, если что-то может быть хорошего в нашем щекотливом положении.

– Поражаюсь твоей живучести, Шибай!
– все так же громко проговорил Эмунд, сложив руки на мощной, затянутой кожей и железом груди.

– Сам поражен не меньше твоего, - живо откликнулся усач.
– Но, знаешь, на сей раз я был довольно близок к Кромке.

– Все дело в родственных чувствах, - знающим тоном заявил с крыльца Серый.

– Никогда их не испытывал, - сказал как сплюнул Шибай.

– А я и не о тебе говорю. Насколько я понимаю, твои племянники тебя пожалели, хоть ты и уверял меня, что все продумал и до этого не дойдет.

– Дошло, как видишь. А все из за того, что твои люди упустили часть шайки Тихаря в лесу той ночью.

– А человек Тихаря взял да и выступил против тебя?

– Тихарь доверял ему и я понятия не имею какого рожна он творит, - Шибай глянул на меня и скривился.
– Видел бы ты как он свалил Сковильда, ни разу к нему не прикоснувшись. Грохот был такой, будто молния ударила в наковальню. Я даже слегка оглох. Оглох, но не ослеп и видел как все происходило. Надо признать, это было похоже на колдовство.

– Хочешь сказать он - колдун, кудесник?
– в голосе Серого Эмунда засквозил интерес.

– Хочу сказать, что со дна реки без сильной ворожбы не всплывают и не разят бывалого воина одним лишь громом. Хотя громов было несколько.
– Шибай шевельнул связанными руками.
– Скажи-ка, Эмунд, тебе удалось обнаружить лежбище нашего общего друга?

– Это было не трудно. Всегда найдется тот, кто знает ответы на правильно заданные вопросы. Всего-то стоит потянуть за нужную кишку.

– Тебе виднее, сам я не любитель ковыряться в чужой требухе. Может вы меня все-таки развяжете? Хочется уже прислонить куда-нибудь зад, посидеть, передохнуть.