Знак вопроса 2002 № 02

Но не только жара и норовистые реки мешали заселению этих мест. Берега Тигра и Евфрата на севере были покрыты лесами, а на юге — зарослями кустарника и тростника. Там в изобилии водились огромные ящерицы-вараны (грозные «драконы» из позднейших шумерских и вавилонских мифов), кабаны, олени, змеи. В прилегающей к рекам засушливой степи бродили бесчисленные стада зубров, газелей, антилоп, куланов и диких ослов (онагров), водились леопарды и львы.

В этих районах, страдающих от наводнений и от палящего зноя, первоначально трудно было найти пригодные для возделывания участки земли. И некоторые группы пришельцев с севера гибли здесь, вероятно, во время неожиданных разливов рек, от нападений хищных зверей, от голода и болезней. Но тот, кто выжил и обосновался в этой равнинной и жаркой стране, вскоре стал получать со своих искусственно орошаемых полей баснословно высокие урожаи.

Столкнувшись с новыми, непривычными для себя природными условиями, хассунский земледелец вышел победителем, и эта победа открыла перед местными общинами магистральный путь к вершинам цивилизации.

Жители скромного хассунского поселка Ярым-тепе-1 в Синджарской долине одними из первых на Ближнем Востоке стали обрабатывать металл (в непотревоженных слоях VI тысячелетия до н. э. были найдены медное украшение и кусочки медных шлаков), строить сложные двухъярусные печи для обжига керамики, изготовлять каменные резные подвески-печати. Они выращивали на своих полях хлебные злаки: мягкую пшеницу, пшеницу Спельта, многорядный ячмень. Они имели обширные стада различных домашних животных. Если раньше считалось, что корова впервые была одомашнена в этом регионе лишь в IV тысячелетии до н. э., то теперь начальный возраст данного события отодвинулся еще на две тысячи лет.

О больших достижениях хассунских племен, пришедших в более южные края, свидетельствуют материалы раскопок поселения Теллль-ас Саван (Кремневый холм — арабск.). На холме площадью два с половиной гектара археологами выделено пять слоев напластований, нумеруемых снизу вверх. Слой I датируется 5600 годом до н. э. Древнейшее поселение было окружено рвом глубиной и шириной до трех метров, который был связан с ручьем, а следовательно, наполнялся водой. За рвом высилась мощная глинобитная крепостная стена в форме квадрата.

В том же слое I были раскопаны два здания — самые крупные сооружения Месопотамии в VI тысячелетии до н. э. В одном доме было не менее 14 комнат, а в другом — еще больше. Сохранившаяся внутренняя лестница свидетельствует о наличии второго этажа. Восточная часть первого дома представляла собой храм, состоящий из четырех помещений, причем в последнем из них обнаружена культовая ниша в стене. Перед ней стояла алебастровая статуэтка богини. В одной из комнат нашли две глиняные женские фигурки. Во многих могилах, обнаруженных под полами храмов и жилых помещений, сохранились многочисленные женские статуэтки и несколько мужских. В большинстве случаев они были сделаны из желтоватого алебастра, обрабатывавшегося здесь же, на поселении. Глаза их инкрустированы битумом. В погребениях лежали также медные бусы и один медный нож, чаши и миски из алебастра, орудия труда и зернотерки из твердого черного камня. В нижних слоях (слои I и II) керамика встречалась довольно редко: в слое I она походит на раннюю (архаическую) хассунскую; в слое II появляется расписная посуда, преобладающая в слое III, а в слое IV ее вытесняют сосуды типа самаррских.

Расписная керамика в Самарре (знаменитой столице халифов Аббасидов) была обнаружена в районе древнего некрополя и, видимо, служила частью погребального инвентаря. Она обожжена до бледно-розовой, часто зеленоватой окраски, украшена плетеным орнаментом, расположенным по зонам, — прием, характерный для корзинного плетения. Посуда очень разнообразна по форме: миски, чаши, блюда, горшки. Узор значительно более сложный и изысканный, чем на керамике из Хассуны: как бы по концентрическим кругам изображены птицы, козлы, женщины с развевающимися волосами, скорпионы. Характерны и такие орнаменты, как розетка, квадрат, свастика. Бесспорно, что все эти изображения имели сложный магический смысл и были связаны с погребальными обрядами.

«Именно племена самаррской группы, — считает И. М. Дьяконов, — начинают последний этап освоения Месопотамии; они двигаются дальше на юг по Тигру и Евфрату в заболоченные области Южного Двуречья».

При раскопках городища Абу-Шахрайн (древний город Эреду), расположенного на самом юге Месопотамской равнины, на берегу Персидского залива, археологи установили, что самые ранние его слои (XIX–XV) совпадают по времени с так называемым хас-сунским периодом. Очень похожа на хассун-ско-самаррскую и древнейшая местная керамика — расписные кубки, миски и чаши.

Таким образом, к концу VI — началу V тысячелетия до н. э. освоение пришедшими с севера земледельцами территории Нижней Месопотамии было успешно завершено.

Загадки Убейда

Итак, археологические открытия последних десятилетий на самом юге Месопотамии показывают, что эта жаркая и плоская область была впервые заселена человеком во времена господства на севере региона хассунско-самаррской и халафской культур. Об этом говорит, например, большое сходство расписной керамики с поселения Калат-Хаджи-Мухаммед, близ знаменитого города Урук-Варка) с самаррскими и халафскими гончарными изделиями в Северной и Северо-западной Месопотамии. Примечательно, что этот древнейший поселок был погребен под трехметровым слоем наносного ила и его можно было копать лишь в те годы, когда уровень воды в Евфрате находился на самой низкой отметке. В противном случае подпочвенные воды заливали раскопы и шурфы.

Затем последовали сенсационные открытия иракской археологической экспедиции в Эреду на городище Абу-Шахрайн. По сообщениям клинописных текстов, Эреду был одним из самых почитаемых и священных городов древнего Двуречья. Здесь, по преданию, находилась земная резиденция бога Энки — повелителя подземных вод и одного из главных божеств шумерского пантеона. В настоящее время Эреду представляет собой хаотическое скопление низких искусственных холмов и песчаных дюн, над которыми возвышается громада величественного зиккурата — ступенчатой башни из сырцового кирпича, сооруженной, как указывают кирпичи с клинописными посвящениями, царями Третьей династии Ура в самом конце III тысячелетия до н. э.

Каково же было удивление Фуада Сафара (начальника экспедиции) и его коллег, когда, обследуя основание зиккурата, они обнаружили под одним из его углов целую цепочку более ранних храмов, уходящих в глубины земли. Всего их оказалось семнадцать. Видимо, данное место считалось у местных жителей особо почитаемым, и поэтому они с поразительным упорством возводили здесь на протяжении тысячелетий свои святилища. Три самых нижних святилища — глинобитные постройки с одной квадратной комнатой и алтарем посередине — содержат расписную керамику, орнаментация которой очень напоминает стили поздней Самарры и Халифа. И все же это были лишь отдельные островки пришедшей с севера земледельческой культуры. У нас пока нет абсолютно точных дат для определения времени появления этих первых деревушек в низовьях Тигра и Евфрата. Судя по самым общим стилистическим параллелям с керамикой более северных археологических памятников, это случилось между концом VI и началом V тысячелетия до н. э. Но первые робкие попытки освоения самого юга Месопотамской равнины пришлыми земледельческими племенами оказались лишь прелюдией к более широкой и успешной колонизации новых земель. Это было связано с появлением в Месопотамии племен так называемой убейдской культуры. Культура, существовавшая примерно с 4500 по 3500 год до н. э., получила свое название по имени небольшого древнего поселения Эль-Убейд, расположенного близ города Ура. В конце 20-х годов XX века там работали английские археологи. Исследуя этот телль, они обнаружили под остатками шумерского храма незнакомую расписную керамику. Она имела более ранний возраст: темно-зеленые, обожженные почти до стекловидного состояния глиняные черепки, украшенные четкими геометрическими рисунками, нанесенными темно-коречневой и черной краской. Позже здесь удалось вскрыть под наносами ила остатки тростниковых хижин первых жителей поселка с точно такой же расписной посудой.

Так в археологической летописи Месопотамии появилась еще одна ранее неизвестная культура, которая и по своей сущности, и по хронологическому положению уже непосредственно предшествовала знаменитой шумерской цивилизации.

Однако в течение многих десятилетий открытые и исследованные убейдские памятники на юге Месопотамской равнины исчислялись буквально единицами. Загадок и нерешенных проблем в связи с Убей-дом было куда больше, чем неожиданных озарений или открытий.

Прежде всего, исследователей поражала крайняя редкость доубейдских поселений в Южном Двуречье. И, как это часто бывает, недостаток информации породил в научных кругах оживленные споры. Одни археологи утверждали, что земли к югу от Багдада, вплоть до убейдского периода, находились под водами Персидского залива и поэтому, мол, люди могли заселить эти буквально «восставшие из вод» места только с отходом залива далеко на юго-восток, к его современным границам.

Другие доказывали, что доубейдские памятники там есть, но они погребены под мощными напластованиями аллювиальных речных отложений. Однако геологоэкологические и археологические исследования последних лет не подтверждают эти гипотезы.

Отсюда, видимо, следует, что причины более позднего развития оседлой земледельческой культуры в этом районе совершенно иные: неблагоприятные местные природно-климатические условия для жизни древнего земледельца, отсутствие многих необходимых ресурсов — древесины, твердых пород камня, металлических руд и т. д. Но окончательного ответа на этот вопрос пока нет.