Журавлик - гордая птица

– У меня тоже есть для тебя подарок, - произнесла Белла, когда дыхание её стало более ровным, а сердцебиение вошло в обычный ритм.

Она сделала шаг назад и протянула руку к ярко украшенной ели, вытащив из-под её нижних ветвей красиво упакованный свёрток и протянув его Эдварду. Он был совсем небольшого размера, поэтому свободно уместился на широкой мужской ладони.

– Что это? – Каллен удивлённо вскинул брови.

– Открой и узнаешь, - хитро прищурилась Журавлёва.

Эдвард развернул упаковку и начал вертеть в руках предмет, оказавшийся внутри.

Это был медальон. Белла улыбнулась, вспомнив, как недели две назад, когда у неё ещё была возможность передвигаться по улицам без оглядки и опасений, она выбралась в столицу по делам и наткнулась на эту вещицу в маленькой антикварной лавке в одном из московских переулков. Медальон лежал под витринным стеклом в окружении многочисленных безделушек. Случайно зацепившись за него взглядом, женщина уже не смогла оторваться. Цена была высока, но Изабелла всё же купила его, зная, что сможет найти ему достойное применение. В ювелирной мастерской по её просьбе на обратной стороне медальона сделали гравировку. Красивые витиеватые буквы тускло мерцали, создавая контраст со слегка потемневшим от времени корпусом.

– Какой красивый! – донёсся до неё голос Эдварда.

Он перевернул медальон обратной стороной и провёл пальцем по надписи.

– Всегда с тобой! – озвучил он слова, выгравированные на корпусе. – Это идеально, милая. Спасибо тебе!

– Открой его, - тихо попросила она.

Эдвард нажал на крошечный замочек, и разъединил створки медальона. На одной половине была закреплена фотография маленького Саши. Он лежал на животе на поверхности пеленального столика и улыбался в камеру пока ещё беззубым ртом. В нише второй створки красовалось фото, где были запечатлены Белла с Эдвардом, с двух сторон обнимающие Аню и Сашу. Эта фотография была сделана совсем недавно, а если точнее, всего неделю назад. Они гуляли в парке вчетвером, пользуясь возможностью насладиться погожим зимним деньком. «Мороз и солнце, день чудесный…», как выразилась тогда Белла, используя строки известных с детства стихов. Случайных прохожий по их просьбе запечатлел всех четверых на камеру мобильного телефона Изабеллы.

– Всегда с тобой, Эдвард. Это то, чего мы хотим, то, что мы чувствуем.

Каллен долго всматривался в обе фотографии, потом медленно сомкнул створки медальона и положил подарок Беллы в левый нагрудный карман своей рубахи.

– Он будет всегда находиться с левой стороны. Знаешь, почему?

– Почему? – пролепетала Журавлёва.

– Так ближе к сердцу. Именно там он и должен находиться. Всегда со мной…

Несмотря на то, что сейчас они были не одни, Каллен не смог удержаться и всё-таки сорвал с губ женщины мимолётный поцелуй.

Недалеко от них раздалось звяканье посуды. Белла и Каллен одновременно оглянулись, отмечая изменения, которые произошли за то время, пока они находились в своём личном мирке. Народу в комнате поубавилось, а те, кто остался, были заняты каждый своим делом. Женька уже успела унести всю грязную посуду и на кухню. Теперь она расставляла на столе чашки с чаем вокруг стоящего посередине большого праздничного пирога. Заметив взгляд подруги, направленный на неё, она изогнула уголки губ в еле заметной понимающей улыбке и хитро подмигнула Изабелле, указав глазами на браслет. Журавлёва кивнула, а потом вернула ей улыбку в ответ. Она поискала глазами Эммета и обнаружила его на диване в противоположной стороне гостиной. Он сидел в обнимку со щенком, бережно прижимая малыша к своей широкой груди. Вид у Эммета был немного потерянный. Он что-то тихо бубнил, обращаясь к Вайту, и почёсывал его за ушком. В качестве ответной реакции щенок периодически поднимал голову и облизывал лицо здоровяка.

– Мой брат, кажется, нашёл себе благодарного слушателя.
– Эдвард пытался говорить шутливым тоном, но в голосе его угадывался лёгкий налёт грусти.

– Как он вообще? – тихо спросила Белла. – То есть, я хочу сказать, что Эммет держится молодцом. Нужно быть очень сильным, чтобы находить в себе силы не просто жить после такой трагедии, а ещё и улыбаться и не впадать в жуткую депрессию.

– Так и есть, - печально кивнул Каллен, украдкой разглядывая брата. – Большую часть времени Эм пытается вести себя, как и прежде, хотя бы ради Алекса. Он не позволяет себя жалеть, даёт понять, что у него всё окей. Но когда я жил вместе с ним в квартире Энни, то часто видел по ночам полоску света под его дверью и слышал, как он часами ходит по комнате туда–сюда.

– Время – это то, что ему нужно, Эдвард.

– Надеюсь, что со временем его боль действительно стихнет, - Каллен тяжело вздохнул.

– Нет, милый, - Белла сокрушённо помотала головой. – Когда уходят близкие люди, боль не стихает с годами, поверь мне. Она лишь проникает в нас всё глубже, покрываясь защитной коркой, словно панцирем. А потом мы просто привыкаем жить с этой болью, со временем начинаем принимать её, как должное. Знаешь, может быть, это странно… Но если бы кто-то когда-нибудь предложил мне стереть тот отрезок памяти, где хранятся мои воспоминания о потере близких людей, чтобы перестало болеть тут, - Изабелла приложила руку к груди, - я бы отказалась. Потому что я ХОЧУ помнить. Эта память мне дорога, она – часть меня. И Эммет, я думаю, тоже ни за что не расстался бы со своими горькими воспоминаниями. В конце концов, это сделает его только сильнее. Он справится!

Каллен обнял Беллу за талию, прижавшись грудью к её спине, и упёрся подбородком ей в плечо, подтвердив:

– Справится! У него нет другого выхода. Алексу нужен отец, и Эм это прекрасно понимает. Кстати, - Эдвард прекратил шептать и произнёс уже в полный голос, - а где Алекс? И Аня с Сашей тоже испарились.

– Оу, с Новым годом тебя, Каллен! Наконец-то ты заметил, насколько поредела наша скромная компания, – откликнулась Женька, не желая упустить возможность поддеть будущего мужа подруги. Впрочем, в прозвучавшей из её уст фразе не было ни капли раздражения и злости.
– Пока вы двое были заняты обменом презентами и взаимными нежными признаниями, ваши дети и племянник изъявили желание удалиться в соседнюю комнату и поиграть там.

– Ну и язык у тебя, Женя, - Каллен, по-доброму усмехнувшись, обескураженно потряс головой.

– О, да! – раздался с дивана голос Эммета. – Мисс «та-ещё-заноза-в-заднице» снова в своей стихии.

Евгения повернула голову в сторону Эммета, и Белла, ожидавшая, что вот-вот начнётся привычная перепалка между её почти родственником и лучшей подругой, уже открыла рот, чтобы предотвратить намечавшийся обмен «любезностями». Но Дубова вдруг сменила гнев на милость и приветливо спросила Эма:

– А это хорошо или плохо?

Тот, поначалу растерявшись от неожиданного поворота в разговоре, задумался, а потом выдал ответ:

– Думаю, хорошо. Потому что, если бы ты сейчас нежно улыбнулась и проворковала что-то типа: «О, не волнуйся, Эдди. Вы с Беллой выглядели так мило минуту назад, что я не решилась мешать вашему уединению и взяла на себя смелость позаботиться о детях», я бы точно свалился от неожиданности с дивана. Я бы подумал, что ты, возможно, подхватила какое-то необычное, ещё неизвестное современной науке заболевание, повернувшее мозги в твоей черепной коробке на сто восемьдесят градусов. Но сейчас я спокоен, потому что вижу перед собой всю ту же особу с острым язычком.

– Как это трогательно, что ты печёшься о моём душевном состоянии, - протянула Женя, одарив мужчину милой улыбкой, а потом с невозмутимым видом начала разливать чай по чашкам.

Поняв, что продолжения не будет, Эммет удивлённо вскинул брови и пробормотал себе под нос:

– Либо я схожу с ума, либо её здоровье действительно под угрозой.

Евгения, до слуха которой донеслись выводы Эммета, только ухмыльнулась, продолжая демонстрировать абсолютное спокойствие и выдержку.

– Пойду, посмотрю, как там дети.
– Белла встала и направилась туда, где находились Аня с Алексом и Саша.