Детская проза

После тёмной землянки снег показался Тихону особенно белым. Он сощурил глаза и прикрыл их рукой. Кончики пальцев зашлись от холода и стали неметь, словно кто-то натягивал на них железные перчатки. Тихон надел ватник в рукава, застегнул на все пуговицы, сунул руки в карманы. Рукавиц не было. Наверно, дядя Иван вынул их, чтобы посушить на печурке. Из землянки вылез дядя Иван. — Бери, дружок, — протянул он Тихону тёплые рукавицы, — и будем грузиться. Вдвоём спорей. Дрова подковой были сложены…

empty-line > Он не заметил, как его попугай подлетел к окну и нечаянно столкнул яблоко прямо на голову соседской старушке. — Ой! — вскрикнула та от неожиданности, да так громко, что её котёнок перепугался и мигом взобрался высоко на дерево. В это самое время мимо как раз проходил малыш Петер, и старушка решила, что это он швырнул в неё яблоком. — Хулиган! — закричала она, размахивая руками. Мальчик обиделся — ведь его отругали почём зря. Он заплакал и бросился домой… …

Зимой компании лыжебежцев оглашают веселым смехом скаты и долины; летом над реками и озерами вырастает целый висячий лес удилищ; осенью охотники пробираются с ружьями по всем тропинкам. Надо много упорства, труда и мужества, чтобы преодолевать и побеждать все природные суровые условия жизни. Но недаром Норвегия родина неутомимого и смелого путешественника Нансена, о котором вы, наверно, слыша ли и как о неустрашимом исследователе северных стран и еще как о верном друге детей, который один из…

следователя. И тот - никогда бы не поверил, если бы сам по телевизору не видел - по туфле нашел шпиона. Он днем и ночью изучал туфлю, как будто это была книга "Двадцать лет спустя". И как-то заметил на подошве след сигареты, иностранной, конечно. Следователь сразу приободрился, сбрил бороду, которая у него за это время выросла, потому что он целый месяц, никуда не выходя, корпел над туфлей, и позвонил начальнику. - Барк у нас в руках... И вот Барк преспокойненько топал по аллее парка…

— Учи, — торжествующе говорю я, — учи. А рыбу-то все равно не ты, а я поймал. Взял я этого леща и — в ведерко. А рыбак с того берега кричит кому-то, кто пониже его ловил: — Как там у тебя? — Да хоть бы раз клюнуло! — отвечают ему. — И у меня тоже, — нехотя признался мой сосед. — А вон там, в кустах, мужик сейчас леща поймал. Ну, кому не приятно, если о тебе такое говорят! Приосанился и снова ловлю. Даже дождь не помеха. У того, кто был пониже и не виден мне, тоже, оказывается, был неподалеку…

– Держись, дурак, крепче! Тут все засмеялись. Я увидел, что мы остановились, и слез. – Слезай, – говорю Мишке. А он с перепугу ничего не понимает. Насилу я оторвал его от этого бампера. Подбежал милиционер, номер записывает. Шофёр из кабины вылез – все на него набросились: – Не видишь, что у тебя сзади делается? А про нас забыли. Я шепчу Мишке: – Пойдём! Отошли мы в сторонку и бегом в переулок. Прибежали домой, запыхались. У Мишки обе коленки до крови ободраны и штаны порваны. Это он…

Пётр поспешил в лагерь новобранцев. Глянул на солдат—нахмурился. Вид у них совсем не бравый, да и мундиры из дрянного серого сукна. По одному виду можно догадаться, что за вояки! Уж лучше им вовсе не показываться на поле боя. Вначале Пётр так и решил сделать. А потом передумал... На утренней заре, едва стало светать, шведы двинулись в атаку. Русские полки храбро бились и отразили первый натиск врага. Шведы перешли в новое наступление. Как и предполагал Пётр, неприятель попытался прорвать русские…

Этим «лицом» оказался высокий мальчишка, стройный и крепкий. Такие ребята, или, вернее, подростки, нередко встречаются в наших селах: грозовые ливни яростно обрушиваются на их полуголые тела, злобные ветры остервенело треплют их спутанные шевелюры, мороз и солнце дубят их лица и никогда... никогда не ласкают их нежные материнские руки, не баюкает их теплое материнское слово. Они обычно пасут овец или коров, недоедают и недосыпают. Тяжкая эта доля накладывает на их лица какой-то 7 несмываемый…

Этим «лицом» оказался высокий мальчишка, стройный и крепкий. Такие ребята, или, вернее, подростки, нередко встречаются в наших селах: грозовые ливни яростно обрушиваются на их полуголые тела, злобные ветры остервенело треплют их спутанные шевелюры, мороз и солнце дубят их лица и никогда... никогда не ласкают их нежные материнские руки, не баюкает их теплое материнское слово. Они обычно пасут овец или коров, недоедают и недосыпают. Тяжкая эта доля накладывает на их лица какой-то 7 несмываемый…

Травку кролик не щипал, брюквой не хрустел — мал был. Пододвинули ему блюдце с молоком и сунули мордочкой. Дрожит кролик. Лапками уперся и всё молоко пролил. — Как он будет жить, — забеспокоилась девочка, — ведь он ничего не ест! Подтерла девочка пролитое молоко, взяла крольчонка на руки и погладила его. — Почему не ешь? Непослушный! И вдруг кролик лизнул девочке ладошку — учуял, видно, капельки молока. Тогда девочка обмакнула в молоко палец и сунула этот «молочный» пальчик кролику…