Золотые земли. Птицы Великого леса

Нельзя просить Борислава о помощи – это будет унизительно. Нельзя, чтобы он узнал правду о чародеях – это будет непростительно глупо.

– Конечно, Вячеслав, – криво улыбнулся князь. – Ты желанный гость в моём доме. Надолго ли задержишься?

– Нет, нам только нужно купить лошадей да повозки. Не мог бы ты прислать ко мне человека, который знает местных заводчиков?

– Буду рад помочь, княжич, – Борислав широко улыбался, на месте переднего клыка у него чернела дыра.

Вячко пожелал выбить ему все оставшиеся зубы.

Отец поставил Борислава княжить в Приморском. Отец наделил его властью. Борислав давно сдох бы где-нибудь в морях, если бы не отец.

– Благодарю. Надолго мы не задержимся. Нужно спешить на подмогу ополчению.

– Не уверен, что у вас всё ещё есть ополчение, – пожал плечами Борислав. – Я и Влоджемиж отозвали своих людей, многие лисецкие дружинники сами сбежали, а остальных людей Чернека казнили.

С хмурого неба закапал дождь, а вместе с ним начал падать колючий снег. Ветер с яростью плюнул в них солёными морскими брызгами, закружил вокруг, теребя волосы и размахивая полами одежды, точно знамёнами.

– Значит, Шибана вы не боитесь? – заскрипел зубами Вячко. – Не ждёте, что он придёт сжигать и ваши города, как сжёг Нижу?

Борислав вскинул руки, рот скривился в глупой издевательской улыбке.

– Тише, княжич, тише. Шибану не нужны наши княжества, слишком далеки они от его города, да и степным конникам нелегко будет преодолеть горы вокруг Приморского. Так на что мне губить моих людей? Мы теперь вольные люди. Ну же, не гневись. Твой род не смог удержать власть, так нечего винить нас, простых людей, за то, что мы защищаем свои города. И если что, княжич, найдутся у нас сильные союзники, которые нам помогут, так и знай.

– Это какие же союзники? – мрачно спросил Вячко.

Морской водой и дождём со снегом смыло всё сочувствие да почтение Борислава.

– Ох, княжич, – громко вздохнул он и похлопал Вячко по плечу, задирая высоко свою короткую руку. – Устал ты с пути. Отдохни. Поспи. В баньке помойся, девку отымей. А завтра и поговорим.

Пару мгновений у Вячко не получалось совладать с собственным лицом. Но он заставил себя засмеяться и похлопать Борислава в ответ по плечам.

– С удовольствием оценю твоё гостеприимство, Борислав.

Они обнялись, как старые товарищи.

– Скажу своим людям, чтобы выходили на берег.

Он развернулся на пятках, в несколько широких шагов не дошёл, а будто долетел до Вторака и Чичак. В глазах потемнело.

– Вторак, смогут твои чародеи уложить княжескую дружину?

– Что? – опешил колдун.

– Смогут твои люди сейчас, как только ступят на берег, захватить город?

– Нет, ещё нет. Если не хочешь их сгубить раньше времени. Даже если идти в бой, им нужно напитаться сначала.

От чужих человеческих жизней.

Так заведено было в Дузукалане: измученные чародеи убивали рабов и брали их жизни, чтобы колдовать. Перед большим сражением в жертву приносили до сотни человек, а без той жертвы чародеи были не многим сильнее деревенской знахарки.

– Поэтому если не готов сейчас погубить и мирных людей, то не стоит.

Вячко кивнул и прошёл мимо, ноги несли его к берегу, где ждал в лодке глава корабля.

– Что случилось? – крикнул ему вслед Вторак.

Вячко не ответил. Он остановился, только когда достиг лодки, и отдал приказ всем выходить на берег.

Чичак не спеша последовала за ним. Вторак, задыхаясь и хромая, догнал Вячко чуть быстрее.

– Что случилось, княжич? – его лицо стало белым, точно молоко.

– Ярополк мёртв, Приморское княжество теперь само по себе, так что нам здесь не рады. И раз ты говоришь, что захватить город мы не можем, то вести надо себя крайне осторожно. Вторак, распорядись, чтобы корабли отправили обратно в Дузукалан. Завтра на рассвете мы должны покинуть город. Я найду повозки и лошадей. И никому ни слова, что с нами чародеи. Никому. Говори всем, что это знахари. Утром мы отправляемся в Златоборск.

Ратиславия, д. Пяски

Ежи попросил мать остаться в деревне. Дальше он хотел пойти один, но Горица заупрямилась, вцепилась ему в руку.

– Здесь что-то дурное творится, – прошептала она, оглядываясь по сторонам. – Боязно мне одной оставаться.

– Вокруг ни души, – пожал плечами Ежи.

– То-то, что ни души. Среди бела дня деревня точно мёртвая.

Он огляделся, примечая избу, в которой нашёл кормилицу для ребёнка Венцеславы. И вправду, тихо было, точно ночью.

– Даже скотина молчит. Ни петух не пропоёт, ни корова не замычит, – пробормотала обеспокоенно мать.

– Ты привыкла в городе жить, – Ежи успокаивал её, да сам своим словам не верил. Пусть зима затянулась, пусть снег до сих пор не сошёл, но должны же были люди выходить из своих домов. – В деревне всегда тише, – добавил он, но Горицу его слова не убедили.

Она наконец отпустила сына, осенила его священным знамением.

Бывал Ежи раньше в деревне, где так же тихо вели себя люди и днём, и ночью. Никто не бродил праздно по улицам, все прятались в хатах, а если выходили, то даже в глаза друг другу не смотрели.

В Гняздеце было так же тихо, люди так же прятались от Воронов по домам, пока Охотники не сожгли всю деревню.

– А если ведьма тебя обидит?

– Не бойся, – попросил Ежи мать, хотя у самого сердце ушло в пятки. – Чародеи и духи теперь боятся меня не меньше, чем я их.

Дальше через лес он пошёл один.

Вот уж не думал Ежи, что ему придётся вернуться раньше русальей седмицы. До неё ещё почти два месяца, но куда теперь отправиться? Милош не мог помочь, а других чародеев Ежи не знал.

С тех пор как бежал он из Лисецка, всё было спокойно. Каждый день он проживал в страхе, что навредит кому-нибудь, каждый день прислушивался к пустоте, что поселилась внутри него, но та молчала. Спокойно, сытно ей было. Ежи больше не чувствовал ни слабости, ни хрипа в лёгких, он дышал спокойно и не уставал от долгого пути. Он крепко спал по ночам. Ему даже не снилась Веся, ему вовсе теперь не снились сны. О Весняне он думал только днём и трусливо загонял воспоминания в самые дальние уголки души.