Знак вопроса 2002 № 03

Грозные флотилии боевых лодок ацтеков и майя были рассеяны и потоплены. Торговые связи между индейскими городами насильственно прекращены. А те люди, которые обеспечивали эту торговлю всем необходимым и ради которых она, собственно, и велась — правители, знать и жрецы, — либо погибли в кровопролитных сражениях с чужеземцами, либо укрылись в глухих и-труднодоступных местах. Мир доколумбовых индейских цивилизаций постигла невиданная по масштабам катастрофа.

Стоит ли удивляться, что считанные годы спустя после завершения конкисты не осталось буквально никаких следов и от высокого мореходного искусства индейцев. И когда изучением традиционной индейской культуры занялись, наконец, профессиональные археологи и этнографы, вместительные и прочные торговые ладьи индейских мореходов превратились уже в жалкие лодчонки, избегавшие выходить в открытое море. Убеждение в крайне примитивном уровне мореплавания у американских аборигенов стало постепенно всеобщим.

Туру Хейердалу пришлось с риском для жизни пройти на бальсовом плоту, построенном по древнеперуанской модели, тысячи миль в Тихом океане, чтобы доказать скептикам высокие мореходные качества этого неуклюжего на вид судна.

А что же древние майя? Неужели они действительно были робкими и забитыми земледельцами, некрепко привязанными к своим жалким хижинам и маисовым полям в глубине вечнозеленых джунглей? Отваживались ли они выходить в открытое море? И если да, то на каких именно лодках или судах?

По иронии судьбы, наиболее полные сведения о мореплавании древних майя содержатся в воспоминаниях и хрониках тех самых людей, руками которых оно было впоследствии уничтожено.

Наиболее детальное описание морской ладьи торговцев майя сделал еще в начале XVI века Христофор Колумб — первооткрыватель Нового Света. 30 июля 1502 года знаменитый адмирал «моря-океана», в четвертый раз отправившийся искать счастья за просторами Атлантики, обнаружил еще один клочок суши. Это был остров Гуанаха, расположенный близ северного побережья Гондураса. Сам того не ведая, великий мореплаватель оказался буквально в двух шагах от тех сказочно богатых «восточных царств», о которых он так долго мечтал во время своих многолетних путешествий. Прямо на север, в нескольких десятках километрах от вновь открытого островка, лежала обширная и богатая страна с многолюдными городами и цветущими селениями — «страна оленя и фазана», так называли ее местные жители — индейцы майя.

Но Колумб повернул на юг и, медленно плывя вдоль центральноамериканского побережья; с каждой пройденной лигой (лига — староиспанская мера длины, равная в среднем около 5,6 км) удалялся от объекта своих мечтаний — богатой «восточной» страны с высокоразвитой культурой. И если бы не одна случайная встреча на перепутье морских дорог, мы, вероятно, никогда бы и не узнали, что первым европейцем, увидевшим майя, был сам первооткрыватель Америки. Впрочем, предоставим слово летописцу, с протокольной точностью запечатлевшему это событие в анналах истории.

Неподалеку от острова Гуанаха, в Гондурасском заливе, пишет брат знаменитого мореплавателя — Бартоломе Колумб, «мы встретили индейскую лодку, большую как галера, шириной в 8 шагов, сделанную из одного ствола дерева. Она была нагружена товарами из западных областей… Посредине лодки стоял навес из пальмовых листьев… который защищал тех, кто находился внутри, от дождя и морских волн. Под этим навесом разместились женщины, дети и весь груз. Люди, находившиеся в лодке, хотя их было 25 человек, не стали защищаться от преследовавших их шлюпок. Поэтому наши захватили ладью без борьбы и привели всех на корабль, где адмирал вознес всевышнему благодарственную молитву за то, что без всякого ущерба и риска для своих он узнает о делах этой земли».

Испанцев поразило все: и размеры индейского судна, и численность его экипажа, и то. что туземцы держались независимо и смело. Но особенное удивление вызвали их одежда и внешний вид: невысокие стройные люди с невозмутимыми лицами, в изящных, с яркими цветными вышивками рубахах, плащах, набедренных повязках и юбках из хлопчатобумажной ткани были так не похожи на полуголых обитателей вестиндских островов, встречавшихся до сих пор европейцам. В число товаров, обнаруженных в лодке, входили тонкие хлопчатобумажные ткани, медные топоры и колокольчики, бобы какао, кремневые кинжалы, деревянные мечи с лезвиями из острых пластинок обсидиана, маис и т. д. Видимо, эта ладья совершала обычный торговый рейс из приморских городов Табаско или Кампече (на побережье Мексиканского залива) в Гондурас, вокруг всего Юкатанского полуострова. Во всяком случае, ее капитан и владелец во время беседы с Колумбом часто показывал на северо-запад и повторял, что пришел из земли «Майям», т. е. что он и члены его экипажа — майя.

Таким образом, это майяское судно, приводимое в движение веслами, должно было вмещать, по меньшей мере, до 40 человек. поскольку, помимо 25 мужчин, очевидцы упоминают еще какое-то количество женщин и детей, сидевших под навесом из пальмовых листьев.

На первый взгляд, долбленая лодка таких огромных размеров и вмещающая так много людей, кажется почти невероятной. Однако есть и другие испанские источники, подтверждающие это сообщение. Официальный летописец Овьедо-и-Вальдес, говоря об индейцах Вест-Индии (Большие и Малые Антильские острова), отмечает, что они имели долбленые лодки на 40 и даже на 50 человек, «длинные и также широкие, что между гребцами поперек лодки можно было положить еще целый бочонок». Поскольку в контексте слова «гребцы» и «лучники» употребляются как синонимы, видимо, здесь идет речь о военной ладье араваков или карибов, часто совершавших опустошительные набеги и на жителей соседних островов, и на восточное побережье Центральной Америки. Овьедо подчеркивает, что такие лодки изготовлялись из одного древесного ствола с помощью огня и долота, и ходили они как на веслах, так и под парусами.

Изображение на фреске из Храма Ягуаров, Чичен-Ица: селение майя на берегу моря и плывущие ладьи с пальтекскими воинами

Конкистадор Берналь Диас дель Кастильо — очевидец и участник завоевания ацтеков и майя — описывает лодки-каноэ индейцев как долбленки, вмещающие до 40–50 человек. 4 марта 1517 года, стоя на борту одной из каравелл эскадры Франсиско Эрнандеса де Кордовы — первооткрывателя Юкатана, Диас увидел впечатляющую картину — огромный каменный город на берегу и флотилию больших лодок, спешащих к кораблям чужеземцев. «И мы увидели, — вспоминает он, — десять крупных лодок, называемых пирогами, набитых жителями этого города, которые спешили к нам и на веслах и на парусах. Эти пироги выглядят наподобие корыта. Они весьма велики и выдалбливаются из одного огромного дерева. Многие из них вмешают до 40 индейцев».

Хуан Диас — капеллан экспедиции Грихальвы (1518 г.) определил на глаз, что флотилия боевых лодок майя-чонталь, встреченная испанцами у побережья Табаско в устье р. Грихальва, состояла из 100 судов, вмещавших до 3000 воинов. И если святой отец не преувеличивает, то некоторые из этих лодок должны были иметь значительные размеры и экипаж из 30–40 человек.

Есть все основания предполагать, что индейцы Мексики и Центральной Америки использовали в ряде случаев на своих судах нашивной борт. Такие лодки использовались, например, ацтеками против конкистадоров во время осады Теночтитлана. Их до сих пор строят индейцы майя, живущие вокруг озера Атитлан в горной Гватемале. Были подобные лодки и у обитателей Ямайки и Пуэрто-Рико в момент открытия этих островов европейцами. Нашивные борта делались во всех упомянутых случаях либо на плоских дощечках, либо из тростника, обильно промазанного смолой.

До сих пор существует широко распространенное мнение о том, что парус не был известен в Америке до прихода европейцев.

Однако о парусной лодке майя, привезшей на остров Косумель пленника — испанца Херонимо де Агиляра, сообщает в своих «письмах императору Карлу V» Эрнандо Кортес.

Берналь Диас видел в 1525 году у входа в залив Дульсе на атлантическом побережье Гватемалы торговую ладыо майя, идущую неподалеку от берега одновременно и под парусом и на веслах.

В 1586 году испанский монах Алонсо Понсе во время своего путешествия через залив Фонсека на тихоокеанском побережье Гондураса так описал лодки местных индейцев: «Эти каноэ, на которых мы совершили свое путешествие, не слишком длинны, но широки, поскольку во внутренней, полой их части, ближе ко дну, они имеют «вару» и половину ширины (около 1,25 метра) и столько же высоты, и борта постепенно становятся уже, до тех пор, пока не разделяются вверху лишь промежутком в две ладони. Индейцы делают их из некоторых пород очень толстых деревьев, выдалбливая сверху в стволе внутреннюю часть… Эти лодки плавают хорошо, и индейцы придают им такую форму, чтобы они лучше противостояли большим волнам и бурному морю, обычному для данных мест. Обычно они приводят их в движение с помощью весел, хотя иногда пользуются и парусом, сделанным из хлопчатобумажной ткани или из тростниковых циновок… В каждой лодке, перевозившей монахов, имелось 8 гребцов».

Изображения долбленых весельных лодок довольно часто встречаются и в произведениях искусства древних майя, начиная, по крайней мере, с VII века н. э. (Тикаль — костяные резные предметы из гробницы 116) и до XII–XIII веков (золотые диски из «Колодца Жертв», фрески из «Храма Воинов» в Чичен-Ице). Конечно, в силу большой специфики местного искусства все интересующие нас мотивы даны в несколько стилизованном виде. Но, тем не менее, основные черты описанных выше плоскодонных и мелкосидящих лодок, выдолбленных из больших древесных стволов, отчетливо представлены и здесь.