Змей

Белла ахнула, широко раскрыв глаза.

Лахлан застыл.
– Я сделал тебе больно?

Белла покачала головой, радостная улыбка появилась на ее губах. Она прижала руку к его щеке.
– Нет. Мне нравится то, что ты заставляешь меня чувствовать.

Любовь. Взгляд ее глаз...

Что-то перевернулось в груди. Что-то, что он считал невозможным.

Удерживая ее взгляд, Лахлан начал двигаться. Длинные, медленные, чувственные удары, которые затягивали его все глубже с каждым толчком. Его челюсти сжались от нараставшего изнутри наслаждения.

Оно было горячим и тяжелым. Лахлан пытался продлить его, но у него уже не было сил сдерживать себя.

Губы Беллы раскрылись. Щеки покраснели. Глаза сузились. У нее перехватило дыхание. А пальцы вцепились в его плечи...

И затем ее бедра стали подниматься навстречу его ударам.

Это было слишком. Его как будто молнией пронзило. Лахлан уже не сдерживался. Он выгнулся сильнее и каждым яростным ударом неистово врывался в нее, чтобы взять ее с собой.

Белла выгнулась от подхватившего ее ощущения и закричала.

Лахлан излился, войдя в нее со свирепостью, которой он никогда не испытывал прежде. Каждое биение пульса, каждый спазм, каждый острый взрыв удовольствия казался выдернутым из самой глубокой части его.

Все время он смотрел в ее глаза. Не прерывал связи.

У Лахлана едва хватило сил, чтобы откатиться в сторону, прежде чем его мышцы обессилели. Он рухнул рядом с Беллой, тяжело дыша, измотанный больше, чем когда-либо в своей жизни. Даже тренировки в горах Куллинс на Скае у Маклауда не выжимали из него так много.

Лахлан был рад, что настолько устал, теперь можно немного подумать. Но когда он понял, что он только что сделал, моменты насыщенного блаженства были забыты.

Стыд сжигал его изнутри. Как он мог это сделать? Как он мог так обидеть Беллу?

Он играл в опасную игру и проиграл. Он хотел доказать ей, что их связь ничего не значит, но он ошибся. Он больше не мог отрицать: он любит Беллу. Больше, чем кого бы то ни было в своей жизни.

И все же он причинил ей боль. Что, черт возьми, с ним случилось?

– Мне очень жаль, - сказал он грубоватым голосом.

Белла повернулась на бок, глядя на него с грустной улыбкой, которая задела его совесть.
– Я знаю.

Она ничего не знала. Черт, она не понимала его. Она смотрела на него, словно он был тем, кем он не был. Как будто она видела в нем то, чего не было. Она ждала от него слишком многого. Он никогда не сможет стать таким, каким она хочет. Разве она не знает, что он всегда будет причинять ей боль?

Буря противоречивых эмоций развернулась внутри него. Тоска. Обида. Возмущение. Гнев. Белла скрутила его по рукам и ногам, заставила его забыть то, что было важно.

Его челюсти сжались.
– Это ничего не меняет.

Белла посмотрела на него долгим взглядом. Лахлан замер, увидев тень боли в ее глазах.
– Значит, ты просто трахнул меня, правда, Лахлан?

Белла бросила ему грубое слово как насмешку, отважно разрешая ему согласиться.

Сердце гулко стучало в груди. Лахлану показалось, что стены надвигаются на него. Как будто он входил в темный туннель. Почему она не остановила его? Почему она не оставит его в покое?

Свобода, черт возьми. Нет привязанностей.

Лахлан посмотрел Белле прямо в глаза.
– Да.

Белла долго смотрела на него.
– Ты лжец, Лахлан Макруайри. Можешь лгать мне, но не лги себе.

Не сказав больше ни слова, она взяла свою одежду, надела ее и оставила его наедине с тяжелым биением его сердца.

Белла ждала, когда Лахлан передумает. С того времени, когда сэр Алекс разбудил ее рано утром, чтобы проехать небольшое расстояние до побережья; в тревожные минуты, когда она ждала в темноте, пока мужчины плавали в холодной воде, чтобы выкрасть галеру из-под носа спящих английских солдат; долгие часы, пока их избивали ветер и волны, когда трое мужчин пытались управлять судном, обычно управляемым десятью моряками, - все это время Белла ждала, что Лахлан признает правду.

Лахлан любил ее. Это была не просто похоть между ними. Белла знала разницу, и то, что они разделяли, было ничем иным, как тем, что она уже давно поняла.

Лахлан притворился язвительным разбойником, которому было все равно, но Белла знала, что это всего лишь маска. Он беспокоился гораздо больше, чем думал, о ней и о тех мужчинах, с которыми он сражался. Он не повернулся к ним спиной.

Даже когда они, наконец, прибыли в замок Данстаффнейдж поздно вечером, приветствуемые Робертом и небольшим отрядом его людей, Белла убеждала себя, что еще не слишком поздно. Лахлан не подвел бы ее. Он не станет отрицать обещания того, что существует между ними. Он уйдет от нее просто так. Не после всего, что они пережили вместе. Не после того, что они разделили. Это была не похоть, а два человека, занимающихся любовью. Их связь была настоящей.

Это не может быть концом.

Лахлан был напуган, говорила себе Белла, он запутался. Просто дай ему время.

Но оказалось, что времени у нее и не было.

Они были препровождены в небольшой солар, после того, как покинули Большой зал, где их накормили, и Лахлан сообщил обо всем, что произошло. Вместе с Беллой, Лахланом, Бойдом, Сетоном и королем еще четверо мужчин сидели вокруг стола на скамьях. Старший, сэр Нил Кэмпбелл, один из ближайших советников Брюса, был хорошо известен Белле по тому времени, которое они провели в бегах в горах Атолла после Метвена. Невероятно грозного Тора Маклауда, горца-вождя с острова Скай, и высокого, дьявольски красивого викинга, Эрика Максорли, она помнила с того же времени. Они необычайно выделялись, и теперь Белла могла догадаться почему. Они должны быть частью этого тайного отряда воинов.

Четвертый, Артур Кэмпбелл, самый младший брат сэра Нила, был незнаком ей. Хотя он, казалось, соответствовал тем критериям, которые Белла создала в своем сознании для секретной армии Брюса: высокий, мускулистый и грозный с виду, не говоря уже о необыкновенной привлекательности, - Белла не была уверена, что он тоже был частью отряда. Из того, что она могла узнать, сэр Артур сражался на стороне англичан и был назначен хранителем замка Данстаффнейдж после своей недавней женитьбы на дочери лорда Лорна Анне Макдугалл.

Лахлан ничего не отрицал. Несмотря на ее протесты, он полностью взял на себя всю вину за катастрофу, которая едва не произошла в Роксбурге, и за их последующий захват в Пиблсе. Хотя король позволил ему продолжать, не прерывая Лахлана, Белла, которая сидела рядом с ним, могла бы сказать, что Роберту было неприятно слышать о том, что произошло. Все мужчины обменялись тяжелыми взглядами, когда Лахлан рассказал о намерении солдата расспросить Беллу о нем.

– Святое распятие! О чем ты думал?
– Король пришел в ярость.
– Я знал, что это плохая идея - отпустить тебя.