Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира

– Ребенок этот мой, также как и твой… я его требую!..

– Для чего? Чтобы убить его?

– Да нет же!.. Он будет очень счастлив… счастливее, чем у нас. Мне поклялись.

– Счастливее, чем у нас?.. Где? С кем?..

– Я тебе расскажу позже. Отдай мне его!..

– Никогда!.. Джиакомо из милости, из жалости… оставь мне моего ребенка… Мы уйдем с ним, если ты боишься, что тебе дорого будет стоить прокормить нас!.. Помогите!.. Помогите!.. Боже мой! У меня похищают сына!.. О! Отец похищает сына у матери… Подлец!.. Нет, нет!.. Ты скорее убьешь меня!..

И он убил ее.

Во время борьбы, костер, освещавший хижину, рассыпался…

На помощь убийству подоспел пожар… Оставив гореть хижину и труп несчастной женщины, Джиакомо убежал с ребенком.

Остальное известно.

На другой день Бианка Капелло писала Франциску Медичи:

«Монсеньор!

Бог услышал нас; у нас сын. Назначьте имя, которое он должен носить.»

* * *

Франциск дал своему подложному и прелюбодейному сыну имя Антонио Медичи, и купил для него в Неаполитанском королевстве маркизатство, которое давало в год дохода не менее ста тысяч экю. Богатый и благородный с колыбели, сын рыбака мог похвалиться, что он родился увенчанный короной маркиза…

И как будто небо хотело оказать свое покровительство дурному поступку и преступлению Бианки Капелло, – на другой год после того, как она подарила сына своему любовнику, Анна Австрийская умерла, родив четвертую дочь.

Через пять месяцев, – 20 сентября 1579 года Бианка Калелло стала великой герцогиней…

Но брак этот произошел не без неприятностей. У Франциска было два брата: Петр Медичи, служивший при испанском дворе, и Фердинанд, живший в Риме, которые осмелились издалека сделать ему несколько замечаний по поводу его намерения жениться на любовнице, на вдове какого-то Пьетро Буонавентури. Эти замечания мало повлияли на великого герцога, но он предвидел противоречия со стороны Испании, от которой зависела Тоскана, и уведомил о своем браке Филиппа II, позаботившись прибавить к письму сумму в пятьсот тысяч экю.

Филипп II дал ему полную свободу жениться на ком он хочет.

Успокоенный с этой стороны, великий герцог дал знать Венецианской республике, что он желает ближе соединиться с ней, женясь на дочери св. Марка. И тот же сенат, который публично покрыл бесславием Бианку Капелло и оценил голову ее обольстителя,– в этот раз осыпал ее почестями; он отправил во Флоренцию двух посланников и патриарха Аквилея, чтобы присутствовать на брачной церемонии и передать новой великой герцогине диплом, которым она признавалась Кипрской королевой.

Один из посланников возложил на голову Бианки королевский венец, после того как она получила от Франциска Медичи обручальное кольцо.

Великая герцогиня и королева!.. Правда, королева несуществующего королевства, потому что в 1579 году остров Кипр уже восемь лет как принадлежал туркам, но кому какое дело! Бианка, все-таки, носила корону.

Но отчего во время обедни, торжественно совершавшейся в Кафедральном соборе Пизским архиепископом Ринуччини, новобрачная,– великая герцогиня, и королева,– побледнела и задрожала, как будто какая то мрачная мысль затмила ясную лазурь ее счастья?..

Потому что в ту минуту, когда она вошла в церковь, один монах с лицом, совершенно закрытым капюшоном, тихо сказал ей суровым голосом: «Ты счастлива, королева! подумай о тех, которые страдают, о тех, которые страдали! Помолись за отца и за мать твоего сына!..

«… за мать и отца твоего сына!» Бианка должна была употребить всю свою энергию, чтобы удержать крик ужаса, услыхав эти слова, в смысле и в тоне которых она не могла ошибиться. Монах знал все. Но кто он? Без сомнения Джиакомо Боргоньи! Он догадался, что стало с его ребенком из глубины монастыря, где он оплакивал несчастную мать, убитую им, и пришел напомнить ложной матери, что радость и слава этого мира – прах и тлен.

Кто бы ни был этот монах, во что бы то ни стало, нужно было отыскать его и принудить к молчанию… Бианка не могла жить под его угрозой. А он, открывая ей тайну, явно угрожал ей.

Возвратившись во дворец, в свои апартаменты, где она переменяла свой костюм для бала, Бианка послала за Инесой Мондрагоне. Удержанная в постели тяжкой болезнью, Инеса, к сожалению, не могла присутствовать на свадьбе своей подруги. Бианка умоляла ее в записке сделать усилие, чтобы повидаться.

С каким нетерпением она ожидала результата своего посольства! Наконец ей возвестили о прибытии Мондрагоне. Хотя и пожираемая лихорадкой, она поспешила на призыв Бианки.

Последняя в нескольких словах передала ей все.

– Ваша светлость правы, сказала испанка, – этот монах – Боргоньи… Это он, чтобы успокоиться от угрызения совести, надел рясу… И всё бы было к лучшему, если бы, вступив в монастырь, он ограничился забвением прошлого; но его поступок доказывает, что у него слишком много памяти и ума; он угадал все; каковой бы ни была его цель, – человек этот теперь более чем угроза; это – опасность!.. Этот человек умрет!

Мы сказали, что Бианка не была жестока по природе; она вздрогнула при мысли, что убьют отца ее сына. Мондрагоне заметила это движение и прибавила:

– Ваша светлость, если вы видите другое средство, избавиться от этого человека, я готова повиноваться. Но подумайте, если Боргоньи, употребил нечто вроде авторитета, когда его сын еще в колыбели, то что будет, когда этот сын явится во всем своем богатстве и могуществе?.. Гордость иногда сильнее, выходя из низкого источника…

Бианка сделала головой знак утверждения.

– Ты права, сказала она;– при том я не могла бы жить, если бы всегда предчувствовала, что этот человек вдруг встанет между мной и Франциском. Делай же то, что найдешь благоразумнее. Но как ты надеешься открыть его?..

– О, Сильва знает Боргоньи! А Сильва столь же ловок, как и храбр. Если нужно будет он один за другим обыщет все монастыри Тосканы, чтобы открыть нашего монаха. Положитесь на него.

– А когда он начнет действовать?

– Завтра.

– Почему не сегодня вечером?

– Я послала его в Казаль за медиком, который, как меня уверяли, один в состоянии избавить меня от этой проклятой лихорадки.

– Да!.. ты страдаешь моя добрая Инеса!.. Ты очень страдаешь, а я стащила тебя с постели… Ложись скорее опять… Благодарю тебя!.. Завтра днем я увижу тебя. Прощай.

– До свидания, государыня! До свидания, моя королева! сказала Мондрагоне, прижимая к своим иссохшим губам свежую и белую руку Бианки. – Не беспокойтесь! Будьте счастливы в мире: ваш друг бдит над вами.

Подруга, поверенная, соучастница удалилась, поддерживаемая двумя служанками. Великая герцогиня Тосканская, королева Кипрская, отправилась к своему супругу, которого ее долгое отсутствие начинало уже беспокоить.

То был великолепный праздник, справлявшийся во дворце Питти в честь бракосочетания Франциска Медичи и Бианки Капелло!