Знак вопроса 2002 № 03

Но зато извлекаемые каждый день из глубины раскопов находки радовали исследователей. Андре обнаружил стены дворцов, облицованные алебастровыми плитами и окрашенные в пурпурно-красный цвет с чередующимися черно-белыми полосами по углам. На рельефах дворцовых покоев были изображены крылатые существа с орлиными и человеческими головами.

Потом нашли целую группу подземных помещений с куполообразными потолками — гробницы ассирийских царей. Но все камеры оказались пустыми. Лишь в одной удалось собрать остатки разбитого на куски каменного гроба, сделанного из целой глыбы, длиной около четырех и шириной до двух метров. Вес этой махины достигал 18 тонн. И тем не менее кто-то ухитрился расколоть и такой крепчайший каменный ящик! По предположению ученых, гроб облили нефтью, подожгли, раскалили его докрасна, а потом поливали холодной водой. Результат этой хитроумной операции, как говорится, налицо. После того как в Берлине обломки гроба бережно расчистили и восстановили, среди них обнаружилась клинописная надпись: «Дворец Ашшурнасирапала, царя Вселенной, царя Ашшура, сына Ададнерари…» Вероятно, гробница была ограблена в период крушения Ассирийской державы в 614–612 годах до н. э. полчищами мидян. Грабители взорвали каменный гроб, сожгли или выбросили в Тигр останки царя, а сокровища унесли с собой.

В Ашшуре, как и в Вавилоне, была своя ступенчатая храмовая башня — зиккурат и своя Дорога Процессий, по которой в день новогоднего празднества статуи богов несли из храмов города на пристань, грузили их там на священные ладьи и увозили, чтобы через несколько дней вернуть на место. Самыми почитаемыми городскими храмами считались святилища бога Ашшура и богини Иштар. Ашшур стоял на высоком скалистом берегу Тигра и был укреплен, таким образом, самой природой. Но уже с давних пор его обнесли стенами из сырцового кирпича 15 метров высотой и около 6 метров толщиной. В основе стены лежал прочный фундамент из каменных глыб. По внешней линии стены, через каждые 20 метров, шли квадратные фланкирующие башни. Выяснилось также, что первая столица ассирийских царей всегда была довольно благоустроенным городом. Здесь имелся водопровод, существовала система канализации, во многих жилых домах строили ванны.

По мере военных успехов местных владык в город стекались награбленные в соседних странах богатства, развивались ремесла, росла торговля. Каждый царь стремился увековечить свое имя строительством новых пышных храмов и дворцов, возведением неприступных укреплений, благоустройством улиц. Так продолжалось вплоть до IX века до н. э.

НИМРУД —

ГОРОД КРЫЛАТЫХ БЫКОВ

Узкое асфальтовое шоссе выходит наконец из тесноты жилых кварталов на окраине Мосула и, минуя рыжие кручи древних ниневийских валов, устремляется строго на юг, вдоль левого берега Тигра. Вокруг лежит холмистая плодородная равнина с многочисленными глинобитными селениями, стадами овец и тучными нивами, отливающими золотым блеском созревающих хлебов. Огненный шар беспощадного иракского солнца лениво ползет вверх по небосклону, заливая все вокруг слепящим белесым светом. Повсюду царят тишина и сонный покой. Трудно поверить, что три тысячи лет назад эта страна составляла сердцевину могущественной и воинственной державы, владения которой простирались от берегов Средиземного моря до гор Элама и от Армении до Персидского залива. Ее жители — земледельцы и пастухи, закаленные в борьбе с природой, служили костяком небольшой, но хорошо обученной и вооруженной армии местных правителей, пронесшейся опустошительным ураганом по всему Ближнему Востоку. Наш путь лежит на юг, туда, где на высоких кручах левобережья Тигра, примерно в 30 километрах от Мосула, находятся остатки Нимруда — одной из трех столиц Ассирийской державы.

В IX веке до н. э. энергичный правитель Ашшурнасирапал II решил перенести свою столицу из древнего Ашшура в деревушку Калах, расположенную у слияния Тигра и Большого Заба. За считанные месяцы на месте старого, давно заброшенного селения тысячи подневольных рабочих возвели огромный город, окруженный высокими глинобитными стенами (периметр их составлял восемь километров) с многочисленными Зубчатыми башнями. Словно из-под земли выросли здесь пышные дворцы и храмы, ступенчатые пирамиды, лавки, казармы, склады, ремесленные мастерские.

Великолепный царский дворец вместе с зиккуратом и главными храмами занимал акрополь — частично естественное, частично искусственное возвышение в северо-западном углу городских стен, образуя как бы крепость в крепости. Отделанный внутри драгоценными породами дерева, медью, золотом и резной слоновой костью, дворец Ашшурнасирапала II был поистине прекрасен. Его кирпичные оштукатуренные стены украшали красочные росписи и вертикально стоящие каменные плиты с рельефными изображениями и надписями. Благодаря одной из них, от 879 года до н. э… мы узнаем, что в многодневном пиршестве по случаю открытия нового дворца принимали участие 69 574 человека. «Счастливый люд всех стран вместе с жителями Калаха, — горделиво восклицает владыка Ассирии, — в течение 10 дней я кормил, поил, ублажал и воздал ему честь, а потом отослал всех назад, в их земли в мире и радости».

Тогда же был проложен специальный канал — Патти-хе-галли (Поток изобилия) — из реки Большой Заб прямо в город, чтобы еще больше укрепить его и напоить водой окружающую равнину. Покровителем Калаха-Нимруда стал бог-воитель Нинурта, в честь которого строители поспешили построить самый пышный храм.

В Месопотамии стены дворцов и храмов возводились из сырцового (реже — обожженного) кирпича. Камень употреблялся только для фундаментов, для внутренней облицовки стен и для изготовления статуй богов и царей. Точно таким же образом поступил Ашшурнасирапал II и в Нимруде. С гор на плотах по реке привезли вроде бы немало камня, но весь он ушел на скульптурные фигуры и барельефы, украшавшие дворец и подходы к нему.

Вокруг этого дворцово-храмового центра, обнесенного высокой глинобитной стеной с башнями и обитыми медью воротами, теснились дома горожан. Превращение Калахи из захудалого поселка в пышную столицу привлекло сюда самый разнообразный люд. Город славился своими базарами. Приезжие и местные купцы торговали здесь разнообразными товарами и скупали ассирийскую военную добычу.

Сын Ашшурнасирапала II — Салманасар III продолжал укреплять и украшать столицу. Неподалеку от старого он выстроил собственный дворец, использовав для этого часть материалов и украшений из обветшавшего отцовского жилища. В VIII–VII веках до н. э. Нимруд постепенно теряет свое главенствующее значение. Столица государства переносится в Ниневию. Но окончательный удар городу наносится вражескими армиями Мидии и Вавилона, разгромившими в 612 году до н. э. все основные центры Ассирии. Не избежал этой участи и Нимруд. Он был ограблен, сожжен дотла и вскоре превратился в беспорядочное нагромождение мусора, земли и кирпича. Жизнь сюда так и не вернулась.

Безликие оплывшие холмы со скудной растительностью на поверхности скрывали остатки некогда великолепной древней столицы вплоть до XIX века. Лишь в 1845–1851 годах английский путешественник и дипломат Генри Лэйярд сумел разглядеть за безымянными теллями Нимруда их славное прошлое и, смело углубившись в один из них, обнаружил часть роскошного дворца Ашшурнасирапала II. Именно Лэйярд впервые познакомил изумленную Европу с сокровищами погибшей ассирийской цивилизации. При этом свои поразительные открытия он сумел описать и донести до широкого читателя в увлекательной литературной форме. Вот лишь один из описанных им эпизодов раскопок.

Однажды утром с раскапываемого холма прибежали взволнованные рабочие-арабы. «Поскорее, о бей, поскорее, — кричали они Лэйярду, — нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммед пророк его! Мы нашли Нимрода, самого Нимрода, мы видели его собственными глазами!..» Англичанин быстрее ветра ринулся к раскопу. И через несколько мгновений увидел исполинских размеров алебастровую человеческую голову на туловище крылатого льва. «Она, — вспоминает Лэйярд, — удивительно хорошо сохранилась. Выражение лица было спокойным и в то же время величественным; черты переданы так свободно и в то же время с таким пониманием законов искусства, какое с трудом можно было предположить для столь далекой от нас эпохи». Лишь гораздо позднее ученым удалось установить, что эта была статуя одного из четырех астральных ассирийских богов: Мардук — в виде крылатого быка, Набу — в виде крылатого человека, Нергал — крылатый лев и Нинурта — человеко-орел.

Лэйярд был потрясен и озадачен. Много часов провел он, рассматривая и изучая все новые и новые диковинные статуи, извлекаемые из земли.

«Целыми часами я рассматривал эти таинственные символические изображения и размышлял об их назначении и истории. Что более благородное мог бы внести тот или иной народ в храмы своих богов? Какие более возвышенные изображения могли быть заимствованы у природы людьми, которые… пытались найти воплощение своим представлениям о мудрости, силе и вездесущности высшего существа? Что могло лучше олицетворять ум и знания, чем голова человека, силу — чем туловище льва, вездесущность — чем крылья птицы! Эти крылатые человеко-львы не были просто случайным плодом, порожденным человеческой фантазией. Их внешний вид внушал то, что они должны были символизировать, — благоговение. Они были созданы в назидание поколениям людей, живших за три тысячелетия до нас. Сквозь охраняемые ими порталы несли свои жертвоприношения правители, жрецы и воины задолго до того, как мудрость Востока распространилась на Грецию, обогатив ее мифологию издавна известными ассирийцам символическими изображениями. Они были погребены под землей еще до основания Вечного города, и об их существовании никто не подозревал. Двадцать пять столетий были они скрыты от взоров людей и вот появились вновь во всем своем величии. Но как все изменилось кругом… Великолепные храмы и богатые города превратились в руины, едва угадываемые под бесформенными кучами земли. Над теми обширными залами, где некогда стояли эти статуи, плуг провел свою борозду и волнами колыхалась тучная нива. Монументы, сохранившиеся в Египте, немые свидетели былой мощи и славы его правителей, не менее поразительны, но они на протяжении столетий стояли, открытые всем взорам. Те же, с которыми довелось столкнуться мне, только что появились из небытия, словно специально для того, чтобы подтвердить слова пророка: «Некогда Ашшур был как кедр ливанский, весь покрыт листвой, раскидистый, высокий, и вершина его высоко возвышалась…»

Но романтика романтикой, а методы действий Лэйярда отнюдь нельзя назвать абсолютно научными. Откопав кое-как в руинах дворца несколько десятков каменных скульптур, он поспешил погрузить их на плоты и сплавить вниз по Тигру до Басры, а затем отправил на корабле в Англию. Раскопки в Нимруде были заброшены, и на древний город вновь легла печать забвения.

Археологи появились здесь снова спустя почти столетие. В 1949 году английская экспедиция во главе с профессором М. Мэллоуном приступила к исследованиям центральной части городища. Был целиком раскопан весь комплекс дворца Ашшурнасирапала II и составлен его точный план. Выяснилось, что дворец занимал площадь 2,4 гектара и делился на три части: административные помещения (ряд комнат вокруг большого внутреннего двора); церемониальный участок с великолепным приемным залом и тронной комнатой; наконец жилое крыло, включавшее личные апартаменты царя, гарем, кладовые и туалетные комнаты.