Змей

Кровь Лахлана застыла. Экстрактор - самый жуткий из палачей английского короля, который был известен тем, что умел извлекать информацию даже у самых стойких заключенных.

Ум Лахлана наполнялся образами - воспоминаниями о том, что он пережил раньше, и вещами, о которых он узнал с тех пор.

Но он никак не показал своей реакции на слова тюремщика.
– Вы можете избавить его от путешествия. Раньше я уже встречал людей, подобных ему.

Хотя лицо тюремщика было в значительной степени скрыто тенью, Лахлан увидел его улыбку.
– Мы слышали, что с вами может быть трудно. Но он приедет, чтобы встретиться не только с вами.

– Тюремщик повернул голову.
– Приведи ее.

Боже, нет! Сердце Лахлана пропустило удар. Каждый мускул в его теле вспыхнул в желании сражаться. Но он понимал, что ничего не может сделать.

– Стойте!
– закричала Белла.
– Куда вы меня ведете?

Страх в ее голосе сжал сердце Лахлана ледяными тисками. Но он был совершенно бессилен.

Лахлан услышал приглушенные звуки борьбы сверху, пока двое мужчин тащили Беллу. Лахлан заставил себя оставаться совершенно неподвижным, когда тюремщики подтащили к отверстию, через которое он мог ее видеть.

– Лахлан! Господи, Лахлан, это ты? Что они с тобой сделали?

Его рот искривился в гневе.
– Уберите эту суку отсюда.

Белла ахнула, застыв в шоке.
– Лахлан, пожалуйста, прости. Я ничего не могла сделать.

– Ты думаешь, я хочу слушать твои объяснения? Ты предала меня, - он злобно плюнул.
– Уберите ее на хрен с моих глаз!

Лахлан услышал ее тихие всхлипы, когда мужчины потащили ее назад. Грудь Лахлана жгло огнем. Когда снова появился первый охранник, Лахлан добавил, - я с нетерпением жду рассказа о том, что ваш гость сделает с этой сукой. Когда он закончит, я хочу сделать то же самое.

Тихие крики Беллы рвали его сердце, пока ее уводили прочь.

Охранник нахмурился, как будто его планы были нарушены.
– Я думал, что вы любовники.

– Из-за нее я оказался здесь. Вы думаете, меня очень волнует, что с ней, к черту, произойдет?

Очевидно, это была не та реакция, которую ожидал охранник.

Именно этого и добивался Лахлан.

Охранник покачал головой.
– Ты хладнокровный ублюдок, Макруайри. Но у тебя будет время подумать об этом. Экстрактор будет здесь завтра вечером.

И прежде чем Лахлан успел что-нибудь сказать, дверь захлопнулась, и он погрузился в море темноты.

Лахлан знал, что не может рассчитывать на то, что тюремщики поверили тому, что он сказал о Белле. Мысль о том, что они могут с ней сделать, чтобы заставить его говорить...

Его желудок сжимали спазмы. Он долго не продержится. Он мог надеяться, что задержит их ложью, но надолго ли? Как много у него времени до того, как он столкнется с выбором: наблюдать за мучениями любимой женщины или предать своих друзей?

Он должен был лучше думать, прежде чем делать Брюсу смелые заявления о своей способности противостоять любым пыткам. У каждого был свой предел. Даже у него.

Белла защищала дочь. Как Лахлан мог винить ее в том, что она сделала? Когда она столкнулась с невозможным выбором, она предпочла защитить свою дочь. Злость от предательства, которую он чувствовал, превратилась в понимание, когда Лахлан узнал правду. Он мог только гадать, какими угрозами ее заставили согласиться.

И что Белла переживала сейчас, снова попав в тюрьму?

Ему нужно как можно скорее выбраться отсюда. Ум Лахлана продолжал работать в темноте. В яме было так темно, что он не мог видеть собственных ног. Во всем этом была одна положительная сторона: страх за Беллу подавил страх перед тюремной ямой.

Лахлан двигался по периметру ямы, медленно приближаясь к куче костей. Это было нелегко, когда его руки были скованы за спиной, но Лахлан рылся в ужасной куче, отбрасывая все, что было слишком большим. В конце концов, он нашел кусок, который мог пригодиться - он был по размеру как его мизинец.

Лахлан встал. Найдя камень на нужной высоте, он крепко зажал кость и ударил руками назад. Лахлан выругался, когда от удара его пальцы разжались. Ему пришлось шарить по полу в темноте, чтобы найти кость. На второй раз у него получилось. Кость раскололась пополам.

Лахлан ощупал обе части и выбрал более острую из двух, и еще немного заточил ее о камень.

Когда он добился нужной формы и размера, Лахлан осторожно принялся за работу с кандалами. Ему потребовался час, в основном потому, что он не хотел спешить и сломать кость в замке, но, в конце концов, его руки были свободны.

Чувствовать себя в темноте стало легче, и Лахлан стал ощупью исследовать яму, пока не нашел то, что заметил раньше: небольшой прямоугольный водосток.

Замок Бервика был построен на участке земли, прилегающей к морю. Во время прилива этот участок окружала вода. Водосток был необходим для того, чтобы избежать затопления камеры. Железная решетка закрывала его, но если у Лахлана получится вытащить решетку, он мог бы протиснуться и выйти через ход водостока.

Лахлан больше часа пытался вытащить решетку. Он продел цепь от кандалов, сквозь решетку и потянул. Но она казалась вросшей в камень.

Лахлан пытался вытащить решетку и скреб стену вокруг нее, пока его руки не начали кровоточить. Боже, чего бы он ни отдал за силу Бойда!

Момент, когда проклятая решетка вырвалась из стены, стал самым приятным в его жизни.

Игнорируя демонов панического страха, Лахлан заставил себя втиснуться в узкую дыру. Вокруг него едва ли был хотя бы один дюйм. Он полз, извиваясь как змея, через каменистый водосток, молясь, чтобы не застрять. Острые края камней резали его тело, но Лахлан слышал звук воды внизу и понимал, что выход должен быть близко.

Но потом его везение закончилось. Водосток резко опускался, сузившись вдвое. Море и свобода были так близко - не дальше сорока футов - но дальше Лахлану было не пролезть.

Он произнес такие богохульства, которые отправили бы его прямиком в ад, если бы Лахлан уже не находился там.

Он не сдавался. Но Лахлан знал, что сейчас его единственный шанс заключался в том, чтобы молиться о чуде.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ