Зима близко

— Это я-то не нужна? — глаза Твари наполнились слезами. — Хозяин! Ты что такое говоришь?

— А ты что говоришь?

— А что я говорю?

— Что не повезёшь меня в Сибирь. Что там снег, жрать нечего…

— Пф-ф! Снег! Можно подумать, у нас снега нету. Тоже мне, диковина… Садись, поехали! Где там твой Гравий?

Глава 24

Чтобы сократить путь, я перенёсся Знаком вместе с Тварью туда, где только что был. Тварь зажала в зубах амулет, и перенос прошёл гладко. Я призвал Путеводное Яблочко. Тварь поскакала за ним.

Через полчаса мы увидели свежую лыжню. Ещё через десять минут показался Гравий.

— Лыжи твои — отстой! — объявила Тварь, остановившись рядом с ним.

Гравий посмотрел на лыжи и пожал плечами.

— Что?! — воинственно рявкнула Тварь.

— Что? — удивился Гравий.

— Нечего сказать?!

— Нечего. Это ж не я к тебе прискакал, а ты ко мне. Стало быть, ты и говори.

— Логично, — вклинился я, воспользовавшись тем, что Тварь от возмущения потеряла дар речи.

Спешился, поздоровался с Гравием и в нескольких словах обрисовал суть вопроса.

— Черти? — переспросил Гравий. — А чего им неймётся-то?

— Да так. Есть причина… Ты со мной?

— С тобой, а как же. Охота об эту пору — сам знаешь. А тут хоть кости размять.

— Своим передашь?

— Кого найду, расскажу. Прямо сейчас в Оплот и двину. И до тех охотников, про кого знаю, где они, тоже доберусь.

— Спасибо, дружище!

Я снял рукавицу, протянул Гравию ладонь. Рукав сдвинулся вверх, открывая запястье. Гравий на него задумчиво посмотрел.

— С хозяином говорил уже?

— Чего? — удивился я. — С каким хозяином?

— С лесным, — Гравий кивнул на мою руку.

Запястье огибал прут, полученный от лешего. Я про него, честно говоря, уже и думать забыл. Болтается на руке какая-то ерунда, не мешает — ну и ладно.

— Не, не говорил. Да мы с тех пор, как я ему башку отрубил, больше и не виделись.

— Призвать можно.

— Наверное. А о чём мне говорить с лешим?

Гравий в очередной раз пожал плечами. Он, кажется, в принципе не очень понимал, для чего люди разговаривают. Но, видимо, если кто-то умеет это делать, то почему бы умением и не воспользоваться.

— Да мало ли о чём. Земные твари потусторонних не любят. Вдруг расскажет чего.

— Хм-м. А как его призвать?

— Того не ведаю.

— Потому что ты дурачок, — назидательно сказала Тварь. — И лыжи у тебя дурацкие!

Гравий посмотрел на меня.

— Можно, я ей по челюсти двину?

— Двинь. Только подожди, отойду подальше. А то орать будет, оглохнуть боюсь.

Тварь возмущенно заржала.

— Хозяин! Он меня бить хочет!

— А что он должен делать, по-твоему? Молча выслушивать оскорбления?

— Нет! Молча неинтересно. Он должен отвечать!

— Он не любит разговаривать. Не знаешь, случайно, как лешего призвать?

— Понятия не имею. Нужна мне больно всякая ерунда, — Тварь надменно фыркнула и отвернулась.

Я, не придумав ничего другого, потёр браслет пальцем. С лампой джинна ведь сработало, так почему бы с лешим — не?

— Ай! — взвизгнула Тварь. И отскочила в сторону.

Прямо у неё перед носом завертелся снежный буран. Этакое небольшое торнадо, которое стремительно росло. Через минуту вращение остановилось. Перед нами стоял «дед Архип».

Он отряхнулся от снега. Раздраженно уставился на меня.

— Звал? Давай желание!

— Не. Желать я пока ничего не желаю. Поговорить хочу.

«Дед Архип» сплюнул.

— Бабу заведи, с ней и болтай! А меня зови, когда желание исполнять надо будет. Нашёл, тоже, болтуна! — он явно собрался исчезнуть.

— То есть, информация о том, что в наш мир собрались черти, тебе не интересна?

— Черти? — леший насторожился.

— Они самые.

— На кой?

— Да кто ж их поймёт.

— Ой, врё-ёшь, — леший погрозил мне пальцем. — Ежели знаешь, что собрались, стало быть, знаешь, почему! Нешто ты и их допёк?

— Ну, так. Есть несколько спорных моментов…

— Ай да ухарь! Я сразу понял, что не простой ты паренёк. Мстить тебе полезут?

— Обещались.

— Знаешь, чем они сильны?

— Не знаю. До сих пор ни одного не видел. Чем?

— Исчезать могут. Сквозь землю проваливаться, обратно откуда пришли. Как почуют, что прижало, так и — фьють! — леший мотнул головой. — И хрен поймаешь. Не нырять же за ними туда.

— Да не хотелось бы. У меня там родственников нету.

— Во-от. Тем черти и сильны.

— Я слыхал, не в любом месте они нырять могут, — обронил Гравий.

Леший покивал:

— Верно говоришь. Есть места, где их сама земля сквозь себя не пропускает.

— Что за места?

— Чужие, — леший прищурился. — Ихнему брату не подвластные! Наши.

— Угу. То есть, в твоём лесу чёрт вылезти не сможет?

— Тайга большая, — проворчал леший. — Там, где я силён — не сможет, да.

— И провалиться под землю, соответственно, тоже?

— Тоже.

— Спасибо. Понял, принял. Всё, больше не задерживаю.

— А желание-то? — леший посмотрел на меня.

— Говорю же, не придумал ещё. Но ты далеко не уходи, как придумаю, позову.

Леший вполне по-человечески выругался и исчез. А я, оглядевшись, обнаружил, что исчезла ещё и Тварь. Утекла незаметно, но следы оставила. Цепочка следов уводила в лес.

— Тварь! — окликнул я. — Только не говори, что опять жрёшь!

— А тебе жалко, что ли? — долетел издали недовольный голос. — Ягодки вку-усненькие! Морозцем ударило — ух, хороши!

— Рябину хрумкает, — присмотревшись, доложил Гравий. — Там её полно.

— Ну, пусть хрумкает. Я домой, обедать пора.

— Обедать?! — Тварь немедленно образовалась рядом со мной.

* * *

Домой мы переместились Знаком. Материализовались посреди двора и стали свидетелями новой попытки проникновения на территорию.

— Уверяю вас, Владимир Всеволодович прекрасно меня знает, — доказывал от ворот голос Разумовского.