Змей

Но это была Белла, и он с облегчением вздохнул.
– Белла?

Белла повернулась к Лахлану на пол-оборота, как будто не могла смотреть ему в глаза. Ее лицо было таким же неподвижным и бледным, как алебастр, и слезы текли по ее щекам.

Холод скользнул у Лахлана по спине. Он кинулся вперед, взял ее за руку. Она была холодна, как лед.
– Что случилось? Что-то не так?

Лахлан еще не договорил, как получил ответ. Его голова дернулась на звуки, раздававшиеся снаружи, когда отряд солдат окружил их, налетев как стервятники.

Нет. Его разум боролся с сердцем. Лахлан помчался к открытой двери, не желая верить в происходящее.

Но когда он увидел, что Деспенсер и Комин вышли из-за деревьев, он понял непреложную истину: Белла привела его прямо в ловушку.

Потрясение пронзило все его существо. Но боль от предательства, которая последовала за ним, кинжалом впилась в его сердце.

Не снова. Он не мог повторить ту же ошибку. Белла любила его. Она никогда не предаст его. Должно быть объяснение.

Когда солдаты подошли к нему, Лахлан повернулся и посмотрел на Беллу.
– Почему?

Если он надеялся на то, что она будет все отрицать, то был разочарован.

– Прости, - крикнула Белла, и ее лицо исказилось в отчаянии.
– Господи, Лахлан, мне так жаль.
– Солдаты схватили его сзади. Лахлан не сопротивлялся. Это было правдой. – Они схватили Джоан. У них моя дочь!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Они солгали ей.

Белла подумала, что момент, когда они увели Лахлана, когда увидела шок от измены, отразившийся на его лице, был худшим моментом этого отвратительного кошмара. Но ее вернули в замок Бервика, бросили в караульное помещение и сказали, что она не встретится со своей дочерью, в конце концов, ее дочь даже не знала, что Белла здесь, и что все было ложью, чтобы заманить ее, а то, что она предала Лахлана, сделало все намного хуже.

Ее дочь никогда и не была в опасности. По словам Уильяма, она отвергла какую-либо связь с матерью и наслаждалась своим положением в Англии. Белла с облегчением узнала, что ее дочери ничто не угрожает, но отказалась верить остальному.

Ей было стыдно за то, как легко ее обманули. Как снова использовали страх за дочь, чтобы контролировать ее, но на этот раз - заставив предать любимого человека.

Выражение его лица, когда Лахлан понял, что происходит, будет преследовать Беллу всю оставшуюся жизнь. Она откинулась назад к каменной стене. Какой бы короткой ее жизнь ни была.

Отчаяние затопило Беллу. Найти счастье после стольких лет одиночества и потерять его так жестоко - это был сокрушительный удар. Лахлан никогда не простит ее. Она поступила как его жена и мать, она была просто еще одной женщиной, которая предала его.

Даже от понимания, что у нее не было выбора, не становится легче. Лахлан мог бы сбежать из тюрьмы, а ее дочь - нет.

Лахлан был прав. Каждый способен на предательство, потому что у каждого есть слабое место. И у Беллы тоже.

Белла склонила голову на колени, ее сердце надрывно сжималось. Где он? Что с ним происходит? Они мучают его? Он проклинал ее прямо сейчас за то, что она с ним сделала?

Белла не могла вынести саму мысль об этом.

По щекам потекли слезы, едкие, как кислота. Боже, как же она все испортила! Не только Лахлан, но ее дочь тоже. Теперь все они были отданы на милость Эдуарда и его людей.

Боже, что с ними будет?

Англичане не оставили ему ни единого шанса на побег.

Последнее, что Лахлан вспомнил, когда его облили ледяной водой, было застывшее от муки лицо Беллы. Поскольку он начал вырываться, Лахлану сковали руки, а затем он чувствовал взрыв боли за ухом. Его ударили сзади - это был боевой молот или рукоятка меча.

Ледяная вода резко вернула Лахлана в сознание. Он сел, почувствовав, как его голова взорвалась от боли, а затем его накрыл приступ тошноты. Лахлан упал на бок, его рвало на землю, а в глазах двоилось.

– Похоже, он пришел в себя, - услышал Лахлан голос сверху.

Он поднял глаза, увидев человека, смотрящего на него сверху через квадратное отверстие, расположенное примерно в десяти футах над ним. Это был единственный источник света в темной яме, и Лахлан постарался мгновенно запомнить как можно больше, прежде чем ответить, зная, что как только охранник закроет дверь, в яме станет так же темно как в аду.

Желчь снова подступила к горлу, но Лахлан не позволил себе об этом думать. Ему нужно было удержать панику в узде. Но она неумолимо нарастала в глубине его сознания.

Стены, казалось, сужались вокруг него. Лахлан начал задыхаться, и он огромным усилием заставил легкие дышать.

Яма была размером десять на пятнадцать футов, сложенная из твердого, неровного, грубо обработанного камня, и, казалось, была создана природой, а не человеком. Пол был покрыт песком и обломками камней. Кости, пучки старой соломы и затвердевшие человеческие экскременты были сдвинуты в один угол – все, что осталось от последнего обитателя. Хотя Лахлан не увидел никаких признаков крыс, он почти слышал их писк и шуршание лап.

Пот выступил на холодном лбу. Оставайся спокойным. Думай.

Лахлан нашел то, что искал, в дальнем углу.

Когда Лахлан не ответил, мужчина вылил на него еще одно ведро ледяной воды.

На этот раз Лахлан осознал весь ужас своего положения. Вода ударила по обнаженной коже. Прежде, чем сбросить Лахлана в яму, его полностью раздели. У него не было ни инструментов, ни оружия.

Как, черт возьми, он освободит руки?

Он машинально потянулся к кандалам, ощупывая их руками. Железные наручники вдруг показались еще прочнее - теперь, когда Лахлан понял, что он не сможет снять их.

Паника загремела сильнее, как свора бешеных собак, ожидающих освобождения.

Лахлан потряс головой, чтобы избавиться от этих мыслей, разбрызгивая капли воды из мокрых волос.
– Спасибо за ванну, - ответил он.
– В следующий раз не могли бы вы дать немного мыла?
– Лахлан принюхался.
– Здесь воняет.

Мужчина усмехнулся.
– Через некоторое время вы перестанете это замечать. Я рад, что вы в таком хорошем настроении. Оно вам понадобится. Для вас приготовили нечто особенное. Он сделал паузу для пущего эффекта. – Экстрактор. Уверен, что вы слышали о нем.