Детская проза

По решению суда Гедвику вернули матери. Мы руководствовались тем, что даже самый лучший детский дом не может заменить ребенку семью. Родители Гедвики разошлись еще до ее рождения. По неизвестным причинам мать ребенком не интересовалась, отец же девочку навещал регулярно и носил ей подарки. Возможно, именно его посещения и отталкивали мать. Отец Гедвики — один из тех, кого считают тунеядцами в нашем обществе. Он вел беспорядочную жизнь, и это в конце концов привело его к принудительной госпитализации.…

Героиня романа — бедная девушка, выросшая в приюте для подкидышей. За свои 17 лет она ни разу не переступала порог обыкновенного дома. Ей предстояло покинуть приют (подросшим детям подыскивали какую нибудь работу), как случилось нечто неожиданное. Один из самых богатых и влиятельных членов опекунского совета, прочитав ее сочинение по английской литературе, обнаружил у нее литературные способности и предложил послать ее учиться в колледж с тем, чтобы она стала писательницей. Условия были необычны.…

Матрос поднял голову и увидел, что на балконе дома, запахнув пальто, стоит седой человек и смотрит на то, что происходит внизу. — Не нравится музыка? — спросил его матрос. Толпа притихла. — Помилуйте, какая музыка? — И человек, стоявший на балконе, в свою очередь спросил: — А вы можете это прекратить? Я работаю. — Слыхал? «Прекратить»!.. — снова закричал солдат, размахивая костылём. — А ты в окопе был? Тебя вошь кусала? Видал? «Прекратить»!.. Он работает……

Девочка рассталась с Машенькой в блокаду. Стояла холодная-холодная зима, это девочка помнила. Серебристые, в красивых узорах, замёрзшие окна. В столовой стояла круглая железная печка — «буржуйка» с изогнутой, как у самовара, трубой. Мама растапливала её утром и вечером. Дров не было, поэтому приходилось ломать стулья, а потом их рубить на маленькие чурочки. Ах, как хорошо вспыхивал огонь в «буржуйке», когда мама бросала в огонь свёрнутую в жгут газету! Огонь в печке гудел, на конфорке закипал чайник,…

— Скелет-драндулет, — насмешливо проговорил он и авторитетно добавил: — Цепи там, вот… Теперь пришла моя очередь. Сколько я ни всматривался, ни скелета, ни цепей не увидел. И все же, чтобы не отстать от других, заявил: — Ага, вижу… И мы помчались в класс. А после уроков снова собрались возле холодной. На этот раз нам повезло: дверь таинственного подвала была распахнута во всю ширь. Кто ее отворил, мы не знали, видели только, как школьная уборщица тетя Марья волокла через дорогу…

На одной стороне тетрадочного листка, который я развернул, темнели клетки кроссворда. Он был перечеркнут красным крестом, а внизу мелким круглым почерком было написано: «Это не считается!!!» На обороте была записка: «Дорогой Александр Иванович! Я приходил два раза, но в редакции никого не было. Не уходите, пожалуйста, никуда, Вы мне очень нужны. Ваш Олим Турдывалиев». «Не уходите» было подчеркнуто три раза, а все письмо завершала большая, похожая на амебу, клякса. Я оглянулся по сторонам…

Однажды, — было это, кажется, в прошлую субботу, — Ваняте все-таки удалось вывернуться вьюном из-под Гриши и затем обратить его в поспешное и позорное бегство. Правда, уже потом Гриша говорил, будто он бежал просто так, чтобы позлить Ваняту. Но хитроумной выдумке этой никто не поверил. Так или иначе, но драки после этого прекратились. Видимо, бойцы раздумывали над тем, что произошло, взвешивали силы друг друга. Сейчас Ванята готовился к новой встрече с приятелем. Интересно, что он запоет,…

— Точно, вылитый Чадов, и экспертизы не потребуется… Антошке было приятно: оказывается, отца на стройке хорошо знают. — Давай знакомиться, — протянул руку белобрысый. — Я — Лорин. Между прочим, твоя мама будет работать в моей бригаде, ну а познакомишься с моим потомком — с ним не заскучаешь. Бригадир усадил мальчика за столик, а сам заглянул на кухню и что-то сказал повару. Не успел Антошка хорошенько осмотреться, а к ним уже на подносе несли дымящиеся тарелки со щами. …

— А ты всё знаешь? — Знаю. — Ну, скажи, почему трава зелёная? — Чтобы босиком бегать. — А если не босиком? — По траве всегда босиком. — Ну, хорошо, а почему небо синее? — Синее? — задумалась Галя и поглядела на небо. — Синее, — вдруг обрадовалась она, — потому что там море. — Какое же там море? Море-это вода. — А дождь! — весело сказала Галя. — Вот ты какая. Ну, а почему стекло прозрачное? — Сама…

Камень — Ах, ты драться? Вовка нагнулся и набрал полную пригоршню мелких камешков. — Вот тебе! Вот тебе! — Серёжку бьют! Спасай Серёжку! — закричал Петя и бросил в Вовку старой рукавицей, подобранной около забора. Рукавица была мокрая и очень грязная. Серёжа захохотал, вскочил на мусорный ящик и показал Вовке язык: — Так тебе и надо, жирафа длинная! „Жирафой“ дразнили Вовку девчонки в школе. Но чтобы Сергей, его лучший друг… у Вовки потемнело в глазах. …

— Много ты понимаешь! — закричал Коля. — Все качаются! — Не кричи, Коля. Мишуня заснул, — попросила Лида. Коля притащил какие-то картонки и щепочки и стал подкладывать их то под одну ножку стула, то под другую, то под третью, то под четвёртую. Долго он подкладывал и вынимал, садился на стул, и слезал опять, и снова садился. Даже вспотел. Наконец он сел за стол и начал писать. Лида сидела тихо-тихо. Она боялась помешать Коле. Коля кончил писать очень…

— А-а, вот кто приехал! — радостно сказал он. — Здравствуйте, мама, садитесь, садитесь, я очень рад! Он усадил бабушку на стул, подхватил Галю на руки, расцеловал в обе щёки и спросил: — Надолго приехали? — На весь день, — отвечала бабушка. — Завод Гале хочу показать. — Ну что же, ей интересно будет взглянуть, как посуда делается. — Мы сейчас пойдём посмотрим, можно? — спросила Галя. — Сейчас так сейчас, — согласился дядя Петя. — Идите сначала в музей. Там увидите готовую посуду. Мы отбираем…

Динка шагала по левой лыжне, Алька чуть сзади — по правой. Лыжня была твердая, укатанная. Лишь один раз провалился у него под ногой крепкий наст. А Динка раза четыре проваливалась. Точно: четыре раза нырял ее красный сапог в снежную мякоть. Он же все видел, считал. То ли ступала она небрежно, то ли сапог был невелик — держал ее плохо: девчонка рослая. А может, лыжи ей мешали? Длинные лыжи, побольше, чем у Альки… — Дин, это лыжи не твои? Брата, наверное? — А что, не блестят, как новые? Зато идут…

– Не знаем, – хором ответили друзья, – но очень красиво! Пока собольки и белочка рассматривали прозрачный шарик, набежали лесные зверушки: волчата, зайчата, оленята, лисички. Подлетели поближе пузатые снегири и хохлатые свиристели. И все наперебой начали спрашивать друг у друга что это, но никто не знал. Тогда зверята стали придумывать, что бы это могло быть. – Может, это звёздочка упала? – спросила Белочка. – Звёздочка? Звёздочка! Звёздочка? – подхватили…

– Вы что, спать собрались? Пижамы надели! А Старый Новый год встречать не будете? – Нам не разрешили. – Мы мешать будем. – Мешать чему?– Праздновать родителям праздник на катушке. – А что, если забраться на катушку, праздник становится веселее? – в свою очередь удивился мальчик. – Так давайте и мы отпразднуем на катушке! Приглашаю вас в гости. Думаю, мы найдём что-нибудь подходящее. Коснитесь маковки ели. Слава и Саша послушно коснулись…

Когда девчонки все убежали, мы начали войну между собой. Но Миша, как командир, отдал приказание не стрелять по собственным рядам. Я относил лопату в котельную, и сторож мне пригрозил, что он меня обязательно запомнит. На другой день утром школьное радио посвятило всю свою передачу вчерашней войне: кидаться снежками не рекомендовалось, потому что одна девчонка получила воспаление легких, а у одного третьеклассника начался азиатский грипп. Но это наверняка ведь не от снега, потому что снег здоровый.…

* * * На следующее утро Мышонок притаился в траве возле запасного входа в норку и принялся ждать. Вскоре появился полосатый разведчик. Он неспешно подлетел к главному входу и не торопясь, в полной уверенности, что хозяин давно убежал, куда глаза глядят, заполз внутрь. Было слышно только его самодовольное жужжание, когда он двигался по узким и длинным коридорам мышиного домика. – Пора, – решил Мышонок. Он выбрался из своего укрытия, юркнул в норку и быстро побежал вперед, стараясь отрезать Шершня…

* * * Вернувшись ко входу в норку, Мышонок увидел, что Ворон сидит на той же березе и внимательно смотрит на него. – Сегодня, неподалеку отсюда, я нашел небольшой родничок. Из него вытекает ручеек, он такой крохотный, что даже я могу его перепрыгнуть, а ведь я очень маленький. И вода была… такая вкусная! – Это большая удача, малыш. Если в лесу ты встретил родник, ты можешь торопливо напиться и, утолив жажду, побежать дальше, даже не поблагодарив его. Но если ты остановишься и будешь пить…

– Все правильно, малыш, – улыбнулась Мама, ты и должен быть похож на меня. А вот у бабочек все не так, гусеницы совсем не похожи на тех бабочек, которые из них вырастут. Но, наверное, тебе будет интересно узнать, кто же скрывается в нашей лохматой соседке? Наберись терпения, и возможно, ты будешь очень удивлен. Укладываясь на ночлег, Мышонок все время думал о своей новой знакомой. Ему очень хотелось поиграть с Гусеницей и еще больше ему хотелось узнать, какая из нее вырастет бабочка. Мышонок был…

Дружить с Соболевым было бы лестно… Но к большому огорчению Саши как раз Петя-то Соболев и не обращал на него внимания. За все десять дней, что Саша учился в новом классе, Соболев ни разу не заговорил с ним. А между тем Соболев охотно трещал решительно со всеми… Спокойный голос Анны Федоровны вывел Сашу из раздумья. — Василевский! Пожалуйста, повтори, что я сказала. Краснея и запинаясь, Саша пролепетал что-то невразумительное, хотя он неплохо знал немецкий язык. Вася Морозов тотчас…