Знак вопроса 2002 № 03

К рубежу нашей эры весь известный тогда историкам древности мир был поделен между двумя государствами-гигантам и — Парфией и Римом. Главной ареной боевых действий парфянской конницы и римской пехоты стала северо-западная Месопотамия, и прежде всего — Эль-Джезира. Борьба велась с переменным успехом. А в 53 году до н. э. парфянами была наголову разбита римская армия во главе с Марком Крассом — победителем Спартака. В этом бою бесславно погиб и сам консул. Впоследствии римляне не раз довольно глубоко вторгались в парфянские владения на территории Месопотамии, но закрепиться там на сколько-нибудь длительный срок так и не смогли. Одной из наиболее решительных попыток подобного рода явился поход римского императора Траяна в Двуречье. Поначалу дела у римлян шли совсем неплохо, и они продвинулись в глубь парфянских владений. Но вновь камнем преткновения на пути к окончательной победе стала Хатра. Без ее взятия нечего было и думать об успешном завершении кампании. Однако, несмотря на отчаянные усилия вымуштрованных римских солдат и личное участие в сражении старого императора, Хатра оказалась неприступной. Неудачная попытка штурма крепости означала и крах всего похода. Траяну не оставалось ничего другого, как дать приказ об общем отступлении своих войск из Двуречья.

Положение изменилось в III веке. На туманном небосклоне Древнего Востока появилась новая восходящая звезда — Сасаниды. В 226 году Ардашир Сасанидский разгромил войска последнего парфянского царя Артабана V и торжественно вступил в Ктесифон. И в этот драматический момент цари Хатры, изменяя своей традиционной политике, перешли вдруг на сторону римлян. В Хатру вошли римские легионы. В битве у Шахразора новоявленные союзники наголову разбили древних иранцев, причем на поле боя погиб и дядя сасанидского царя Шабура I. Узнав о случившемся, Шабур решил наказать непокорный город. Вскоре у ворот Хатры появилась огромная персидская армия. Правда, у ее жителей была еще надежда отсидеться за крепкими каменными стенами. Но эта надежда оказалась тщетной. Согласно легенде, дочь хатранского царя, принцесса Надира (Нусейра), выдала неприятелю все секреты обороны, и персы сумели сравнительно быстро захватить город. Дальнейшие события хорошо известны. После ухода сасанидских полчищ жизнь так и не вернулась в эти опаленные огнем руины. В 363 году римский историк Аммиан Марцеллин, проходя мимо Хатры, не увидел здесь ничего, кроме каменных обломков и щебня. Весьма поучительна и история принцессы-предательницы.

Арабский историк аль-Казвини, живший уже много веков спустя после гибели Хатры, приводит назидательный рассказ с описанием этих драматических событий: «Дочь царя Дайзана — Нусейра поднялась на крышу, увидела Сапора (Шабура. — В. Г.) и влюбилась в него. Она послала к нему гонца с просьбой узнать, что она получит, если укажет царю, как взять город. «Возьму тебя для самого себя и возвышу над всеми женщинами», — ответил Сапор. Тогда Нусейра открыла тайну заколдованных стен Хатры… Сапор сделал так, как его научила Нусейра. Стена рухнула, и он вошел в город, где убил десять тысяч человек, в том числе и Дайзана». Финал этой истории весьма красноречив. Шабур сыграл с предательницей пышную свадьбу. Но наутро после первой же брачной ночи приказал вывести супругу на крышу самого высокого здания. «Не обещал ли я, что возвышу тебя над всеми женщинами? — спросил он Нусейру. — Как видишь, я выполнил свое обещание». И, хлопнув в ладоши, он вызвал стражу и повелел казнить Нусейру.

АРХЕОЛОГИ В ХАТРЕ

Поразительно, что изучение Хатры археологами началось лишь в 1951 году, когда Директорат древностей Ирака приступил здесь к многолетней программе раскопок и реставрации. Правда, накануне Первой мировой войны на древнем городище несколько раз побывали немецкие ученые во главе с Вальтером Андре. Они сфотографировали и описали видимые поверхности руин и составили общий план памятника. Со своей стороны иракские специалисты в 1951–1955 годах обнаружили и исследовали около 12 небольших храмов и святилищ, содержавших огромное количество каменных статуй, культовых предметов и надписей. В Хатре в основном использовалась арамейская письменность, но есть надписи и на латыни. Например, в храме I одна статуя была посвящена богу Солнца неким Квантом Петронием Квинтианом — военным трибуном первого парфянского легиона. Этот легион был создан императором Септимием Севером только в 197 году н. э.

Среди наиболее значительных находок — скульптуры местных и чужих божеств — Ашшур-Бела, Атар’ат, Нергала, Алдат, Аполлона, Посейдона, Эроса и Гермеса. Ашшур-Бел изображен в виде бородатого мужчины в римском военном костюме. В храме V были обнаружены изваяния босого жреца по имени Бадда; известняковый рельеф с фигурами трех женщин, сидящих на спине льва (посередине изображена, видимо, арабская богиня Аллат, которой придан ряд черт греческой Афины); статуи Сумай — дочери принцессы Дошфари и самой принцессы, которая была дочерью хатранского царя Санатрука II; статуя жрицы по имени Маратиб и многое другое. Найдены также фигурные бронзовые предметы, например голова пожилого римлянина, голова греческого бога вина и веселья Диониса в венке из виноградных листьев.

Прекрасным примером парфянской классической скульптуры II века н. э. может служить голова местного правителя Санатрука II, сделанная из сероватого мосульского мрамора. Аккуратно стриженная борода и завитые волосы обрамляют красивое, с тонкими чертами лицо царя.

«Для статуй, изображающих царей и знатных людей Хатры, в островерхих шапках. в расшитых камзолах, отороченных мехом, и в ниспадающих свободными складками широких шароварах, — пишет О. Г. Герасимов, — характерна одна деталь: правая рука поднята к плечу в знак благословения и мира, а левая — либо лежит на рукоятке меча, либо держит жезл — символ царской власти».

В самом центре города находится теменос, вмещающий все святилища важнейших богов (Шамаша — бога Солнца, Аллат, Шахиро) и царский дворец. Архитектура этих храмов демонстрирует некоторое западное влияние, но для хатранских архитекторов характерна необычайная свобода в сочетании декоративных элементов греческого, римского и парфянского происхождения с традициями планировки и строительства, идущими от Ассирии и Вавилона, что привело к созданию нового стиля — исключительно хатранского по облику.

Однако основная часть города была застроена жилыми домами из сырцового кирпича. Дома стояли вдоль прямых улиц, расходившихся в виде радиальных лучей от теменоса к окраинам. Почти каждый дом имел собственный колодец или искусственный резервуар для сбора воды. Кроме жилых и ритуально-административных построек, археологи обнаружили в Хатре ипподром и амфитеатр, а также погребальные башни — каменные мавзолеи для захоронений представителей знатных фамилий города. У каждой такой семьи имелась своя башня. Поразительная коллекция античной скульптуры открылась взору археологов при раскопках эллинистического храма бога Марана — древнейшего святилища города. Это были преимущественно римские копии II века, сделанные с греческих оригиналов, принадлежавших знаменитой школе Лисиппа, придворного скульптора Александра Македонского.

Мне приходилось не один раз бывать в Хатре. Это были и короткие, на час-два экскурсии проездом, и обстоятельные хождения по руинам, занимавшие добрых полдня. Но особенно глубоко засело в памяти воспоминание о моем последнем посещении руин древнего города в 1979 году.

Стоял май. Окружающая Хатру равнина была еще зеленой. Кое-где среди редких кустиков травы, как огоньки, горели алые маки, мягко желтела сурепка. Черные шатры бедуинов, запах дыма костров, лай собак и шелест копыт овечьих отар придавали всей этой картине что-то незыблемое, библейское, вековое и одновременно призрачно-нереальное, преходящее. Мысленно, еще за несколько километров до подъезда к городу, начинаешь готовиться к встрече с ним. И все же каждый раз эта встреча происходит как-то неожиданно и до боли пронзает сердце необычностью и новизной. Впрочем, так кажется не только мне одному. «Застывшие одинокие руины этого города, — пишет известный английский археолог Сетон Ллойд, — возвышаются и сегодня среди величавого одиночества пустыни, являясь одним из немногих сохранившихся каменных памятников в Ираке…»

Арка входа в царский дворец в Хатре.

I в. до н. э. — III в. до н. э.

Возможно, именно этим и объясняется эффект необычайно сильного воздействия Хатры на любого зрителя. Вместо обычных для древностей Месопотамии близких теллей, ям, западин и куч всевозможного мусора здесь вдруг предстают на фоне почти безлюдной пустыни стройные колонны античных храмов, арки дворцов, очертания крепостных стен и башен. Фата-Моргана — город-призрак, город-мечта, город-сказка. Когда бродишь по его каменным лабиринтам, всегда оказываешься во власти какого-то наваждения. Кажется, что ты абсолютно один в заброшенном, мертвом городе, заснувшем летаргическим сном семнадцать веков назад. Так было со мной и на этот раз. Белесая знойная дымка затянула все небо до горизонта. Солнце клонилось к закату, но жара не спадала. И тем не менее, когда обе наши экспедиционные машины были пристроены в саду возле уютного домика местных археологов и все мои товарищи потянулись в спасительную тень, я решил отправиться на экскурсию по Хатре. Ведь она последняя! Скоро вечер, ночлег под южным звездным небом, а завтра — в путь, домой, в Москву!

Борясь с усталостью и зноем, вхожу под массивные своды дворца. Тишина. Застывшие в вековом сне каменные руины мертвого города. Все повседневное, суетное исчезает. Ты — наедине с самой историей. Наступает момент истины: в душе звучит таинственный зов веков, ты ощущаешь прямую причастность к вечности.

И вдруг в самый кульминационный момент моего разговора с древней Хатрой я слышу, как за углом, буквально в двух шагах от меня, два восторженных женских голоса повторяют без устали одно и то же: «О, чарминг!», «О, бьютифул!». Невольно выглядываю из своего дворцового «укрытия» и вижу двух пожилых, но крепких англосаксонских дам. Они тщательно причесаны, на лицах косметика и ни капельки пота. Им, видимо, даже иракская жара нипочем. Дамы без устали щелкают затворами миниатюрных фотоаппаратов и обмениваются восторженными восклицаниями. Да, это и есть истинные туристы! Здесь нет ни особых удобств, ни природных красот, ни обычных туристских развлечений. Но, несмотря на это, в Ирак едут туристы со всех концов света. А оказавшись здесь, не могут отказать себе в удовольствии посмотреть чудесный каменный город, единственный памятник месопотамской древности, который сохранил до наших дней не только свое лицо, но и свое таинственное очарование.