Исторические любовные романы

И каждый странник, и каждый, кто родился здесь, должен был быть счастлив, лишь оттого, что лицезрит совершенство формы и цвета, но несчастней Анны в тот миг, на этом самом Лазурном побережье, где все цветет и дышит счастьем, пожалуй, не было, и нет. Она лишь телом была здесь, в настоящем, а мыслями – далеко в прошлом, перебирая воспоминания как четки в странном и непостижимом порядке, выхватывая из повествования жизни то одно, то другое, и так по кругу. А жизнь, настоящая жизнь, словно проходила…

Элеонора Миллиган почему-то никогда не говорила своей дочери то, что обязательно сказали бы другие мамы: «Никаких духов не существует, Энн, ты же знаешь», или «что за несусветную чушь ты несёшь, хватит выдумывать глупости, займись делом!». Она считала, что говорить так было бы немудро, ведь её дочь на самом деле не верила, что библиотека населена душами умерших людей, которые почему-то предпочли проводить свою вечность именно там. Сама же Элеонора верила, что воображение нужно развивать с самого…

– Батюшка вас ожидает в кабинете. Грозен и страшен. Вы уж там барин по тише будьте, давно я его таким не видел. Семен вошел в кабинет, поклонился отцу и поцеловал ему руку. – Я зачем тебя в Петербург послал? Что бы ты там волочился за бабами, пил водку и дрался на дуэлях? Мы Волковы, слышишь, мня, Волковы. Наша обязанность служить царю и отечеству. В нас сам царь Петр поверил, что бы мы не щадя живота своего служили родине. Твои два брата служат в армии исправно, а ты один фамилию поганишь. Я…

– По-моему, ты совсем сник, парень. Да и есть вроде бы все еще хочешь. Может, зайдем в ресторан, там и пообщаемся. Я наделил его сумрачным прищуром. – Чего вы хотите? Мы ведь с вами не знакомы. – Это ты со мной не знаком. Он пристально огляделся по сторонам, как будто бы за ним следили. – Так что, идешь? – загадочный собеседник поднялся. – И не бойся, я не ем непризнанных писателей, – его губы растянулись в самую язвительную из улыбок, которую мне когда-либо доводилось видеть. – Ничего…

Джейн не могла сдержать слез, когда прощалась с ним. Даже стоя у экипажа, готового увезти её, она снова предприняла попытку уговорить отца передумать и позволить ей остаться. – Джейн, – взял он её крепко за плечи. – Ты – моя кровь и плоть. Ты знаешь, мы не можем больше ждать. Через два с половиной месяца тебе исполнится двадцать два. – Но отец, ты бы мог написать, что я задержусь. Разве что-нибудь изменится, если я выйду замуж на год или два позже? Он покачал головой. – Я не могу нарушить…

- Вот шутники, - и Пауло запустил самолетик. И вот, как будто ночь наступила, а потом, он открыл глаза и увидел, что летит на самолёте. Впереди штурман самолета, какой-то человек, одетый в красный костюм. Сзади на спине было написано «проводник в пятое измерение». Пауло посмотрел в окно самолёта, в котором было только два пассажира - он и этот пилот, и внизу он увидел землю. Мы летим, - подумал Пауло, но ка и спросил пилота где я. - Мы летим в пятое измерение, в страну алхимиков. - Зачем?…

- Вот шутники, - и Пауло запустил самолетик. И вот, как будто ночь наступила, а потом, он открыл глаза и увидел, что летит на самолёте. Впереди штурман самолета, какой-то человек, одетый в красный костюм. Сзади на спине было написано «проводник в пятое измерение». Пауло посмотрел в окно самолёта, в котором было только два пассажира - он и этот пилот, и внизу он увидел землю. Мы летим, - подумал Пауло, но ка и спросил пилота где я. - Мы летим в пятое измерение, в страну алхимиков. - Зачем?…

Через минуту няня и Марк снова шли по площади. В сумочке у девушки лежал флакончин духов, а малыш крепко сжимал в руке пистолет. Они уносили с собой "любовь и "смелость", подаренные щедрой Ягг. Однако эти приятные сами по себе дары не гарантировали (к нашему огромному сожалению) им счатья до конца дней. Народ все прибывал и прибывал на ярмарочную площадь. Один за другим Грета внимала с полок свои подарки. Денег с покупателей она, как любая уважающая себя волшебница, не брала, чем вызывала у одних…

Даже коза, названная папкой в честь малохольной соседки Люсь- кой, пользуясь моментом, деловито объедала цветы собачьей розы. – Чтоб ты сдохла, бисова твоя душа! – дернула повод мамка. Коза возмущенно покрутила рогатой башкой и удивленно посмо- трела на мамку: – Лучше бы за детиной следила, – читалось в ее невозмутимых глазах. Гаврик сидел на раскладушке, не желая со сна открывать глаза: – Чего орешь с утра пораньше?! Спать не даешь, – проворчал,…

После второй кружки пива душевная благодать растеклась по телу. – Слышь, Мишка, – прищурился, глядя на гаишника, батюшка. – Как можно вбухивать в пиво майонез, объясни? Никогда я в этом тебя не понимал. Слышишь, никогда! Мишка Корнеев был в курсантские годы любимцем всей роты. Любили его за беззлобность, за смешное сочетание детской доверчивости, наивности и удивительной крестьянской основательности. Был он слегка тугодумом, но это, как говорится, его не портило. Он был чемпионом училища по кроссу…

Задумчиво проходя по лесу и перескакивая через поваленные деревья и ветки, она не видела густого черного дыма, который клубами поднимался в чистое голубое небо. Не слышала отчаянных криков и звона оружия. Только увидев все своими глазами, Регина встала как вкопанная, и долго пыталась осознать, что вообще происходит. Она пустым взглядом смотрела на то, как чужаки грабили и сжигали их дома, как они убивали всех, кого она знала и любила всю свою жизнь. Поняв, наконец, что происходит, она опрометью…

– Прогуляемся? – попросил он, взял ее под локоть и повел по дорожкам сада к дому. Ольга шла, не сопротивляясь, но старательно отводила взгляд от княжича. А он все думал над тем, как ее успокоить. С одной стороны, Николя мог бы махнуть на это дело рукой и ждать свадьбы, ведь так или иначе отец заставит ее выйти замуж. А там стерпится – слюбится. Хотя какое уж там стерпится! Столько лет вместе провели. Наравне с деревенскими детьми не страшились лазить ни по деревьям, ни по болотам. Все местные леса…

–Да, – сказал он. Ахмед осмотрел каюту и увидел в секретере небольшой бар, достал бренди и бокал, налил бренди в бокал на половину и подал. Граф сделал быстрый глоток и слегка откинул голову на спинку. Франческа на палубе закончила сражение, уничтожив остальных и убедившись в этом, опустив клыки высосала всю кровь из шеи последнего нападающего, ставших уже жертвами ее ярости. –Капитан, – сказала она стоявшему в стороне у спящего слуги капитану, который с изумлением и ужасом смотрел не нее, – позовите…

Час доблесть свою доказать в поле боя Твоим сыновьям на радость моих дочерей. Октавиан Миральди Мой юный сын, мой Тадитан, Уважить деву не касаясь стали волен. Он матери своей красу впитал И кубок ее жизни осушил до дна, Едва издавши первый вздох. Сенатор Авитус Верно, твой юный сын дивной красы, Инда Селене 5 не одолеть его чары. Да вот, молва идет, он сластолюб, 5 Селена – богиня Луны, была влюблена в прекрасного юношу, погруженного в вечный сон. Как…

– Мистер Лоу, два румба вправо!.. Так держать! – Есть, кэп, – ответил тот, незамедлительно выполнив ее команду. Но несмотря на то, что мистер Лоу беспрекословно выполнил ее приказ, он все равно не разделял оптимизма капитана. Этот морской волк, плававший ни один год по морским просторам, не раз сталкивался с военными фрегатами и не понаслышке знал, на что они способны. – Мистер Рочестер, – обратилась девушка-капитан к человеку, все еще стоявшему около нее. – Приготовиться к бою! – Слушаюсь,…

Когда же в воскресенье все сели обедать, Элизабет смотрела на Виктора и чувствовала себя совершенно потерянной – он не смотрел на нее совсем, будто они никогда не знакомились и вообще, будто ее здесь и нет вовсе. Он держался вежливо и, казалось, его интересовали только разговоры о делах с ее отцом. Вскоре он вовсе откланялся и удалился. Элизабет почувствовала такое опустошение, и теперь она совсем потеряла покой, в голове мысли о нем кружились с такой скоростью, что она почувствовала физическое недомогание,…

– Миленочек тебе нужен. Приезжай на Троицу в большое село за реку. Приезжай. Старуха провела по лицу женщины скрюченной куриной лапой, собрала в суму свою утварь и проворно вылезла в окно. В праздник пресветлой Троицы она не пошла в храм к заутренней молитве, а приказала служанке подать мирское платье. – Как так, матушка?! – вытаращила глаза служанка. – Грех ведь… Молчи! – топнула ногой рассерженная женщина и замахнулась на служанку. – Делай, что говорят! Забыла кто я?! И карету вели заложить!…

Игриво вильнув пышной волной волос, красотка двинулась к полке с лентами. Взяла в руки ту, что белая и стоит крутит ее в руках. Мне кажется, что ей больше подошла бы красная, как Люций окликает меня отборным русским матом по внутренней связи. И мне приходится оставить ее в этом магазине до завтра и кинуться сломя голову за нашим ужином. Я бегу через весь магазин к противоположному выходу из-за охранника, стоящего у главных ворот, чтобы выйти через кассы самообслуживания. На месте я уже плохо…

В это время старец Ксеноф о нт на чистой белой тряп и це* карандашом буквы старательно выводил. А вслух проговаривал: – Край тот Ассир и йский называется, лежит близ Т и хаво м о ря-оки я на* . Место благодатное там. Возьми билет, по железной дороге поедешь. Будешь три недели добираться, но не пуж а йся* , время быстро пройдёт. Сердце своё слушай, оно тебе всё подскажет. Трудные времен а сейчас, лих и е* . Может, и спрячешься, спасёшься. Возьми! – и протянул записку.…

Тогда-то все и завертелось, включая их совместную жизнь, которая теперь стала гарантом возвращения Джейкоба в целости и сохранности. Даже то, что Наоми в тот июльский вечер оказалась в Блоуинг-Рок, было почти чудом: муж ее сестры случайно купил газету и увидел объявление: «Требуются сезонные горничные в гостиницу „Грин-парк инн“, Блоуинг-Рок, Северная Каролина». Разве это тоже не знак свыше? Большинство солдат брали с собой из дома какой-нибудь оберег – кроличью лапку, счастливую монетку, игральную…