Зима в Эдеме (пер. О. Колесникова)

– Это не мне решать. Со мной пришли другие саммадары, и все они в своих саммадах.

– Приведи их сюда. Нужно вынести решение.

Херилак нахмурился, но выбора у него не было. Он развернулся на месте и отправился, даже не посмотрев в сторону Саноне, когда проходил мимо.

– Что-то случилось? – спросил Саноне.

– Случилось? Умерла Армун.

Но Керрик все еще не мог в это поверить. Он с большим трудом ответил Саноне:

– Сюда сейчас придут саммадары тану. Я сказал им, что, если они хотят заполучить хесотсаны, они должны остаться в городе. Они должны привести сюда саммады. Мы объединимся и будем друг друга защищать – другого выхода нет.

Да, другого выхода не было. Саммадары говорили долго и сердито, всасывая в себя из трубок дым и затем выпуская его. Они должны были принять решение, чтобы остаться: другого выбора у них не было. Керрик не принимал участия в этой дискуссии, не обращал внимания на их недовольные взгляды, когда Херилак говорил им о его ультиматуме. Его нисколько не интересовали их чувства и эмоции. Тану и саску должны остаться здесь и покинуть это место только в том случае, если их вытеснят оттуда. Сквозь пелену тревожных мыслей он разглядел стоящего перед ним охотника. В следующую минуту он понял, что это был Ортнар. Когда он увидел его, то помахал ему рукой, чтобы он подошел поближе.

– Вот, садись сюда, в тень, рядом со мной, и расскажи мне об Армун.

– Но ты уже говорил о ней с Херилаком.

– Он сказал мне, что он приказал ей остаться в лагере и чтобы ей никто не помогал. Однако ей на помощь пришел ты. В чем дело?

Ортнар не был счастлив. Он говорил шепотом, голова его была опущена, длинные волосы закрывали лицо.

– То, что произошло, раздвоило меня, Керрик, и сейчас раздваивает. Херилак был саммадаром, мы остались только двое от целого саммада, который уничтожили мургу. И эту цепь, которой мы связаны, тяжело разорвав. Когда Херилак приказал, чтобы никто не помогал Армун, я послушался, потому что это было правильное решение. Путь был долгим и опасным. Однако, когда она попросила помочь ей, я почувствовал, что и она была права. Это потянуло меня в другую сторону, и по своей глупости я помог ей только наполовину. А мне следовало бы помочь ей во всем, о чем она просила. Мне надо было отдать ей все, пойти вместе с ней; теперь я это понимаю. Я указал ей путь и дал хесотсан. Но я помог только наполовину.

– Другие совсем ничего ей не дали, Ортнар. Ты был ее единственным другом.

– Я рассказал Херилаку о том, что я сделал. Он сильным ударом свалил меня с ног, и я, как мертвый, лежал два дня – об этом мне рассказали. Вот куда он меня ударил, когда рассердился. – Ортнар пальцами дотронулся до макушки, нащупывая шрам. – Я больше не в его саммаде; с тех пор он со мной не разговаривает.

Он замолчал и посмотрел на Керрика. Потом, до того, как смог заговорить Керрик, он продолжил:

– Я должен был все это рассказать тебе первым, чтобы ты знал всю правду. Потом я искал ее следы, когда мы шли на восток. Я ничего не смог найти – ни костей, ни скелетов кого-нибудь из них. Они ушли втроем: Армун, ваш сын и мальчик, которого она взяла с собой. Ведь должны были остаться какие-то следы. По дороге я спрашивал всех охотников, которых мы встретили, но никто их не видел. Но был один охотник, который меняет каменные ножи на меха: он меняется с парамутанами с севера. Он немного понимает их язык. Они сказали ему, что к ним приходила женщина с детьми, ее волосы были такого же цвета, что и у нас.

Керрик схватил его за руки, поднял на ноги и изо всех сил встряхнул.

– Что ты говоришь?! Ты знаешь, что ты говорить?! Ортнар улыбнулся и кивнул головой.

– Я знаю. Я пришел на юг, чтобы сказать тебе об этом. Теперь я собираюсь идти на север, пока стоит лето, чтобы найти там парамутан; чтобы найти там Армун, если мне удастся. Я приведу ее к тебе…

– Нет, в этом нет необходимости.

В одно мгновение для Керрика все изменилось. Он сразу расправил плечи, как будто камень свалился с него. Будущее вдруг стало ясным и отчетливым, как эта тропа, которая пролегла перед ним; как следы Кадайра на камне, о которых все время говорил Саноне. Он смотрел мимо Ортнара в сторону городской улицы, которая тянулась к северу.

– Тебе необязательно идти – я сделаю это сам. Саммады останутся здесь – город надо будет защищать. Херилак знает, как надо убивать мургу, ему не нужны никакие инструкции. Я пойду на север и найду ее.

– Но не один, Керрик. Теперь другого саммада, кроме твоего, у меня нет. Веди, и я пойду за тобой. Мы пойдем вместе: все-таки два копья лучше, чем одно.

– Ты прав. Я не буду тебя останавливать, – Керрик улыбнулся. – К тому же, ты лучший охотник. Если бы мы зависели только от моего умения и искусства моего лука, мы были бы постоянно голодными!

– Мы пойдем быстро, не тратя много времени на охоту. Мясо серого мургу из запасов мы возьмем с собой.

– Да, у нас хороший запас. Саску больше предпочитают свежее мясо.

Керрик обнаружил огромный запас пластов свежего вяленого мяса, которое принесли в ханале для самцов. И что станет с ними? Если он бросит их, то их ждет неминуемая смерть – это было ясно. Они заслуживали лучшей участи, чем эта. Он также должен подумать и об этом. Многое надо было решить.

– Мы уйдем рано утром, – сказал он.

– Мы встретимся здесь, когда начнет светать. К этому времени саммадары примут решение; у них почти нет выбора.

Керрик отправился к ханале, закрыл за собой тяжелую дверь и выкрикнул свое имя. Надаске по коридору торопливо двигался к нему, громко шлепая по деревянному полу, делая движения, выражающие приветствие и счастье.

– Дням, которые прошли, мы потеряли счет; одиночество и голод убивают нас.

– Я не буду спрашивать, что одержит верх: голод или чувство товарищества. А где Имехей? У меня к вам есть важный разговор, прежде, чем я покину город.

– Покинуть! – Надаске взвыл в агонии и выразил знаками смерть от отчаяния. Имехей услышал звуки и поспешил туда, откуда они исходили.

– Я не оставлю вас, чтобы вы здесь умерли, – сказал Керрик, – поэтому перестаньте представлять себя безмозглыми фарги и внимательно слушайте. Сейчас мы отправимся прогуляться по городу. Саску не обратят на это внимания; они видели, как мы прогуливались раньше, и им было приказано не трогать вас. Они подчиняются своему мандукто лучше, чем вы – мне. Мы прогуляемся к окраинам города и за них. Затем вы сами отправитесь на юг, и там вы увидите остров, о котором я вам рассказывал… Керрик на минуту задумался.

– Там, где место смерти, вы найдете йилан и урукето, и там вы навсегда останетесь в безопасности, вдали от устузоу.

Надаске и Имехей взглянули друг на друга, выразили согласие и уверенность. Надаске заговорил первым, подчеркивая, что все, о чем он говорил, в первую очередь, касалось их обоих.

– Мы поговорили между собой. На протяжении многих часов одиночества мы говорили. Мы видели город и устузоу, и гуляли по городу, и говорили об этом. Я расскажу тебе, о чем мы говорили. Как странно было жить вдали от самок и гулять с Керриком – устузоу – самкой – самцом. Очень странно. Мы удивлялись тому, что мы видели. Наши глаза раскрывались так широко, как у фарги, только что вышедших из моря, потому что мы видели, что в городе живут устузоу, как йиланы. Самое странное из всего этого то, что мы видели самцов – устузоу с хесотсанами и самок с детенышами. Мы говорили и говорили об этом.

– И ты говоришь слишком много, – прервал Имехей. – Мы не только говорили, но и решали. Мы решили, что больше никогда не захотим идти к пляжам. Решили, что мы никогда не захотим болезненно жадных до смерти самок йилан. Мы не пойдем на юг.

Они жестами выразили твердость решения, и Керрик очень удивился:

– У вас есть храбрость, которой я не видел у самцов.

– Как же это можно было увидеть, если наша жизнь проходила в ханале, – сказал Надаске. – Мы очень похожи на самок йилан.