Зверь

– Вообще-то я их при приеме на работу предупреждаю, чтобы они не позволяли этого. Но, увы, - директриса развела руками, - жизнь есть жизнь. Молодым трудно удержаться от саблазнов. Поэтому, если что и не выходит за рамки, то я закрываю на это глаза.

– И что же это за рамки?

– Я имею в виду рамки приличия, - отчего-то смутилась Первоцветова, будто только-что переступила эти самые рамки.

– А бывали случаи, что ваши девушки находят себе здесь пары?

– Нет. Видите ли, Андрей Петрович, когда девушка работает на подиуме ей трудно оставить о себе хорошее впечатление. На них смотрят под определенным углом зрения. Верно?

– Возможно, возможно. В этом вопросе вы гораздо опытнее меня и я вам полностью доверяю. И все же я слышал, что одна ваша девушка составила очень даже неплохую партию с вашим постоянным посетителем.

– Вы, вероятно, имеете в виду Наташу Шатрову?

– Да, кажется мне называли именно это имя.

– Не знаю, какую она там партию составила, а вот то, что четыре месяца назад мне её пришлось уволить - это точно.

– Почему вы её уволили?

– Потому, что она была на пятом месяце беременности.

– И кто же её друг? Вы его знаете?

– Говорят, что очень интересный мужчина. Но лично с ним не знакома.

– Меня очень заинтересовала эта история. Кто бы мне мог о ней рассказать поподробнее?

– Лучшая подруга Наташи Людмила Нарусева. Но, к сожалению, она недавно уволилась.

– Как мне её найти?

– Да что вас так заинтересовала эта история?!
– удивилась Первоцветова. В её голосе прозвучали нотки недоверия и подозрительности. Обычная история.

– Валентина Семеновна, позвольте мне решать, что будет интересно нашим читателям, а что - нет, - назидательно проговорил я.
– У каждого свой взгляд на вещи. Вашим посетителям, к примеру, совсем неинтересно знать каким образом вы скрываете заработную плату сотрудников от налогообложения, а вот налоговому инспектору это будет весьма любопытно, верно?

Моя ремарка по поводу её же слов директрисе явно не понравилась. Она разом поскучнела, поджала губы, превратившись в старую, обремененную жизнью и былыми пороками кикимору. Выдвинула ящик стола, долго шуршала бумагами, затем вынула тощую папку, раскрыла и сухо проговорила:

– Вот её домашний адрес.

– Одну минуту.
– Я достал записную книжку, авторучку.
– Слушаю.

– Ордженекидзе 25, квартира 15.

– Заодно, если вас не затруднит, и адрес Наташи Шатровой, пожалуйста.

Она назвала. Я записал. Все, что мне следовало узнать, я узнал. Делать мне здесь было нечего. Я попрощался и покинул кабинет.

В зале гремела музыка, а на подиуме уже работала пока полуобнаженная натура с ликом Венеры, грудью Магдалины и бедрами ломовой лошади.

Как же было приятно после унылой физиономии Первоцветовой вновь увидеть хорошенькое личико моей возлюбленной жены.

– Ты что так долго?
– ревниво спросила она.

– Дела, - ответил многозначительно. Критически оглядел предстоящее "поле сражения". На нем стояли нетронутыми по четыре овощных салата, бефстроганов с картошкой и бутылка белого сухого вина. Сел за стол, констатировал: - Скромно, и весьма. Рома, мы что, не имеем права с тобой выпить водочки за успех кампании?

– Да я хотел, но женщины...
– Закончить фразу мой друг не смог по причине отсутствия нужных слов.

– Рома, запомни: в вопросах пития герои никогда не должны полагаться на мнение дам, а жен - в особенности.

– Запомню, - пообещал мой друг.

– Милейший!
– окликнул я официанта.

Походкой гуттаперчевой куклы тот подошел к столу, переломился в поясе.

– Чего изволите?

– Ко всему этому безобразию, принеси ещё бутылку шампанского, водки, фруктов... Осетрина есть?

– К сожалению нет, - развел руками официант, проникаясь ко мне искренней симпатией и уважением.
– Но могу предложить семгу.

– Сойдет, - кивнул я небрежно.
– Четыре порции семги и сто грамм паюсной икры. Пока все.

– Слушаюсь.
– Официант удалился.

Таня рассмеялась ненатуральным смехом и с восхищением проговорила:

– Ну ты, Андрюша, пижон!

– Есть маленько, - согласился я.

А на лицах четы Шишовых все ещё вызревало удивление, родившееся наконец удивленным вогласом Тамары:

– Бог мой! Откуда такая королевская щедрость?! Ты, Андрюша, не иначе, как кого-то ограбил. Признайся?

– Я, Тома, совсем недавно получил гонорар за переиздание моих книг. Этот гонорар лежит сейчас в моем кармане, отвлекает от дел праведных и не дает, подлец, до конца ощутить себя свободным человеком. Чтобы вновь обрести свободу, я должен, обязан от него срочно избавиться. Вот примерно так обстоят дела. Есть ещё вопросы?

– Вопросов больше нет, - ответила она.
– А не много вам будет?

– "О, женщины! Вам имя - вероломство!" - воскликнул я с пафосом.
– Как вы любите отравить торжественность минуты. Прежде чем задавать подобный вопрос, ты, Клеопатра, взгляни на своего колосса мужа. Чтобы споить этого Микулу Селяниновича нужно по меньшей мере ведро водки. Рома, я прав?

– Трепло!
– добродушно усмехнулся мой друг.

Вечер удался на славу. К его концу мы договорились повторять такие вечера периодически. И все же у меня возникло такое чувство, будто за нами кто-то неотступно следил. Откуда оно взялось, понятия не имею, но чувство это не покидало меня до конца вечера. Лишь позже я узнал, что интуиция меня не подвела, и пока мы с Ромой наслаждались обществом любимых жен, в кабинете директора разыгрывалась целая драма. Но об этом потом.

На следующее утро я поехал на улицу Орджонекидзе, но Людмилы Нарусевой дома не застал. Соседи сказали, что рано утром, где-то часов в шесть она вызвала такси и куда-то уехала, а куда конкретно, не знают. Наташи Шатровой я также не нашел. По записанному у меня адресу проживали её родители, с которыми она уже два года не виделась. Где она и что с ней?
– они были не в курсе. Что ж, будем искать в другом месте. Недаром в Евангелии сказано: "Ищите и обрящете". Да будет так.

Глава одиннадцатая: Колесов. Новые обстоятельства.

Как я и предполагал, меня с этим "исполнительным листом" уже достали. Бухгалтера разболтали о моем к ним визите. Раз десять уже подкатывали с распросами, с ухмылочками и все такое. Я уже начал звереть. Даже стал материться. Правда. Хотя стараюсь этого не делать и не люблю, когда другие матерятся. Словом, мой забубенный дружок в очередной раз мне "удружил". Что за человек! Ему хоть плюй в глаза, для него все Божья роса. Точно. И хороший в общем-то мужик, добрый, но с этими его приколами никакого удержу нет. Таким уродился. Как говорила моя бабушка: "с бусарью в голове".