Готический роман

Джек обнял её, рыдая вместе с ней. – Я могу продолжить давать ей те таблетки. После них все-таки наступает небольшое облегчение, пусть и ненадолго. – Таблетки? Ты серьёзно? – Лиз в раздумии потерла лоб. – Нет. Я кое-что вспомнила. Мы можем показать её миссис Лоре. Она колдунья. – Что? Колдунья? Что с тобой, Лиз? О каких глупостях ты говоришь! – У нас нет другого выхода! Лора – мудрая женщина, о ней говорят только хорошее, может быть, и Люсетте она поможет. – Ладно. Я пошлю за ней…

Девочка казалась на вид совсем обычной, красивые длинные каштановые волосы, карие глаза и чудесная улыбка, все то, что свойственно ребенку 12 лет. - Мне дома так грустно, постоянно ходят эти страшные чудовища и пугают меня, а взрослые почему-то мне не верят. А с тобой не страшно. Ты – добрый. Можно я буду приходить сюда? Его настолько очаровала детская непосредственность, что ничего не оставалось, кроме как безмолвно кивнуть головой. - Кстати, меня зовут Эланиэль. Я к тебе зайду завтра,…

  "Наш полуостров похож на грушу! Забавно!", девочка с интересом прищурила зоркий глаз. В этот момент что-то сильно громыхнуло по стене. Заплакал проснувшийся братишка, а в соседней комнате послышался обеспокоенный вскрик матери. С вилами она вбежала в детскую и, убедившись, что все в порядке, стала тихонько успокаивать Эльвина.   - Что это, мама? - шепотом спросила Эльве из-под одеяла.   - Не знаю, доченька, - прошептала в ответ мать. - Давай-ка, лезь в подпол, и брата возьми,…

Бедняга Видо был не единственным, на чьем пути ставил препоны и рогатки бургомистр. Весь город питал не слишком пылкую к своему градоначальнику любовь и был рад выступить против него при любом удобном случае, поскольку тот был груб и жесток, сурово наказывал граждан за мелкие и невинные шалости, если они не покупали прощения ценой крупных штрафов и взяток. У него была привычка после ежегодной винной ярмарки в январе отнимать у людей всю выручку в свою казну, якобы для возмещения ущерба, причиненного…

Говоря это, он указал себе на грудь, и монах, бросив туда взгляд, узрел его сердце, объятое огнем, который, казалось, питается им, но его не сжигает. В испуге он отвернулся, но не прекратил своих речей. — Pax vobi , in homine Domini, — сказал он вновь. — Мир вам, во имя Господне. — Hic nоn pax, — послышался в ответ глухой, душераздирающий голос древнего монаха, сидевшего за столом справа. — Нет здесь мира. Взглянув на обнаженную грудь несчастного создания, он узрел то же живое сердце, объятое…

Родители Ильи всё узнали. Все карты были раскрыты. В этом была виновата Кира. Илья не хотел возвращаться в лагерь, что бы не попадаться на глаза всем. Он решил пойти через "долину немых". Никто и никогда не собирался ходить через это жуткое место. Недалеко от этого леса была старая церковь. По ночам от сильного ветра бились колокола. Огромная "дорога дальнобойщиков" о себе тоже давала знать. Сигналы долгих "пибипкань" в далеке не заставляли спокойно сидеть. Казалось что призрачные машины едут в далеке.…

В этот миг из-за темных облаков, медленно ползущих по тверди, выглянула луна и пролила мягкий свет на землю. На западе была видна одна-единственная яркая заезда. Это была звезда, под которой родился Реджинальд. Он неподвижно уставился на нее, затаив дыхание, и смотрел до тех пор, пока плывущие облака не скрыли из вида ее свет. Меж тем астролог вновь расположился у окна. Он направил свою трубу в небо. Казалось, тело его сотрясают судороги. Пока он изучал небеса, он дважды проводил рукой по лбу и вздрагивал.…

Его приглашали на все свадьбы, на все празднества, на все крестины, на все похороны. "Мастер Захарий", говорили ему, "нам нужна плясовая или аллилуйя, или реквием к такому-то дню", а он просто отвечал: "Он будет у вас". Тогда он принимался за работу, насвистывал перед своим пюпитром, курил трубки и, покрывая целым дождём нот свою бумагу, отбивал такт левой ногой. Дядя Захарий и я, мы жили в старом доме на улице Миннезингеров в Тюбингене; он занимал там нижний этаж, настоящую лавку старьевщика,…

(фрагмент) Рыцарь Бертран повернул своего скакуна в низину, надеясь пересечь мрачные болота до вечернего звона. Но прежде чем он проделал половину пути, он был сбит с толку множеством разветвляющихся тропинок. Не в силах ничего разглядеть, кроме окружающего его бурого вереска, он совсем потерял направление и не знал, куда ему следует двигаться. В таком положении и застигла его ночь. То была такая ночь, когда луна бросает сквозь черные тучи лишь слабый отблеск света. Порой она появлялась во всем…

По возвращении на то место, где он оставил друга, он обнаружил, что тот все еще восхищается часами. Старик стоял рядом, его огромные глаза были прикованы к студенту, и нечто неуловимое (но не улыбка) блуждало на желтоватом морщинистом лице. — Вам, похоже, нравятся мои часы, — сказал старичок Феофану Гушту, тому студенту, который продолжал разглядывать прекрасную безделушку. Вероятно, вам хотелось бы владеть ими? — Владеть ими! — воскликнул Феофан. — Да вы шутите, — а сам подумал: «Что за чудный…

Вся жизнь проносилась у Александра перед глазами. Детский сад, потом взрыв бытового газа в многоквартирном доме, где под завалами стены погибла женщина – мать друга детства Саши. Потом школа, где он учился на хорошо и отлично, но не всегда отличался примерным поведением. Тренировки по карате. Первая школьная любовь. Затем ЕГЭ, первый институт, в котором учёба не задалась, потому что ВУЗ был техническим, а Александр был гуманитарием по складу ума и не дружил с высшей математикой. Вторая любовь, потом…

Накладывая еду в глиняную тарелку, Питер почувствовал прилив бессильной ярости. Как помочь девочке? Все, что он пробовал, только вредило ей. Позавчера ночью она позвала Сару и затем не произнесла больше ни слова. Он вновь присел на кровать и стал кормить дочь с ложки. Ребенок зачмокал, по подбородку потекла тоненькая струйка похлебки. Питер вытер ее большим пальцем, испачканным сажей. При мысли о Саре у него сжималось сердце. У очага, где стояла кровать с шерстяным пологом, привезенным отцом…

Я зашел в холл пятизвездочного отеля бодрой походкой и направился к стойке. Меня уже ждали. Глаза девушки на ресепшене вспыхнули салатовым огнем, что означало «Номер оснащен, защищен, готов», я взял карточку и поборолся с носильщиком грумом за свой дипломат – я не выпускал его из рук, тоненькая золотая цепочка охватывала мое запястье и вела к ручке дипломата. Эту тоненькую золотую цепочку было бы не под силу разорвать самому сильному человеку в мире. Золотая цепочка хранила мой дипломат от кражи,…