Жрица богини Маар

На третий день я отдала Гариме все записи. Знала, что сестра их прочтет и только потом передаст Императору. Знала, что от этих бумаг зависят какие-то решения… Но мне было безразлично. К тому часу я устала настолько, что мир потерял краски, стал серым и тусклым.

Напившись с утра успокоительного, проспала до вечера. Снился Ингар, убивающий меня, прячущий на груди насмешливо яркий амулет с маком и полумесяцем. Снился Ясуф, просчитывающий, как убить двоюродных братьев и дядю. В его тусклых мыслях образы родственников окрашивались кровью, а Ратави пылала. Снились ранящие шипы сарехских заклятий, обескровленная, умирающая Гарима и усмехающийся, издевающийся надо мной Сегерис. Он торжествовал, ведь знал, что избежит наказания за свои злодейства. Все это перемежалось множеством обрывков из проведенных для убийц ритуалов.

Проснулась вечером с тяжелой головой и мыслью, что постепенно схожу с ума. Действительность все еще казалась мрачной, бесцветной, даже наяву меня преследовали образы из сна, голоса, отголоски чужих чувств. Меня окружали призраки из проведенных ритуалов, я старалась смотреть только под ноги, лишь бы не видеть их. Но от исходящего от них холода защититься не могла. Я ужасно мерзла, хоть и куталась в шали. От тревоги дрожали руки, неприятно колотилось сердце. Как избавиться от наваждения, не знала и не находила себе места.

Легче стало, когда пришел Ферас. Вначале я хотела отказаться от встречи, как и в минувшие дни, но, глядя, как бесцветная Суни идет к двери, передумала.

В тот вечер Ферас казался мне существом из другого мира. Его образ был ярким, насыщенным красками и теплом. Низкий уверенный голос заглушал шепот и бормотание призраков, рядом с воином они меркли, некоторые даже пропадали. Я больше не боялась оглядываться по сторонам, не страшилась встретиться взглядом с давно умершим убийцей. Теплый запах мужских духов с кардамоном, вежливые слова, улыбка Фераса согревали меня, я вновь начала дышать полной грудью.

— Я понимаю, время сейчас непростое, — осторожно сказал воин. — Многое случилось за короткий срок. К тому же отец говорил, вы недавно проводили для кого-то ритуал. Что это было очень важно Императору. Надеюсь, вы простите мне такое признание… но я волновался за вас. Особенно после того, как вы отказались принять меня.

Ферас говорил искренне и этим одновременно смущал меня и странно радовал.

— Я тронута вниманием, — так и не осмелилась посмотреть ему в глаза. — Просто устала. Как вы верно заметили, многое произошло за короткое время.

— Мне хотелось бы вам помочь или хотя бы принести хорошие новости. Но, к сожалению, я не в силах сделать ни то, ни другое, — вздохнул воин.

— Даже если новости не добрые, я буду признательна за них, — я ободряюще улыбнулась, довольная возможностью отвлечь собеседника от себя и обсуждать дела.

— В городе неспокойно. Сарехи возмущены арестами своих священников. Дважды приходили к Императору за эти дни. Он пообещал лично разобраться в ближайшее время. Вот только общину это не успокоило, — покачал головой Ферас. — В той части города, где они живут, на перекрестках устраивают костры, как на зимний праздник длинной ночи. К ним выносят из домов фигурки божеств, молятся.

— Зачем так нарочито? — нахмурилась я.

— Они показывают, что без священников и отстроенного храма их общину будто накрыла зимняя ночь, а общими молитвами они ее отгоняют. Чтобы священники вернулись к ним, как солнце, — пожал плечами воин. — Думаю, это идея младшего священника. Другого объяснения найти не могу. Радуюсь только, что сейчас обходимся без погромов.

— Да, это дорогого стоит, — согласилась я, в который раз отметив про себя, что Ферас очень хорошо разбирается в северных обычаях. — А что даркези?

Собеседник улыбнулся:

— Признаться, я рад, что послом в Ратави служит спокойный и уравновешенный господин Квиринг. Он способен угомонить толпу соотечественников и делает это. Хотя меня не покидает ощущение, что он действует не совсем так, как хотел бы его король…

Я не скрывала недоумения.

— Кажется, Его Величество хотел бы, чтобы королевство поссорилось с Империей, — невозмутимо пояснил воин. — Поэтому господин Квиринг позволял себе в не таком уж далеком прошлом повышенную обидчивость.

Вспомнилось, как именно этими словами характеризовала поведение посла Гарима. По всему выходило, что и в политике Ферас тоже разбирался неплохо, раз ему хватило слухов и разговоров с отцом, чтобы сделать правильные выводы.

— Думаю, вы верно оцениваете положение, — осторожно высказалась я. — Хорошо, что господин Квиринг действительно заботится об общине.

— Его многие любят и уважают. Частично поэтому даркези восприняли смерть его семьи так болезненно. В этой связи меня особенно удивляет, что виновным оказался не менее уважаемый среди сарехов лекарь.

— Вскоре эта тайна перестанет быть тайной. Но лекарь Снурав сделал это под заклятием. Сегерис Перейский постарался, — вздохнула я.

Ферас нахмурился, задумчиво поглаживал драгоценную шишку, висящую на рукояти меча.

— Эти сведения помогут его родным. Без сомнения. Знать, что человек под заклятием пошел на убийство, намного легче.

— К сожалению, пока все имеющиеся доказательства основаны на проведенных нами с госпожой Доверенной ритуалах, — призналась я. — Использовать их в качестве обвинения для суда нельзя. А единственный родной человек Снурава, его приемный сын, мне не поверит.

— Как он может не поверить жрице? — искренне удивился Ферас.

— Все просто, — я пожала плечами, смущенно улыбнулась. — Речь идет об Ингаре.

— А, — протянул мгновенно посерьезневший воин. — Тот самый сарех… Понятно.

— Хорошо хоть, что мы с сестрой и Император с господином Нагортом знаем правду. Ему достаточно моих слов и косвенных доказательств вины Сегериса. Жаль, что осудить сарехского священника мы не можем…

Я вздохнула, поправила на плечах шаль. От воспоминания о насмехающемся надо мной иноверце стало зябко, а после, когда рассталась с Ферасом, и вовсе холодно. Ночью вернулись призраки. Они шептали разные гадости, я сидела рядом с зажженной лампой, протянув руки к пламени и закрыв глаза. Всю ночь молилась Великой и старалась не слушать миражи. До рассвета не могла заснуть, но и утро не принесло ожидаемого облегчения. Серый мир лишь немного посветлел, фигуры обступивших меня призраков размылись, их проклятия и оскорбления звучали глуше, но не исчезли.

— Нам пора найти новую Передающую, — сказала Гарима таким обыденным тоном, словно ничего особенного не происходило, будто мы едва ли не ежедневно занимались выбором новых жриц.

Я посмотрела на сестру, потянувшуюся за фруктами, и залюбовалась уютной грацией движений. Сама Гарима в то утро показалась мне даже красивой. Мягкие черты лица, аккуратно уложенные волосы, обаятельная улыбка. Подумалось, что есть некоторые люди, красота которых проявляется не сразу, а позже, когда мелкие недостатки внешности больше не привлекают внимания. Нужно лишь приглядеться. Сестра повернулась ко мне, ободряюще улыбнулась. А ведь разрез глаз у нее красивый, как и форма губ, и зубы ровные, белые. Наверняка господин Тевр говорит ей лестные слова. Правда, не думаю, что сестра им верит… Рядом с ней было теплей, клонило в сон. Ласковый мелодичный голос Доверенной вырвал меня из полудремы: