Знак вопроса 2002 № 03
Шрифт:
Уезжая из Мексики, Э. Томпсон «прихватил» с собой и всю богатейшую коллекцию находок из «Колодца Жертв». В США он передал ее Музею Пибоди при Гарвардском университете. И когда, наконец, эти вещи и человеческие кости попали в руки специалистов, их удивлению не было предела: легенда о «невестах бога дождя» при столкновении с фактами лопнула как мыльный пузырь, но вместо нее родилась новая научная сенсация. Предметы, привезенные из полузабытого города юкатанских майя, оказались подлинным сокровищем для изучения древней истории Центральной Америки. Они принадлежали многим народам и племенам, населявшим значительную часть Нового Света, от Северной Мексики до Колумбии.
«Священный Сенот» Чичен-Ицы на Юкатане, — писал известный антрополог Э. Хутон в 1940 году, — был одним из главных источников
Всего из колодца были извлечены останки сорока двух индивидов. Кости прекрасно сохранились. И хотя, согласно легенде, все они должны принадлежать принесенным в жертву девицам, это отнюдь не так: 13 черепов принадлежат взрослым мужчинам в возрасте от 18 до 55 лет, 8 — женщинам от 18 до 54 лет и 21 — детям от 1 до 12 лет… Три из восьми женщин, которые упали или были сброшены в колодец, имели еще при жизни серьезные травмы головы, видимо, от тяжелых ударов по черепу; одна женщина пострадала от перелома носа. Такие же прижизненные травмы имели и многие мужчины, брошенные впоследствии в сенот. Все вместе взятое свидетельствует о том, что эти взрослые люди, до принесения их в жертву богу дождя, отнюдь не пользовались среди майя каким-либо уважением и почитанием».
Эти скупые строки научного отчета специалиста-археолога поставили точку в затянувшемся споре ученых с любителями красивых легенд. Майя действительно бросали в колодец людей. Но жертвами их страшных богов были отнюдь не юные хрупкие девицы, а рабы — мужчины, женщины и дети.
ВОЗВРАЩЕНИЕ К СЕНОТУ
Вот уже многие десятилетия культурные ценности, принадлежащие по праву мексиканскому народу, находятся в США в музее Пибоди. Лишь в начале 60-х годов представители Музея «в знак дружбы» передали Мексике 94 предмета из коллекции Томпсона, насчитывающей несколько тысяч вещей. Интереснейшая страница древней истории майя по-прежнему оставалась закрытой для мексиканских ученых. Тогда и пришло решение послать собственную экспедицию для исследования «Колодца Жертв».
В 1961 году подготовка экспедиции в основном была завершена. В ее состав вошли археологи из Национального института антропологии и истории в г. Мехико во главе с доктором Эйсебио Давалосом Уртадо, аквалангисты из мексиканского клуба водного спорта и специалисты по подводной технике из США. Было решено, что для исследований в сеноте будет использован оригинальный землесос, который успешно применялся при работах в затонувшем городе Порт-Ройял на Ямайке. Землесос представлял собой десятидюймовую трубу (25 см), через которую вместе с водой с помощью сжатого воздуха засасываются наверх ил и мелкие предметы, лежащие на дне.
В колодец спустили большой деревянный плот, укрепленный на стальных бочках. Через отверстия в центре плота вывели наверх трубу землесоса. Вокруг ее основания натянули проволочную сетку, которая должна была улавливать все предметы, выброшенные землесосом вместе с водой и грязью. И вот наступил торжественный и долгожданный момент: один конец трубы лежит на дне колодца, под многометровой толщей воды, а у другого конца, на плоту, в напряженном ожидании застыли участники экспедиции. Прошло несколько минут, и из жерла трубы ударил пенистый гейзер мутной воды, который обрушился на проволочную сетку, рассыпая вокруг тысячи сверкающих брызг.
К концу дня в ячейках сети лежало уже множество обломков глиняной посуды и кусочков желтого «копала» — душистой смолы, употреблявшейся древними майя для религиозных церемоний.
Золотые статуэтки из колодца
(находка Э. Томпсона)
А на дне колодца, в вязкой смеси грязи и воды, в абсолютной темноте, самоотверженно трудились аквалангисты. Они ощупывали руками каждую расселину, каждую выемку на дне, доставая то, чего не мог захватить землесос. В первый же день работ они нашли керамический кубок и необычайно интересную фигурку идола высотой около 30 см, сделанную из чистого каучука.
Число удивительных находок быстро росло: бусы всех сортов, кусочки полированного нефрита, золотые подвески и десятки медных колокольчиков. Любопытно, что последние почти все не имели язычков. Майя обычно «убивали» приносимую в жертву вещь, ломая ее, прежде чем бросить в колодец. Колокольчики же они заставляли молчать, вырывая их язычки.
Деревянный идол, поднятый со дна
Священного колодца в 60-е годы XX в.
Священный сенот открыл перед учеными своеобразную подводную кладовую, где были собраны изделия не только самих майя, но и других народов, живших вдали от Юкатана. Как же могли попасть эти вещи на дно «Колодца Жертв»? На данный вопрос отвечает уже знакомый нам испанский епископ Диего де Ланда. В своей книге «Сообщение о делах в Юкатане» (1566 г.) он пишет, что «занятием, к которому майя имели величайшую склонность, была торговля».
По обширной сети прекрасных, мощеных камнем дорог — «сакбе» или на лодках, морем, отправлялись караваны купцов с Юкатана в Центральную Мексику (в империю ацтеков) и на юг, в Гондурас, Коста-Рику и Панаму. На эти далекие рынки майя привозили соль, хлопчатобумажные ткани, мед и рабов. В обмен они получали бобы какао, нефрит, изделия из золота и меди. У майя практически не было собственного производства металлов. Поэтому почти все металлические предметы, найденные в колодце, привозные. Это и медные с позолотой кольца из Белиза, и бронзовые колокольчики из долины Мехико, и золотые фигурки божков из Панамы, Колумбии, Коста-Рики.
«ФИНИКИЙЦЫ НОВОГО СВЕТА»
Еще каких-нибудь двадцать лет назад в ученых кругах безраздельно господствовала точка зрения, согласно которой древние майя были малоподвижным и замкнутым народом, сознательно укрывавшимся в глубине непроходимых джунглей от всякого рода чуждых влияний извне. Южные границы их владений были закрыты горными хребтами Гватемалы и Гондураса. Три четверти полуострова Юкатан окружены морем. Сухопутные подступы к нему со стороны Мексики преграждались бесконечными болотами Чьяпаса и Табаско. Это и позволило майя, по мнению многих авторитетных исследователей, развивать свою самобытную культуру почти в полной изоляции от внешнего мира. Становым хребтом майяской цивилизации считалось примитивное подсечно-огневое земледелие, а главной движущей силой общественного прогресса — изощренная религия.
Поглощенные бесконечными заботами о своих маисовых полях и урожае, земледельцы майя и не помышляли больше ни о чем другом. Им были совершенно чужды какие-либо проявления воинственности и милитаризма. «Война, — писал один американский археолог, — никогда не играла в истории майя такой важной роли, как, например, у египтян и греков». Религия постепенно проникла во все сферы жизни общества, а ее хранители — жрецы сосредоточили в своих руках всю полноту власти. Простой же люд только из-за уважения к богам добровольно обеспечивал этих духовных владык всем необходимым и принимал участие в строительстве дворцов и храмов».