Жрица богини Маар

— Господин Ферас пользуется и моим доверием, — подчеркнула я. — Он умен, хорошо разбирается в политике. Неудивительно, что господин Мирс решился с ним поговорить. С ним всегда интересно обсудить происходящее, потому что он видит ситуацию несколько иначе.

Я готова была еще и дальше защищать отца и сына, но господин Нагорт прервал меня.

— Так было и в этот раз, — морщина между бровями собеседника углубилась, взгляд стал совсем уж мрачным. — Именно господин Ферас посоветовал обратить внимание на Ингара, приемного сына Снурава. Именно господин Ферас подсказал выход из сложного положения, в котором оказалась Империя.

— Мы догадываемся, что выход был непростым, а решение — трудным, — мелодичный голос Гаримы вселял уверенность. — Мы догадываемся также, что не из-за Ее Высочества вы надели траурные одежды.

— Вы правы, — советник коротко кивнул и, видимо, решил, что тянуть дальше бессмысленно. Поэтому заговорил быстро, жестко, короткими фразами. — Ритуалы — наше единственное доказательство вины принца Ясуфа и Сегериса. Других у нас нет и вряд ли появятся. Утаивать появление принца в Ратави долго невозможно. Слишком многие в провинции знали, что он поехал в столицу. Сегерис — отдельная тема. Он будоражил сарехов. Его видели. О нем многие знают. В числе этих многих и царь. Фигура не менее заметная, чем принц Ясуф. Но осудить по закону мы их не могли.

Господин Нагорт стиснул в ладони молитвенную дощечку, прикрыл глаза. Сестра молчала, я тоже. Воздух едва не дрожал от напряжения, и я поймала себя на том, что вцепилась в подлокотники кресла, а Гарима впилась пальцами в подушку. Первый советник изменил тон, теперь его голос звучал так, будто вельможа зачитывал вежливое послание недружелюбно настроенному политику.

— Этим утром некого сареха Ингара поместили в общую камеру. Кроме него там находились арестованные тарийцы и несколько сарехов. Также там были заключены священник сарехской общины и Сегерис Перейский, священник той же веры.

Гарима от волнения подалась вперед, но господин Нагорт этого будто не заметил и продолжал тем же тоном:

— По невыясненным пока причинам, Ингар напал на священников. Некоторые заключенные пытались ему помешать, другие, преимущественно сарехи, ему помогали. Пытаясь усмирить дерущихся, несколько охранников вошли в камеру. К сожалению, сопротивление им было таким яростным, что некоторые из воинов получили ранения, кое-кто был обезоружен. Ингар, завладевший во время этой потасовки клинком, убил Сегериса Перейского и тяжело ранил другого священника.

Я ахнула, прикрыла рот ладонью. Гарима положила руку мне на плечо, но промолчала.

— Разумеется, наши воины пытались препятствовать убийству, — все так же спокойно продолжал вельможа. — Его Высочество принц Ясуф, так некстати зашедший по делам в тюрьму, получил в этой схватке смертельное ранение. Светлейший Император Адмий, потерявший сражавшегося за жизнь священников племянника, скорбит вместе с сарехской общиной.

Лицо Гаримы не отражало ее переживаний, но я чувствовала сестру. Облегчение ощущалось ярче других и раздражало меня. Я злилась, негодовала из-за того, что Император предпочел такой выход справедливому суду. Убийство виновных вместо правды!

— Разумеется, вы понимаете, что это та история, которую мы будем рассказывать обычным людям, послам и вельможам, — осторожно уточнил советник. — В действительности все происходило не совсем так.

— Конечно, господин Нагорт, — кивнула Гарима.

Меня тогда неприятно поразило, как спокойно звучал ее голос, какими царственными были движения. Каждый штрих, каждая мелочь падали в копилку моего отторжения.

— Мы все понимаем, что обстоятельства вынудили светлейшего Императора действовать без промедления, — бесстрастно, будто речь шла не о жизнях вовсе, продолжала Доверенная. — Это был весьма изящный ход — использовать сареха-преступника в своих целях. Убрать сарехского священника руками единоверца было отличной мыслью.

Больше слушать я это не могла. Меня от злости трясло. Из последних сил держала себя в руках. Не хотела наговорить гадостей советнику или Доверенной, цинично рассуждающей об удачном использовании чужих слабостей и справедливой жажды мести. Поэтому я бросила, что устала, и вылетела из комнаты.

В спальне на прикроватном столике стояла длинношеяя бутылочка с успокоительным. Отсчитыванием капель я себя не утруждала — плеснула в стакан, залпом выпила. До противного привычные вкус и запах злили не меньше высказываний Гаримы. О том, что происходило в камере, и как все на самом деле было, я старалась не думать.

Меряя шагами комнату, нетерпеливо ждала, когда подействует лекарство. К сожалению, злость не отгоняла призраков и только усиливала мерзкое чувство внутреннего осквернения, от которого не могла отделаться после допроса принца Ясуфа. Уже покойного принца Ясуфа…

Вспоминая его, мысли и переживания этого человека, постепенно понимала, что он не оставил Императору выбора. Слишком много смертей и предательств тянулось за принцем. Какая в конечном итоге разница, кто убил его? Ингар, обученный палач или кто-то из верных Императору воинов? Угрозы для страны этот человек больше не представлял…

Снадобье действовало, злость на Гариму, так спокойно рассуждавшую о роли Ингара, уходила. Он ведь получил, что хотел. Отомстил за отца именно тому человеку, который погубил его. Возможно, даже счастлив…

Мысли ворочались медленно, голова казалась тяжелой, глаза слипались. Я забралась в постель, задернула полог, шелк подушки приятно холодил щеку. Поэтому оранжевый песок пустыни показался обжигающим. Вдали сквозь дрожащий от марева воздух видела стены Забытого города. Я шла туда, к удивительному небесному кристаллу. Шла за избавлением…

ГЛАВА 36

Когда я проснулась, было уже утро. На прикроватном столике рядом с микстурой стояла инкрустированная янтарем шкатулка. Внутри лежали красивая золотая тиара и письмо в плотном конверте. Увидев знакомый почерк Фераса, я обрадовалась так сильно, что не сразу осознала смысл написанного. Дважды перечитала, и радость сменилась смущением. Из-за лестных слов, красивых фраз и искренности стуком заходилось сердце, полыхали щеки.

— Надеюсь, ты не настолько наивна, чтобы принимать это за чистую монету? — раздался за спиной издевательский голос.

Я резко обернулась, отступила на шаг от призрака Сегериса.

— Ты же мертв!

— Неужели? — ухмыльнулся он.

Я снова отступила на шаг, споткнулась, упала в кресло.

— Беспомощная жрица Маар, ты не поняла главного. Мертв я или нет, но твой хваленый дар тебя предал. Ты бессильна и беззащитна. Скоро разум твой разрушится, и…

— Госпожа, с кем вы разговариваете? — на пороге появилась Суни.

— Ни с кем, — я изобразила улыбку. — Спасибо, что поставила подарок у кровати.