Фэнтези

Как только Хаулапсил закрывал глаза, его темная спальня начинала зудеть на басах, словно располагалась в брюхе гигантского комара, у которого от тревоги сделалось несварение. Но как только сладость растекалась по пищеводу вниз, страх и тревога отступали. Обычные страх и тревога дельфинами уплывали в закат, они казались такими же неуместными на Тигме, как, например, элегантно наряженные женщины. Однажды Хаулапсилу пригрезилось, что он женится на рыбе. Сквозняк рванул занавеси на окнах. Хаулапсил…

Покончив со своей методичной декламацией, Зверда выразительно посмотрела на мужа. Барон Шоша, сделав невероятно серьезное лицо, пророкотал: – Жаль девку. Красивая была. Короче, приносим соболезнования. – Да-да, – поспешила вклиниться Зверда. – Со своей стороны, мы сделаем все возможное, чтобы облегчить вам, любезный Вэль-Вира, боль утраты. Зверда горестно вздохнула и худо-бедно изобразила на своем лице скорбь. Шоша мысленно отметил, что его жена сегодня не в ударе. Но Вэль-Вира, казалось,…

Мятеж! Это и вправду был он, ничуть не меньше. Всерьез ли обдумывал Мальчик шаг столь решительный? Неужели забыл он обеты, принесенные в детстве и в тысячи последовавших за детством дней? Торжественные клятвы, связавшие его путами преданности Дому. И тут некий шепоток прошелестел у него между лопатками, словно понукая взлететь, – шепоток, становившийся понемногу все настойчивее и громче. «Совсем ненадолго, – твердил он. – В конце концов, ты всего только мальчик. А много ли у тебя развлечений?»…

— Руки! — прервал его Ингви. — Покажи руки! Схватив шкипера за запястья, он осмотрел тыльную сторону ладоней — кожа на костяшках пальцев была цела. — Ты не дрался… Значит ты позволил себя измолотить только потому, что не знал, как половчее отказать мне, — процедил сквозь зубы демон, — а я-то надеялся, что сто келатов добавят трусу хоть капельку смелости… Чуда не произошло — стало быть, я вовсе не такой уж великий маг… * * * На следующий день на борт «Одады»…

Последовал рывок, и Хорст выпрямился во весь рост. Прямо на него смотрел невысокий, но очень широкоплечий воин. В черных волосах виднелась седина, а на смуглом лице, словно отдыхающие черви, разлеглись шрамы. — Ты кто такой? Откуда? — спросил черноволосый подозрительно. — Куда путь держишь? — Бродячий мастеровой, из Линорана, — ответил Хорст, стараясь не морщиться от боли в ушибленном боку; большого труда стоило не всхлипнуть, — в Вестарон иду, во имя Владыки-Порядка… — Северянин? — удивился…

– Кто? – проревел один из стражей. – И по какому делу? – Рыцарь Карл, в службу Контроля Границ, – ответил визитер без робости. Стражи подобрались. Карлу на миг даже показалось, что он чувствует запах страха, исходящий от них. Рыцарей, людей, что отваживаются покидать пределы Зон, боятся, и часто не без причины. – Приказано пустить, – сказал все тот же охранник после паузы. Видимо, связывался по рации с командиром. – Идите по правому коридору. Третья дверь. Могучие тела расступились, и Карл…

По сторонам шелестели листьями финиковые пальмы, откуда-то доносился веселый плеск воды, меж ветвей порхали незнакомые птицы. Нос щекотал аромат цветов. «О, великий Ра!» — мимоходом подумал Менемхет. — «Как может цвести жизнь среди беспощадной пустыни, в царстве Сета-Убийцы?». Он мазнул мимолетным взглядом по роскошным цветникам, только раз посмотрел на выложенный голубым мрамором бассейн (под открытым небом!). Даже чудесное птичье пение, доносящееся из кудрявых как жители Эфиопии, кустов, привлекло…

Так вот, именно в этих местах, на западной оконечности Эйтана, среди южных отрогов Окраинных гор, как раз и началась сия история. И началась она с того, что в дверь небольшого постоялого двора, что на перевале Шир-Дар, трижды громко ударили снаружи. Хозяин, пожилой дварф с завязанной узлом черной бородой, в которой уже пробивались седые волоски, не успел даже спросить «Кто там?». Хотя, может быть, он и вовсе не хотел ничего спрашивать, потому что как сидел за столом, подперев кулаком щеку, так…

— Вы до него не доберетесь, — молчавший до этого сэр Кэтсбри покачал тяжелой головой. — Его стерегут каррийцы. — Ублюдки. — Казалось, из горла Джона сейчас вырвется рычанье. Элгеллу тоже хотелось зарычать и вцепиться в горло победителям. Эдмунд всегда был честен с врагами и милосерден с пленными, а его швырнули в грязь у колодца для скота. Голым! И раструбили о своем подвиге на всю округу. Олбарийцы не должны усомниться в смерти побежденного короля, олбарийцы должны видеть его труп… — Будь…

Никола де Кан – один из милых, наивных и в то же время весьма тонко чувствующих свою эпоху и время писателей, которых мы любим за то, что они являются подлинными представителями золотого века… Никола писал о своем Короле и о своей Даме, а точнее о своем Боге. Он чувствовал, что мир вокруг него с каждым днем погружался все глубже во мрак и неопределенность, но в то же время он ощущал незримую защиту и поддержку в каждом трепетном дыхании этого мира и, словно сквозь дымку, он видел голубое небо над…

Мелузина казалась нежной и хрупкой рядом с ним, она не стесняла себя неудобными и сковывающими движения одеждами, какие носили его тетушки и гувернантки. При ее приближении монстры отступали, а некоторые начинали заискивающе урчать или проявлять свою почтительность. На их пути не встретилось больше ни одного живого существа, кроме трех овец, спящих невдалеке от дороги и покрытых слоем многовековой пыли. Ни один уважающий себя монстр не покусился бы на них. Флориан и Мелузина пересекли лес без всяких…

Урза говорит, что ему жаль, что так получилось, ему не хотелось быть виновником таких огромных разрушений. Искреннее раскаяние стало бы добрым знаком, но не раскаяние подтолкнуло его впоследствии на вторжение в Фирексию. Им двигала месть за брата. Каким-то непостижимым образом Урза сумел убедить себя в том, что не он убил Мишру, а некий фирексиец Джикс. Что же сделал Джикс на самом деле? Пообещав Мишре невероятную силу, он превратил его в чудовищную смесь живой и искусственной плоти. Но Мишру убил…

Но с другой стороны поглядеть – в Брушково дорога есть, а беды там те же. Два с половиной дома жилых остались – в двух старики живут, в один на лето дачники приезжают. В Минчаково дачники тоже, бывает, наезжают, и людей побольше – десять дворов, семь бабок, четыре деда, да еще Дима слабоумный – ему давно за сорок, а он все как ребенок, то кузнечиков ловит, то сухую траву на полянах палит, то над лягушками измывается – не со зла, а от любопытства. Так может и не в дорогах дело-то?.. Вернулся…

Шезра замотал головой. Синхи – мудрый народ, и поймут, что прекрасно обойдутся без помощи своей темной богини. В конце концов, на зов отчаявшихся отзовутся другие боги-покровители Эртинойса, наделят своей силой… В это хотелось верить. «Если будет, кого наделять!» Он вздрогнул. По хребтине потянуло неприятным, промозглым холодком – и это посреди душного лета в самом сердце Диких земель. Снова шепот плененной богини в ушах, снова шелест змеиного хвоста по камням… – Ты требуешь слишком много за…

… Столь ненавистный холод. Хофру любил зной, сопутствующий народу серкт в их вечных странствиях. А здесь, в этой части неприветливого мира, царили ледяные торосы до небес, жесткий наст, о который летуны резали лапы, и вечный, воистину царственный холод. Куда ни кинь взгляд – белая пустыня, снег и снег до горизонта. Сюда, к острову, можно было идти пешими через замерзшее море, и можно было бы оставить летунов там, где теплее... Но Говорящий-с-Царицей настоял на том, чтобы отряд достиг  острова как…

– Но, так или иначе, ты имеешь то, что имеешь – и глупо не использовать это в своих целях, – сказал он себе в попытке отогнать тревожные мысли, – даже если маги все подстроили. …Квентис неслышно выскользнул из дворца через ход для прислуги. Геллер уже ждал в седле, держа под уздцы императорского жеребца Ворона, огромного, норовистого и злого. – Куда едем, мой повелитель? Квентис неопределенно махнул рукой. – По Алларену. А там – видно будет. И, потрепав Ворона по холке, император легко…

– Да, а здесь-то нам такого не светит, – пробормотал Эльдорадо, шагая по улице. – Чтобы проснуться утром и изменить мир, вовсе не обязательно жить именно в поселке Голливуд. Но для этого обязательно жить хотя бы не в этой дыре, а как минимум, в Квартале. Что ж, по крайней мере, задумал я правильно. Эльдорадо не всегда жил в своем пригороде. Когда-то он учился в главном Университете Квартала, где изучал историю, географию, политику, психологию, журналистику, бизнес и предпринимательство, а также…

– Что скажете, комиссар? – спросил Дебри. – По-моему, здесь имеется состав преступления. Правда, следует проконсультироваться с нашим юристом насчет того, по какой статье следует судить животных. – Все верно, Дебри, – подтвердил Невруб. – Что там говорить! Бери своих охламонов и устраивайте облаву. Я дам по рации всем постам словесный портрет разыскиваемого преступника. Уверен, что мы быстро его найдем. – И даже очень быстро! – сказал Дебри, выходя из кабинета. В коридоре он наткнулся на двух…

Аладдин порылся в песке и вытащил оттуда слегка забрызганный предмет, похожий на заварной чайник. – Сам ты чайник, а я – лампа! – откликнулась лампа. Аладдин стал счищать с лампы мокрый песок, при этом три раза случайно потер ее. Песок счистился, но не только! Лампа вырвалась из рук парня, из нее повалил густой дым, окруживший Аладдина, который сразу же стал похож на ежика в тумане. – Ё-мое! Помогите! – закричал Аладдин. – Хулиганы зрению мешают! – Спакуха! – откликнулся дым. – Сейчас я материализуюсь!…

И, наконец, по сторонам от входа красовались два флага. Слева – американский (если бы его не было, могла бы наехать госинспекция), а справа – другой, в центре которого был изображён символ «инь-ян», окружённый восемью триграммами из китайской «Книги перемен» и другими значками. Академия Вот так выглядело здание духовной академии «Lightbright». А сейчас предлагаю обратить ваше внимание на человека в лёгком чёрном плаще, шляпе с небольшими полями и узких чёрных очках на носу: вот он легко и…