Звездные юнги

– Доктор говорит, что галлюцинации, как от алкоголя, но она не пила! Приз... Паша, наш друг из клуба, дал ей хлороформа немного от икоты, мы и раньше принимали, никаких проблем!

– Трубку, - потребовал доктор, и Львушке пришлось отдать, переключив на громкую связь.
– Леонид Михайлович, с вашей дочерью Марией происходит что-то странное. Добавлю, у нас массовое отравление, по всему городу похожие случаи, так что если у вас есть идеи, с чем это может быть связано, озвучьте, пожалуйста.

– А кто говорит?
– уточнил папа.

– Алмаз Байцин, педиатр. Это действительно похоже на отравление или эпидемию, но мы никак не можем обнаружить источник. Картина близка к алкогольному делириуму. Употребляли или нет другие заболевшие хлороформ, пока неизвестно, сестры опрашивают их родных.

Папа негромко произнес что-то, что Львушка не расслышала, но переспросить не рискнула, уж больно тон сказанного был неприятный. Доктор, однако, расслышал и нахмурился. Потом отец снова заговорил, громче и быстрее.

– Я вам этого не упоминал, доктор, ищите как хотите, проверяйте как угодно, но с большими шансами это связано с водой. Нефильтрованной водой. Львушка, тебя это тоже касается, никакого хлороформа, и не пейте воду из-под крана больше, маме тоже скажи. Ни кипятить, ни в суп, ничего. Только из бутылок, или хотя бы очищенную. Доктор, берите пробы воды из колонок и прочего. Я буду через... черт... Львушка, держись там. Я постараюсь приехать как можно скорее.

– Я жду, папа, - сказала она громко, чтобы ее точно услышали.

Доктор отдал трубку, и покачал головой.

– Военное гов.... дрянь, вот как, - пробормотал он, - многое объясняет... Извини, детка, - он похлопал Львушку по плечу, - знаешь, всякое бывает. Посиди тут, с сестрой, если попытается встать - держи и кричи, мы сразу будем на месте. Хорошо?

Львушка покивала, тревожно глядя на Мышку, бледную, с закатившимися глазами.

– Буду сидеть, чего уж...
– Она вздохнула, пытаясь убедить себя, что все будет хорошо. Иначе бы врачи бегали туда-обратно, как в фильмах, да? Верно?

***

Врачи и бегали. Громыхали каталками, негромко тревожно переговаривались, но в палате Мышки время словно застыло.

Ночь тянулась очень, очень долго. Мышка не пыталась встать, но металась, бормотала что-то невнятно, ахала... Пару раз ее тошнило, и Львушка держала сестру на боку, помня, что вроде пьяным нельзя лежать на спине, на ОБЖ в школе говорили... Потом приходилось убирать рвоту; хорошо еще, что Мышка не так уж много ела днем. Но когда еда в желудке кончилась, Мышку начало тошнить желчью, глаза теперь запали, опухлость лица исчезла, наоборот, сестра вся осунулась и побледнела до синевы. Медсестра заглядывала раза два, не больше.

Больных оказалось много, они прибывали и прибывали, одного - бредящего крепкого старика - закатили даже к ним в палату, хотя она вроде была для детей.

К трем часам уже никаких сил не было, и Львушка даже не встала, когда вошел отец в сопровождении крепкой невысокой женщины. Они оба были в зеленой военной форме.

Львушка вяло помахала рукой, мол, привет, па, и отвернулась к сестре. На плечи легли крепкие теплые папины руки. Женщина попросила пересказать, что и как. Пришлось в который уже раз повторить, что вот, мол, привели, да, из клуба, Паша говорил про две капли хлороформа, падала, бредила, сейчас тоже... Почему-то очень хотелось разрыдаться, и только после наводящих вопросов от женщины Львушка вспомнила, где же она видела раньше это лицо. На фотографиях, конечно, где был еще вклеен погон с пятью небольшими звездами. Тетка Сапсана, которой он так хвастался. Как ее звали? Сейчас не вспомнить.

– Мне жаль, - пробормотала она, - за Дениса, в смысле.

– Еще ищем, - военная вздохнула и протянула руку для пожатия.
– Генриетта Дмитриевна.

– Да, точно, он говорил, что вас зовут как француженку.

– На самом деле просто женская версия имени Генрих. Но меня назвали в честь советской актрисы, так что никакой тайны.

Львушка кивнула, пытаясь собраться и, как взрослая, перейти к насущным вопросам.

– Вы знаете, что произошло?

Женщина кивнула, сощурив грозно взгляд. Кому-то не поздоровится.

– Опасные вещества попали в воду, - объяснила она.
– Еще раз: я правильно поняла, этот эффект дало сочетание воды из-под крана и хлороформа в каплях?

Львушка кивнула.

– Бэ-зет, - Генриентта Дмитриевна повернулась к отцу.
– Я Павлова укокошу, ублюдка. Он мне отписал, что все очищено.

– Он и мне писал, - отец развел руками.
– Понятия не имею, как так вышло: машины из красной зоны мыли, но потом шли по синей, может, в этом дело. Бе-зет в воде-то не растворяется, списали на недостаточную опасность.

Львушка даже дышать перестала от мучительного любопытства, пробившегося через усталость. Что за бе-зет? Что за разноцветные зоны? Ужасно интересно. Папа ничего не рассказывал про свои учения - секретность, мол. Они с мамой на эту тему пару раз говорили на кухне, и мама тогда тихо возмущалась. Львушка даже вспомнила ее гневный голос: 'Да что значит работать, ты ж невыездным будешь!' - и тихое, успокаивающее воркование папы.

Но больше папа ничего интересного не сказал и ругаться не стал, наоборот, похвалил... и отправил домой спать. Вот это было внезапно и нечестно! Как так-то?

– Мы присмотрим за Мышкой, а потом ее заберем, - папа твердо взял ее за плечо.
– Шагом марш, звездная юнга!

Ни спор, ни слезы не помогли, и Львушка уныло поплелась в сторону выхода. Светало, и звезды исчезли. Засмотревшись, она врезалась в темноволосую девчонку, не сразу ее признав.

– О, ты здесь, - Джилька схватила ее за обе руки.
– Чего ты ревешь? Что случилось?

– Да не реву я, - Львушка надулась, потом выдохнула.
– Просто сестра сюда загремела, ну и... вот. Па говорит, воду нельзя пить нефильтрованную теперь, - вспомнила она неожиданно.
– Лучше вообще из бутылок... А потом меня выставили.

– Ясно, - Джилли посмотрела на нее внимательнее.
– Слушай, ты и сама выглядишь никакой. Проводить тебя до дому? Или могу посидеть с тобой где-нибудь в макдаке, они как раз сейчас открыться должны... Хочешь?

– Не хочу в макдак, там чай противный. Мама на смене, - Львушка зажмурилась, открыла глаза.
– Она не сорвется, у нее операция. Давай пойдем ко мне, а? Чай, печенье, поговорить можно.

В одиночестве сидеть и мучиться, что там с сестрой, Львушка теперь точно не хотела. Джилька взяла ее за руку, и повела за собой по предутренним улицам. Со стороны подъезда скорой то и дело слышался вой сирен.