Городское фэнтези

Тётя толкнула дверь, и мы оказались в небольшой, но уютной комнатке. Вдоль левой стены стояли кровать и письменный стол, вдоль правой – платяной шкаф с большим мутным зеркалом на створке и кресло-качалка. Последнюю, противоположную входу стену занимало окно. – Ужинать чем будешь? – взгромоздив чемодан на кровать, хлопотливо спросила родственница. – Есть борщ, есть картошка с котлетами, есть… – Спасибо тёть, – перебила я, – но сегодня уже вряд ли что влезет. – Тогда чай с пирожками. – Тёть,…

Все лето сестры "ходили" людьми и жили по-человечьи. Гиена и Собака раз в сезон отправлялись в Город На Окраине. Погрузив в тюки шкуры набитого за зиму и выделанного весной зверя, они пешком уходили на запад, туда, где начиналась большая вырубка. Город строился и от сезона к сезону становился все больше. Каждый раз, оставляя за спиной темную хвойную стену леса, сестры замирали от страха перед открытым освещенным пространством. За вырубкой начинались улицы одноэтажных деревянных домов, лабиринтом…

Шли недели. Порой Грандибль долго не видел следов присутствия незваного гостя и начинал думать, что дитя исчезло. Но несколько дней спустя он обнаруживал горку сырных корок в нижнем туннеле и понимал: чужак просто переместился в другое укрытие. Со временем он осознал немыслимое. Ребенок не умирает. Ребенок не болен. Ребенок прекрасно чувствует себя посреди мрачного великолепия его сырного королевства. По ночам Грандибль иногда просыпался от странных снов, в которых перед ним плясал светловолосый…

Поставив последнюю на сегодня точку, закрою ручку, как самурай – свой меч. Выключу настольную лампу. С трудом поднимусь, побреду к кровати, чтобы забыться до утра. Я пишу по ночам… Мне пятьдесят. Или около того… Точнее сказать не смогу, потому что сам не помню. И вспоминать не хочу. Разговоры о человеческом возрасте вообще мне не нравятся. Тем более о моём. Не потому что боюсь старости – у меня её просто не будет. А потому что уже давно понял, ещё будучи подростком: возраст тела обманчив. Бывает,…

Достоевский, Толстой, Стефан Гейм, Плутарх… Книги были в ужасном состоянии, у некоторых не хватало обложек. Корешки обуглены, на страницах чернеют следы копоти. Коснувшись кончиками пальцев верхнего в стопке тома, я глубоко вздохнул и закрыл глаза. …Книги горели. Огонь жадно набрасывался на страницы, скручивал штопором корешки, одну за другой пожирал обложки. В воздух поднимались клубы черного пепла. Некоторым повезло: они оказались с краю, далеко от бледно-золотого, гудящего, как доменная печь,…

Войдя в особняк, Баррага включил в гостиной свет – одно-единственное бра на дальней стене, и некоторое время переминался у дверей, словно раздумывая, а если называть вещи своими именами – явно не зная, что делать дальше, и пребывая в сомнениях и растерянности, что с навами случалось невероятно редко. Он посмотрел на наручные часы, хотя прекрасно знал, что они покажут, затем перевёл взгляд на каминные, покачал головой, потянулся к выключателю, намереваясь погасить бра и уйти, но сдержался. Он как…

Вскоре, однако, у меня возникли совсем иные мысли. Именно о них, об их воплощении в жизнь и о том, как я перестал быть музыкантам я и собираюсь вам рассказать. *** С некоторых пор у меня установился новый распорядок дня. Я встаю ранним утром, отключаю будильник, выхожу из полутемной комнаты на балкон. Там у меня всегда лежат сигареты, зажигалка и мундштук. Я выкуриваю три-четыре сигареты и залезаю через окно на кухню, если на улице тепло. Если же холодно, окно закрыто, и приходится добираться…

С тихим шипением сняв спортивные штаны, девушка подула на покрасневшую кожу. – Болит? – проскрипела старческим шепотом бабка. Маргарита вздрогнула и подняла на соседку непонимающий взгляд. – Давай помогу, – добавила старушка, протягивая руку. Будто завороженная, Марго наблюдала за тем, как сморщенная ладонь приближается к ноге. Девушке казалось, что сейчас не существует ничего кроме нее и этой ладони, даже самой старушки. Сердце забилось быстро-быстро, во рту пересохло от неестественного…

Где-то играет музыка и лишь по ее окончании понимаю, что это телефон. Причем звонит он не в первый раз за последний час. Да, именно столько времени пытаюсь заставить себя переступить порог комнаты и заняться делом. Тяжело вздохнув, и от досады пнув дверь, направляюсь к себе на его поиски. На экране красуются пропущенные вызовы, все от одного человека – моя тетя. Хочет знать, когда закончу то, что даже не начинала. Рука обессиленно опустилась, и я сажусь на диван. Столько дел свалилось на плечи, а…

Хотя сейчас важнее другое. Каждый вдох давался мне с неимоверным трудом и сопровождался пугающим хрипом. И эта пронзительная боль… Я посмотрел вниз и увидел, что из груди торчит чёрт знает откуда прилетевший металлический штырь. Не то чтобы я в этом много понимал, но по виду и ощущениям рана смахивала на смертельную. – Ох, что за… – выдохнула Инга, поднимаясь с пола. Из её брови, рассечённой мелким осколком, текла тонкая струйка крови. Девушка посмотрела на меня, испуганно округлила глаза и затараторила: –…

Мразь. Я стиснул зубы от злости и вскочил на ноги. Только хотел было дойти до решёток, но цепь не позволила мне приблизиться. Натянувшись, она тут же потянула меня назад. – Где мы? Что ты сделал? – цедил я сквозь зубы. Мои ладони сами невольно сжимались в кулаки. – Где мои товарищи?! – С ними всё будет хорошо, – продолжал усмешливо отвечать он. – Если, конечно, вы сами этого захотите. – Что за бред ты несёшь?! – выкрикнул Литников. – Что значит, если мы этого захотим? Где наша команда? Что…

– Ага. Ясно. – Ответил Ник, не понимая куда должен вести этот диалог. – Ты разве не помнишь? – Нет, извините. – Но ведь… Тогда мы весь вечер вместе провели! – Девушка, послушайте! Мне очень жаль, но я понятия не имею кто вы! Если тот вечер и был, то я этого совершенно не помню! Я на трезвую голову вас первый раз в жизни вижу! – Ник не выдержал и высказал все что думал об этой ситуации, хоть и понимал, что девушку не обрадует такой ответ. – Ясно. – Девушка ушла больше ничего не сказав. …

«Может, и мне со временем уготована такая метаморфоза? – уныло подумал Герти, наблюдая за тем, как россыпь деталей постепенно превращается в ненавистный ему корпус терминала. – Может, это будет происходить со мной постепенно, исподволь, как течение хронической болезни?.. Сперва я потеряю интерес и аппетит, потом сделаюсь равнодушен и хладнокровен, как рыба. Ну а костюм, должно быть, станет последним штрихом в деле превращения Гилберта Уинтерблоссома в полковника Уизерса, плоть от плоти Канцелярии…»…

– Да, и не говори. Совсем общество другим стало. Раньше я таких не встречала. – Да вы чего?! – выкрикнула, не сдержавшись. – Это же извращенец! – Он только подошел к тебе, дура, – еще один голос раздался с другой стороны. – Я лично видел, как его толкнул какой-то пацан в черной кофте, который как раз за тобой стоял. Вот этот человек и передвинулся. – А? Это… как это… – Нападаешь на людей, психопатка. – Совсем от рук отбилась молодежь. – Давайте ее в полицию отведем. – Да, хорошая…

Arka a rigardi antauen, la vojlabori toj ankorau ne malfermi la pa ejon, kaj pro tio ama igi ufice den a vico da autoj. Cirkaurigardante, li rimarki , ke multaj, kiuj e ti blokitaj en la voj topigo, kiel li, halti al la flanko de la vojo, fermi iajn autojn kaj iri al la kontraua flanko de la vojo. "Ver ajne ciuj e ti fervoraj iri al la nece ejo!" – pen i Arka a. Sed, rigardante pli prok ime, li rimarki , ke ciuj tien ira kun malplenaj manoj, kaj porta ion reen en akoj. Li ne e ti…

– Мы бы его лёжа не смогли привезти в автобусе, вот я ему объяснила – что это его единственный шанс, и он согласился терпеть, и уколы я ему сделала, чтобы было не так больно. А вообще – он не может сидеть, ему больно, там какой-то нерв ещё защемился и сильно стреляет. – Ляшкина Даша! – заорала мне Наташа. – Ты не могла у них сразу спросить? Давайте, укладывайте пацана, куда ему лучше постелить? Женщина показала на лавку и мы втроём с ней и Наташей аккуратно достали мальчика из коляски и уложили…

– Не забирай её у меня, – женщина смотрела Нилу прямо в глаза. – Она всё, что есть у меня. Не отнимай её. Нил перевёл взгляд на девочку. Она была бледной, как и мать. Но её волосы пылали, словно листва поздней осенью. Лотти наблюдала за происходящим в комнате. У неё не было сил, чтобы говорить или подняться с кровати, но девочка понимала, что её ждёт. И лишь одинокая слеза скатилась по её бледной щеке, оставляя за собой мокрую бороздку. Проводник всегда воспринимал смерть как покой, вечное блаженство.…

– Не бойся меня! Я же не могла произнести ни слова. – Я страшная? – Ты разговариваешь по-русски? – Да, и на других языках тоже, выучила уж за столько лет. Я же в воде слышу речь людей вокруг. Но ответь, я страшная? – Шемике… – Знаю, старая и некрасивая… – Шемике… – Да, не смущайся ты, я же вижу свое отражение в воде. – Шемике, тебе мои заколки понравились? – Понравились. Никто мне ничего не дарил. На дне озера чего только нет, а вот таких я не видела. Позови меня еще, я много…

Ровно в десять из телепорта вышел невысокий, совершенно лысый, энергичный молодой человек. Ну как – молодой? Выглядящий таковым, потому что наделен Даром. Судя по глазам, он если и был младше меня, то ненамного. – Магистр Вельш? – лысик бодро подскочил ко мне. – Шеф поручил мне тебя встретить. – Шеф? – было прям слышно, как он произносит это с большой буквы. – Да, пойдем, у нас забронирован переход сразу в стационарный телепорт нашего города, я там рядом припарковался. Так что вполне успеваем.…

Когда я уже одевался, готовясь выйти на вечернюю прогулку позвонила Лена: – Привет, Андрей! – Привет, Лена! – Как ты? – Нормально. Гуляю по городу, а не лежу дома, глядя в потолок и пережёвывая жалость к себе, если ты об этом. Я действительно в порядке. Лена рассмеялась: – Молодец! Я знала, что ты мужчина с крепкими яйцами! Я одобрительно рассмеялся в ответ – умеет эта женщина позитивно мотивировать мужчину. – Слушай, Андрей! Приходи сегодня вечером в «Каллипсо» – я там буду с Катей,…