Детская проза

Взрослые говорили, что Одессу, по всей видимости, сдадут немцам. Сашка однажды подслушала разговор мамы и Софьи Львовны — кроткой женщины сорока с лишним лет, которая жила с ними, сколько Сашка себя помнила. Софья Львовна никогда не была замужем и никогда не сердилась. Это о многом говорило, потому что, как утверждала мама, они кого угодно могли вывести из себя. И маму, которая тоже была очень доброй и которую они все очень любили, им все же иногда удавалось вывести из себя. В тот вечер мама и…

— А здесь, в зоопарке, есть белая ворона? — спросила Настя. — Нет, — сказал старик. — Их уже почти не осталось, и потом, они не приживаются в неволе. Некоторое время мы шли вдоль клеток молча. — До свидания, — неожиданно сказал старик. — До свидания. Мы смотрели, как он уходит от нас по дорожке. — Папа, — спросила Настя, — этот старик — сумасшедший? Я не знал, что ей ответить.

Король мчался в направлении города. Еще не поздний час, но зимою темнеет рано. Правда, луна над островом светит ярче, чем где бы то ни было на свете, и звезды огромные, а потому порою красиво очень, и не заметить этого нельзя, даже когда бежишь. Рассказывали моряки, что самые большие звезды в Африке. Он там не бывал — мечтает когда-нибудь побывать, но звезды… Нет, самые красивые они здесь — над Островной Землей. Он бежал легко, хотя преодолел уже приличное расстояние: из деревни Рэо девять километров.…

Подходи и бери! Бежи же скорее, Митя, за удочками, бежи! Но Митька не трогался с места. Серьезный, он искоса кивнул на свой дом и тихо сказал: - Отец дома. - А отец откудова узнает? Ты делай, как я делаю. Бери книги, будто идешь в класс, а сам оставь их у соседей, а после ловли, на обратном пути, возьмешь… Мить, не трать зря время. Идем скорее! Люди, наверно, уже сидят на деле и наловили помногу, а мы только еще собираемся. Глянь-ка, где уже солнце! Митька, не отрываясь от своих дум, пощурился…

Не рад был отец Толи, что сказал обо всем этом ребятам. Поднялась такая возня, что пыль столбом. То и дело слышно: — Куда девать золу? Какой лучше навоз? — Да что ты надоумил этих. Целый день то и знай, что меняй малому варежки, все изгвоздал и перепачкал, — ворчала мать. Но ребята свое дело крепко знали. Вон уже навозили три кадушки золы, да и навоза наготовили изрядную кучу. — Вот, что ребята, — говорит однажды толин отец, — довольно навоза, теперь другая назревает забота. Скоро…

Вот что у меня получилось. Потом мама сказала: — Так. Теперь возьми ножницы и вырежь лоскуток по выкройке, только внимательно. — И показала как. Я начала резать осторожно-осторожно, внимательно-внимательно. Мама даже похвалила меня: — Хорошо, молодец! Потом я также вырезала перед платья. И очень устала. Пальчикам стало больно. Мама рассмеялась и сказала: — Ну, отдохни немного. Я отдохнула, а мама говорит: — Держи-ка иголку и нитку и вдень нитку в иголку.…

— Ну-ка, сын, давай наведём порядок в твоих вещах. — Давай! — не очень охотно соглашается Вова. И они вдвоём вываливают всё из ящика на пол, а на дно ящика стелют чистую бумагу. — Это, конечно, уже можно выбросить, — говорит мама и откладывает в сторону кусок сосновой коры. — Что ты! — Вова в ужасе вырывает его из маминых рук. — Это же будущая лодка! — Ну, а это уж настоящий хлам, — мама откладывает колбу с отбитым горлом. — Нет! Это будет стеклянный домик для мухи! Вот так и идёт…

Романы эти могут заинтересовать и взрослых читателей. Одни воспримут их как иногда шутливое, иногда серьезное свидетельство в пользу таких парапсихологических явлений, как полтергейст, ясновидение, телекинез. Другие оценят, в первую очередь, остроту наблюдений над жизнью английского среднего класса, психологизм и иронию в описании взаимоотношений подростков и взрослых, понимание внутреннего мира подростка. Главное же в том, что читать романы Пенелопы Лайвли — истинное удовольствие. Марина…

На первой остановке в троллейбус вошла девочка с собакой. Собака села в самом уголочке, как раз напротив нас, и смотрит на бублики, прямо глаз не сводит. И всё время облизывается. — Мне кажется, — тихо говорит Саша, — что собаке очень хочется наших бубликов. Как ты думаешь? — И мне так кажется. Только девочку тоже надо угостить. — Обязательно, — говорит Саша. — Ты угости девочку, а я угощу собаку. — Девочка, — говорю я, — у нас есть очень вкусные бублики, и мы хотим тебя угостить.…

На перемене мы долго крутились возле новичка, не решаясь нарушить традицию, — первым должен был заговорить с нами Валерка сам. Но он молчал, скучливо разглядывая в окно школьный двор. Первым начал разговор мой друг, Женька Чириков. Он, бегая за кем-то, вдруг остановился возле Валерки и спросил просто: — Скажи, а ты правда жил в Москве? — Правда, — медленно ответил новичок и высокомерно оглядел с ног до головы нашего Женьку. — А что рассказывал, правда, сам видел? — приставал Женька, и всё…

Тогда “хитрец” изменил тактику. Он побежал  параллельно Пете, дожидаясь, пока тот упадет. Когда это случилось, мужчина подбежал к мальчику и, несмотря на протесты с его стороны, помог ему встать. - Как же ты так умудрился? – спросил он наигранно тревожным голосом. С актерским мастерством у тунеядца также было, мягко говоря, не очень. – С тобой все в порядке? - Не надо так волноваться, - успокаивал его Петя. – Я цел, жив и здоров, не  Первый раз все-таки падаю.             - Ничего из…

Окончив университет, Ричмал преподает классические языки и литературу в пансионе, где прежде училась, а в 1917 году начинает работать в женской гимназии в Бромли, зеленом предместье Лондона. Педагогическая деятельность ее увлекает. Но манит также и литературное поприще. Она пишет рассказы и начинает публиковаться в журналах. В 1922 году выходят в свет первые два сборника рассказов о Вильяме Брауне; годом позже опубликован ее первый роман «Потайная комната». В 1923 году она перенесла тяжелую болезнь…

— Ну хватит, — хлопает ладонью по столу историчка и поднимается со своего места. — С меня довольно! Ты что, издеваешься? Что ты несёшь? Это же бред сивой кобылы! Ты что, белены объелась? Я печально качаю головой и смотрю на свои руки. В них ничего нет. И почему это она решила, что я что-то несу? И белены я никакой не объедалась. Я её в глаза не видела, эту белену. На завтрак бабушка приготовила мне манную кашу, но я её терпеть не могу — кашу, конечно, а не бабушку, — поэтому объесться я уж никак…

— Это неважно!- ответил Петя.- Слушай! Белые медведи в Ледовитом океане видели много большущих китов. Но они никогда не видели такой громадины, как ледокол «Красин»! И они совсем не испугались и подошли близко-близко. А за ними из щелей во льду повылезли тюлени. Красинцы били белых медведей и тюленей. Я себе тоже приготовил ружье для охоты на белых медведей. А вот тут на полке у меня лежит книжка «Красин во льдах». Огромные ледяные горы не пускали ледокол к людям с дирижабля «Италия». Тогда отвязал…

В ауле, правда, у всех были такие дома, не только у нас. Даже у самого председателя колхоза. И не будь в ауле высокого красивого клуба, крытого красной черепицей, построенного на высоком каменном фундаменте, с покрашенным голубой краской крыльцом, я бы и не подозревала, что на свете бывают и другие дома, чем-то отличающиеся от нашего. Однако никого это не огорчало. Потому что все жили примерно одинаково. Разве у кого-то были войлочные ковры поновее, а у кого-то подушек и одеял было поболее, чем…

— Погоди,— говорит тетенька,- на вот тебе сдачу. И дала Фене одну денежку обратно. «Ишь ты,- думает Феня,- еще что-нибудь купить можно». Пошла Феня дальше. Смотрит: мальчик ириски продает. — Тебе, девочка, чего надо? — Ириску. Засмеялся мальчик: — Была бы,- говорит,-денежка, а ириска найдется. Отдала Феня свою денежку, а он ей ириску: большую, коричневую, с рубчиками. Ухватила Феня ириску и - бежать. — Погоди,- говорит мальчик,- на вот тебе сдачу. И дал Фене денежку,…

— Устал, поди, Колюшка? — Нет… А плечи и руки ноют. Целый день с большими глину в таратайку накладывал. К запыленному окну подошел, будто мошкара седая облепила его. Пальцами протер окно, на улицу захотелось, — уйти к ребятам… Они — играют… Свалки, глина, синий лес и речка, — уйти бы туда. — Коль, ты пойди, на плите похлебка стоит. Хлеба-то нет. Попроси у каморницы [5] , она даст взаймы кусок. Отдадим потом, как отцу пособие дадут. Не с’ел Колька куска, а в глотке застрял он, — сухой, поперек…