Историческая фантастика

– Auf tehen! 1 – слышу я злой выкрик. Чьи-то руки быстро поднимают меня на ноги. – Нельзя лежать – будут бить! – по-французски произносит женский голос. – За что?! – спрашиваю я, тем не менее заметив помогавшую мне женщину сквозь выступившие слёзы. – За то, что лежишь, – француженка явно не в настроении что-то ещё объяснять, она придерживает меня, а потом я слышу ещё один злой выкрик и рычание собаки, сменившееся истошным криком, в котором нет ничего человеческого. 1 Встать! (нем.).…

Через минуту няня и Марк снова шли по площади. В сумочке у девушки лежал флакончин духов, а малыш крепко сжимал в руке пистолет. Они уносили с собой "любовь и "смелость", подаренные щедрой Ягг. Однако эти приятные сами по себе дары не гарантировали (к нашему огромному сожалению) им счатья до конца дней. Народ все прибывал и прибывал на ярмарочную площадь. Один за другим Грета внимала с полок свои подарки. Денег с покупателей она, как любая уважающая себя волшебница, не брала, чем вызывала у одних…

Так мало времени прошло. Клэр никак не могла принять тот факт, что её дорогого, родного человека больше нет. Столько было ещё не сделано, столько не сказано. Картины прошлого возникали одна за другой, дразнили, мучили. Нежнейший, тёплый июньский ветерок. Они вдвоём беззаботно сидят в зелёной беседке, расположенной в саду Элжиры, пьют чай с домашним печеньем. Бабушка шутит о мужчинах и военной форме, поправляя свои серебряные от времени волосы… За ярким, почти живым воспоминанием Клэр даже не…

… Да, именно если сложное. Шкала такая есть. На одном конце – простое и тяжелое, что надо повторить раз тысячу, ну или прокатывать сотню-другую часов правильно и потом ещё хрен знает сколько, пока начнёт получаться. А на другом конце – сложное и лёгкое, где можно мозги применить. То есть четыре раза сделать, понять – как, и ещё четыре раза, и – всё. Я ничего не объяснял на работе. На то учебные кино есть. Это последние недели апнул варну и начал пороть устную отсебятину. Потому что учебников-то…

– У его превосходительства опухоль на половину желудка разрослась – последние недели я сам ужасался. Только ежедневные уколы морфия позволяли переносить боль. Оттого больной ничего не ел – весь усох. Потому в Носси-Бэ и поразил апоплексический удар, от которого Дмитрий Густавович едва оправился. Но трудности похода, ежедневная боль, тропическая жара, отсутствие аппетита, старческий возраст – да, именно так – и привели ко второму удару, за которым обычно следует смерть. Но организм на удивление крепкий,…

Они сидели на диванчике у него в кабинете при тусклом свете настольной лампы пили чай с печеньем, приспособив вместо стола стул для посетителей, и просто разговаривали. Так, как не разговаривали никогда в жизни. Отец рассказывал про свою молодость и первую жену, про Якова, про то, как он работал синоптиком в Тифлисе, про ссылку и революцию. И про маму… Что, наверное, он действительно виноват в ее смерти, не уделял ей внимания, бывал груб… И было в его голосе что-то такое, что заставило Свету просто…

В квартире снова наступила тишина. Потом все-таки замок щелкнул и я смог лицезреть недовольное Наташкино лицо. – Что тебе надо? – Она даже не пыталась соблюдать приличия. Видимо, обида, причиненная ей Милославским, оказалась слишком сильной. Я в этот момент почти ненавидел настоящего Жорика. Дебил, блин. Из-за него Наташке было плохо. Убил бы, гада. Потом подумал, что это странно, желать смерти самому себе, хоть и не в полном смысле этого слова. Раздвоение личности какое-то. – Ну? Зачем…

– Неужели? – недоверчивая нотка прозвучала в голосе Зевса. – А ты думал. Афина никак не поймет, что женщина ценна в том числе и детьми, а не только подвигами в сражениях. Она же всех мужиков от себя отогнала. Да так, что ни у кого больше нет желания без толку ухаживать за ней. – Не оскорбляй мою дочь. – начал заводиться Зевс. – Это ее выбор – какой бы он ни был – нужно уважать его. – Я только хотела сказать, что невестой может стать кто угодно, только не она. – примирительно поспешила…

Каково это слышать мне, только что вернувшемуся из осажденного западноевропейскими и турецкими интервентами Севастополя? И неожиданный ответ российского МИДа – для нас, мол, этот вопрос не является актуальным. Вот это ответ МИДа, а не министерства выбачания. Что-то мне кажется, что русские дошли до точки, когда вместо разговоров им начинают бить по морде. Начал писать роман о защитниках Севастополя. История русского паренька, волей судьбы заброшенного в осажденный Севастополь из другого времени.…

– Ты не погань уста словом матерным, орясина, а топай за водой! – с притворной суровостью вымолвил старший из калик. – Сколько просить можно? Аль стимул нужен? – И многозначительно потряс посохом. Значение слова «стимул» Илье было неведомо, но он понял: надо повиноваться, старец суровый, шутить не любит. И, не споря, пошел то ли к колодцу, то ли к роднику, позабыв взять бадью. Чувства беднягу переполняли… Не укажи ему гости на оплошность, долго потом голову ломал бы: а в чем ее нести, эту самую…

Настоящих же, «идейных» противников Советской власти в Сибири было сравнительно немного. К сожалению, их число увеличивалось из-за беспредела вчерашних уголовников, а нынешних «большевиков». Поэтому-то борьба с последними и была для нас так важна. Значительно облегчало положение лишь то, что по Транссибу не следовали эшелоны с Чехословацким корпусом. То есть не было той реальной военной силы, которая в нашей истории свергла советскую власть (какая бы она ни была) по всей Сибири, и разожгла пожар…

Она поправила вязаную шаль бледно-лилового цвета и сказала: – Вам нужно «Фенибут» пропить, – сообщила она. – Мне помогло. Улучшает память и отодвигает старческое слабоумие. Если к возможности улучшения памяти я отнеслась вполне положительно, то за подозрение меня в старческом слабоумии стало обидно. Не такое оно уже и старческое. Сама дура! Ну, понятно, что вслух я этого не сказала. Но женщина сразу стала неприятна. – Так как пройти к «Пятёрочке»? – попыталась вернуть разговор в конструктивное…

Когда мы с «химиком» выбрались на открытое место, то увидели толпу восьмиклашек, которые окружили лжеклассика, который им говорил что-то, а они в ответ смеялись. Вот те раз! Он им что анекдоты рассказывает? Да их пороть надо, а не развлекать. Впрочем, Графа можно понять. Когда имеешь дело с этими суперами, лучше их не злить. Не потому, что опасны, а потому что – не предсказуемы. Предвидеть, что они выкинут в следующий раз совершенно невозможно, поэтому приходится быть наготове. Так, что лжеписатель…

– Я старался, – скромно сказал я. – Ну, ну, не скромничай, – улыбнулся тренер. – Мало того, что ты перед турниром хорошо поработал в зале, так еще и на ринге ты показал, что можешь отлично ориентироваться в ситуации и оперативно менять тактику, когда это потребуется. А это, знаешь ли, дорогого стоит. Это не всякий взрослый боксер умеет, тут чутье нужно. А ты чувствуешь соперника, Миша! Это крайне полезное качество для спортсмена, может быть, даже полезнее, чем руки с ногами натренировать! Так что…

Следственный комитет, органы внутренних дел заблаговременно решали вопрос объединения своих усилий в розыске пропадающих молодых людей, в том числе и подростков. Иначе всё это могло очень плохо кончиться, прежде всего, для самой страны, как известно, наиболее пекущейся о благополучии своих граждан и только потом обо всём остальном. Лучшие умы в погонах были заняты доскональным изучением некоторой части передового самокатного транспорта, с определённого времени поступившего во многие кикшеринговые…

– Ответственные товарищи, – язвительно констатировал Енох. – Угу, и боюсь, что это именно те товарищи, за которыми меня сюда отправил Гудков, – совсем расстроился я. – И что теперь делать? – Нужно собрать улики и допросить местных жителей, – посоветовал Моня. – Как я их соберу? – запечалился я, – и что за улики? Ты предлагаешь мне идти искать их вырезанные языки? Или собрать кишки в кулёчек? – Бугэээ, – страдальчески прокомментировал мои слова Моня. – Кишки не надо, – сказал Енох, – а вот…

– Оружие, это да – дело серьёзное. – Не только оружие, а целый ворох дел: производство обмундирования, продовольствия и оружия, а для этого необходимо развивать добычу руд и прочих ископаемых, их переработку, дороги, транспорт… – Умеешь ты вернуть на землю. – Эх, император-батюшка, те же задачи стоят передо мной там, на дальнем севере. Что же, давай обсудим будущий парижский конгресс, где будет решаться судьба побеждённых, то есть нас. – Когда он состоится? – Дай бог памяти, где-то в феврале-марте…

Уже больше двух недель я предпринимал всевозможные действия, готовясь к акции возмездия. Суд, долги? С этим я справлюсь. Пепелище на месте дома? Хорошо, соседушка, поиграем! Я собирал информацию по Жебокрицкому, его привычках. Мне нужно было знать, что он делает и в какое время. И вот я уверился, что сам помещик во время посевной дома находиться не должен. Именно в это время он всегда выезжал на встречу со каким-то своим товарищем, и они отправлялись то ли на охоту, то ли ещё куда-то. Это рассказал…

Как я понял, являлась она мне опять в виде голограммы и про себя, свои будущие времена и загадочную «контору», в которой она там служит, моя знакомая ничего нового не сообщила, хотя я и ждал этого. Более того, все мои давно накопившиеся уточняющие вопросы она отмела практически с порога, и в итоге я всё так же слабо представлял, кто такие «Бродяги» и как их перемещениями во времени можно управлять. Не прояснился и вопрос о перемещениях во времени как таковых и принципах этого самого перемещения.…

Друзья начали перекидываться репликами о происхождении своего визави. Несли несусветную чушь и ржали, как кони, от своих дурацких выдумок. Потом одновременно вскочили и, с криком пробежав по песку, прыгнули в воду. Течением их понесло вдоль острова. Потревоженные чайки противно кричали и пикировали на пловцов. В самом конце острова они выскочили на берег, вернулись на то место, где загорали, снова кинулись в воду и повторили проплыв. Как это приятно, раскинув руки и набрав полную грудь воздуха, плыть…