Журавлик - гордая птица

— А он вспомнит когда-нибудь? Я боюсь, когда он такой.

— Надеюсь, что со временем он поймёт, что значит быть папой, и тогда будет по-другому относиться к нам.

— Знаешь, — произнесла вдруг Аня таким тоном, словно собиралась доверить матери большой секрет, — это постарались какие-то злые волшебники.

— Почему ты так думаешь?

— В нашей группе в детском саду у нескольких ребят есть только мамы. Наверное, их отцы тоже забыли, что значит быть папами. И неизвестно, как их теперь расколдовать.

Изабелла проглотила горький комок и только молча обняла дочку, встретившись взглядом с бабушкой. У той в глазах стояли слёзы. Белла потянулась вперёд и дотронулась ладонью до руки пожилой женщины, сжав её дрожащие пальцы в своей руке.

— Прости за всё это, — только и смогла вымолвить она.

— Ничего, деточка, ничего, — старушка уже не сдерживала слёз, и они крупными горошинами катились по морщинистому лицу.

— Ничего, моя родная, всё будет хорошо. Ты только держись, — сейчас бабушка утешала Беллу, как минуту назад молодая женщина утешала свою дочь.

Её родному человеку, её бабуле, сейчас было больно. Но она снова и снова утешала свою внучку и поддерживала её, оставаясь с ней в трудную минуту. Впрочем, так было всегда: бабушка была её якорем, её тихой пристанью. Что бы ни случалось в жизни, Изабелла знала, что здесь, в её объятиях, она в любое время найдёт утешение и покой. И стало действительно легче. В голове прояснилось, тяжёлая и острая горечь, раскалённым куском железа застрявшая в горле, начала медленно, но верно исчезать, пока не превратилась в маленький, еле ощутимый шарик уже привычной душевной боли. Дышать стало легче.

— Спасибо, — тихо прошептала Белла. Бабушка только кивнула, ласково посмотрев на внучку.

Другой рукой Изабелла всё ещё обнимала свою дочь. Та, уставшая от слёз, уже успела заснуть, уткнувшись носом в материнскую шею и размеренно сопя. Женщина ласково провела ладонью по волосам девочки, тихонько отстранив её от себя. Потом встала, положив спящего ребёнка на диван и, взяв в шкафу одежду для сна, аккуратно, чтобы не разбудить, переодела дочь в пижаму, разрисованную её любимыми мультяшными героями — щенками-спасателями. Белла тихонько переложила дочь в кровать, укрыв одеялом. Так и не проснувшись, Анюта тихонько что-то пробормотала во сне и перевернулась на другой бок. Бабушка медленно поднялась, шёпотом пожелав спокойной ночи, и ушла к себе, намереваясь тоже лечь спать.

Белла зашла в комнату сына. Он лежал на кровати поверх покрывала, так и не переодевшись ещё в пижамные брюки и футболку. На прикроватном коврике, давно успокоившись, мирно дремал Афанасий. Фаня, как все привыкли его называть, приоткрыл один глаз, взглянув на хозяйку, пару раз лениво махнул ей своим хвостиком—морковкой и, перевернувшись на другой бок, снова уснул.

Саша разглядывал потолок, словно найдя на безупречно белом полотне что-то очень увлекательное. Услышав шаги матери, сын повернул к ней голову.

— Как ты? — спросила она у мальчика.

— Он ушёл совсем? — в голосе сына звучала неприкрытая надежда.

— Сынок, прости меня, — сказала Изабелла, умоляюще глядя на мальчика. — Точку надо было поставить гораздо раньше, ты был прав. Но мне так было жалко Аню! Мне казалось, что я не вправе разлучать её с отцом, какой бы он ни был.

— Да ладно, мам, всё я понимаю, я ж не маленький уже. Ты думаешь, я не видел, как ты мучаешься. Ты тоже прости меня за то, что так грубо с тобой разговаривал.

Саша вдруг резко сел и обнял Изабеллу. Она обняла его в ответ. Несколько минут они сидели молча, обнявшись, возвращая друг другу, казалось, утраченный шанс на доверие между родными людьми, между матерью и сыном.

— Мам, — вдруг послышался голос Саши, — могу я спросить у тебя кое-что?

Что-то в интонации мальчика подсказывало Журавлёвой: разговор будет не из лёгких.

— О чём ты хочешь поговорить?

— О моём… — Саша глубоко вздохнул, а потом на выдохе произнёс: — Я хочу поговорить о моём настоящем отце.

Изабелла никогда не скрывала от сына, что его отцом является другой человек. Когда он был совсем маленьким, на все его вопросы о папе она отвечала, что тому пришлось уехать очень далеко, объясняла, что, к сожалению, так иногда случается. Потом, когда в их жизни появился Дмитрий, женщина решила предоставить право выбора, кем считать нового члена семьи, самому мальчику. И Саша вроде бы быстро привязался к мужчине, даже стал называть его папой. Но время летело, характер Димы постепенно стал меняться в плохую сторону. И в какой-то момент Белла вдруг осознала, что её сын снова всё чаще и чаще называет отчима по имени. Слово «папа» теперь уже на долгие годы исчезло из словаря Саши.

Грустно покачав головой, женщина вновь посмотрела на сына.

— Хорошо, — Белла глубоко вздохнула, собираясь с силами. — Мы с тобой никогда не обсуждали эту тему. Иногда я чувствовала, что ты вот-вот спросишь меня. Но проходило время, ты не касался этого и, казалось, на какое-то время забывал обо всём. А я… Может быть, это было неверно, откладывать все ответы на потом, но тогда это казалось мне правильным решением. Я ошибалась, ведь так?

Саша неопределённо пожал плечами.

— Я думал, тебе будет неприятно, если я начну спрашивать…

— Нет, здесь другая причина. Понимаешь, иногда слишком тяжело ворошить прошлое, и мы стараемся избежать этого любыми путями. Что ты хочешь узнать?

— Почему мой отец бросил меня?

— Нет, это не совсем так, — Белла замялась, тщательно подбирая слова. — Он уехал ещё до того, как я поняла, что ты должен появиться на свет.

— Почему ты не сказала ему?

— Видишь ли, я была очень обижена, — тихо произнесла Изабелла и опустила голову, не выдержав пытливого взгляда сына. — Он исчез внезапно, не удосужившись даже поговорить со мной. Что я могла тогда подумать? Вывод был один — я не нужна ему. Я была совсем юной, а в такие годы смотришь на вещи совсем в ином свете. Я была уверена, что если он не нуждается во мне, то и ребёнок ему тоже ни к чему. В то время это казалось мне единственным верным решением.

— Ты знаешь, где мой отец сейчас?

— Ну, всё, что я знаю, это то, что он живёт очень далеко отсюда, в другой стране.

— Скажи, — спросил, вдруг Саша, внимательно вглядываясь в материнские глаза, — а что ты думаешь сейчас? Тебе до сих пор кажется правильным твоё решение?

— Честно? Я даже не знаю, как бы поступила теперь в такой ситуации. Может быть, и не стала бы переступать через собственную гордость, а может…

Саша кивнул, снова опустил голову на подушку и свесил руку с дивана, рассеянно перебирая пальцами густую шерсть Афанасия, словно пытаясь найти в этом действии успокоение и ощущение стабильности. Фаня был очень даже не против такого внимания к своей персоне. Он мгновенно перевернулся на спину, задрал вверх все четыре лапы и подставил под руку мальчика живот, тут же довольно засопев от ласковых поглаживаний.