Золотой череп. Острова отверженных

Старик задумчиво почесал затылок, затем подошёл к буфету и достал непочатую бутылку.

– Так лучше думается, - пояснил капитан.
– Языки развязываются, и то, что нужно было бы утаить само наверх и всплывает.

Он кивком указал на стулья и когда гости расселись, щедро плеснул в грязные стаканы из бутылки.

– Пейте, - приказал Сликкер.
– Настоящий ром, из моих личных запасов.

Всебор сделал пару глотков, а Жиль, не будь дураком опрокинул всё разом.

– Наш человек, - поглядывая на Зубастика, усмехнулся старик.

– Теперь говорите, что от меня потребовалось.

– Нам нужно догнать один корабль, - заговорил Всебор.
– Сейчас он на пути в Вирекрею, но при попутном ветре, да при парусах это займёт не больше суток.

– Ишь ты, какой быстрый, - скривился Сликкер.
– Ветры переменчивы, а чтобы расправить паруса надо сначала обрубить швартовы. Гвардейца у трапа видел? Он тут вроде пугала. А вот на выходе из бухты меня и таких как я стережёт цепной пёс, лёгкий и манёвренный корвет с пушками.

– Разве существует такая проблема, которую нельзя было бы решить?
– спросил Всебор.
– Помнится на "Пьяном крабе" трюмы ломились от товаров. С таким-то богатством...

– В том-то и дело, - насупился Сликкер.
– Будь они неладны эти товары.

Капитан свирепо сверкнул единственным глазом и для убедительности грохнул кулаком по столу.

– Гнусное место этот ваш Спумарис, - добавил он.
– Стоит появиться честному торговцу, так его сразу же начинают подозревать во всех грехах.

– Неужели такого уважаемого человека как Вы в чём-то заподозрили, - с показным возмущением, воскликнул Всебор.
– Как же так?..

Сликкер с сомнением покосился на собеседника. В искренность произнесённых Всебором слов, он, конечно, не верил, но со свойственным любому жулику артистизмом, решил подыграть.

– Несчастный я человек, - пуская слезу, запричитал Сликкер.
– Всяк старается прижать, обобрать до нитки честного труженика моря. А ведь каким трудом зарабатываются эти копейки...

Капитан зашмыгал носом, дрожащей дланью прикрыл единственный глаз и тихонько завыл.

Теперь настало время и Всебору усомниться в искренности Сликкера. Старик фальшивил, усердно стирал со щеки воображаемые слёзы и выворачивал синюшные губы.

– "Это представление начинает затягиваться, - подумал Всебор.
– Похоже, старикан решил нас облапошить и выставить отсюда к чертовой бабушке".

Он посмотрел на Жиля и, увидев на его лице улыбку, невольно улыбнулся и сам.

Видимо капитан тоже заметил эту улыбку, потому что сразу же перестал куражиться. Тонкие губы стали ещё тоньше, а в единственном глазе заплясали бесовские огоньки.

– Ладно, ребятки!
– заговорил он.
– Если хотите получить от меня помощь, придётся хорошенько постараться.

– За этим дело не станет, - Всебор снял с пояса набитый монетами мешочек и швырнул его на стол.
– У моего приятеля ещё столько же.

Сликкер криво улыбнулся и облизал от жадности губы.

– Сдаётся мне, ветер поменял направление, - произнёс старик.

– Называй меня капитаном Сликкером. Мне так привычнее.

– Хорошо!
– пожал плечами Всебор.
– Может теперь, капитан Сликкер изложит, в чём суть его проблемы?

– Излагать особо нечего!
– Сликкер уселся на стул и, откинувшись на спинку, взял в руки бутыль с выпивкой.
– Торговец из меня никудышный. Кое-какой товар пришлось за полцены отдать. Время поджимало. Когда команда каждый день придаётся веселью и бесцельно болтается по тавернам, это к добру не приведёт. Видал, что мои сорванцы натворили? Все стены загадили, твари. В гальюн невозможно зайти.

Сликкер прильнул к горлышку и не отрывался, пока не опорожнил бутылку до дна.

– Товар у меня был хорош-ш-ший. Да продавал дешёво. Тут-то и возникли трения с местными дельцами. Сначала они ошивались около посудины и присматривались, потом предложили выкупить барахло за треть цены, но разве я похож на тупицу. Где это видано, чтобы отменную копру и перец за треть цены отдавали. Чистой воды грабёж. Послал я, значит, эту братию куда подальше. А на следующий день заявились ко мне приставы. Дескать, товар мой контрабандный, и вообще я не имею права торговать, поскольку не числюсь в купеческой гильдии. Обшарили трюм, вывернули тюки наизнанку, потребовали документы на груз, вот тут-то и выяснилось, что на мешках с копрой фамильное клеймо одного купчишки стоит.

Капитан оскалился и с интересом уставился на гостей.

– Оказалось, что год назад этого купца бессовестно обчистили лихие люди. Взяли на абордаж его шхуну и, как говориться, разделали под орех. Но я-то человек честный.

Сликкер ткнул кривым пальцем себя в грудь и заморгал единственным глазом.

– Вы мне верите?
– робко поинтересовался он.
– Потратил свои кровные, купил эту копру, будь она неладна, а тут такой конфуз.

– С кем не бывает, - подыгрывая старику, отозвался Всебор.
– И что же потом?

– Груз конфисковали, меня под домашний арест, - Сликкер сокрушённо покачал головой и посмотрел на пустую бутылку.
– Клеймо клеймом, а у того купчишки тоже рыло в пуху оказалось, вот судья и притормозил рассмотрение дела. Мне-то за торговлю чужим товаром ничего хорошего не светит, хлыст, да пеньковая верёвка. Я-то знаю, на своём веку многого насмотрелся.

Старик мечтательно покосился на иллюминатор, швырнул бутылку на пол и хрипло рассмеялся.

– Судья шибко сговорчивый попался, - добавил капитан.
– За каждый день жизни я ему мешочек золота. Вот лишний месяц и наторговал себе.

– Мешочек золота?
– удивился Жиль.
– Откуда же столько взять?

– Там где взял, уже нет. Пару дней назад последний отсыпал, вот и думаю - то ли, вас послали боги, то ли морской дьявол, который уже заждался к себе на разговор.

Старик замолчал и выжидательно уставился на друзей. Всебору вдруг стало не по себе. Конечно же, Сликкер никогда не был торговцем и сущность его ремесла, красноречиво отражалась на его безобразной физиономии - от старика так и веяло жадностью, жестокостью и вероломством.