Исторические любовные романы

Уж больно ладно, да складно у Пахомовых было. Ни жалоб ни проверок на них не было. Хозяйство росло развивалось, земля не простаивала , все чинно по уму. Светило летнее солнце пели птицы легкий ветерок играл листьями кустарников и деревьев в саду. Еле слышно как журчит не далеко от окна фонтан и стрекочут цикады в садовой клумбе . Лара проснулась вся потная тянуло сильно низ живота и сушило в горле , казалось язык прилип к небу и в горло насыпали песка. Попытки позвать на помощь были четны , вместо…

Так на первый месяц осени назначили сватовство. Петр искренне был привязан к Полине, он на 4 года старше нее, и поэтому торопил, своего отца скорей женится, чтобы обзавестись собственным хозяйством. Парень отличался строгим нравом не по годам, с 10 лет самостоятельно вел родительское хозяйство. В семье он был единственным сыном, мать много раз рожала, но дети не доживали до года, так после четвертого ребенка, мать заболела и больше не могла иметь детей. Петр видел, что родители очень хотят еще…

– На счет «три» мы встанем. Раз… Два… Три! Они поднялись на ноги одновременно, хотя приходилось признать, что заслуга эта по большей части принадлежала Джо. Возникло ощущение, словно его голова – это полная миска воды, в которой мешают поварешкой, плещут ее и раскачивают из стороны в сторону с такой яростью, что у него чудом не текло из ушей. – Стоять прямо можешь? – спросила Джо шепотом. «Еле-еле», – но вслух сказал: – Да, все в порядке. Джо шевельнула плечом и покрепче ухватила его…

Фермер грубовато облапил гостью за талию, и она испугалась, увидев, как алчно вспыхнули его глаза. – В уплату я согласен взять поцелуй. – Мясистая багровая физиономия нависла над лицом девушки, опахнув ее зловонным дыханием. – Отпустите меня! – в панике вскрикнула она и вскинула кухонный нож, которым только что резала хлеб. – Не прикасайтесь! – Дай-ка сюда нож, плутовка! – Фермер потянулся за ножом. Пруденс вырвалась из его объятий и бросилась наутек. – Бежим! – крикнула она Дэну, который…

Каждый из них двоих считал себя достойной кандидатурой. Может быть, у Джека было небольшое преимущество перед Томом, потому что его отец был баронетом. Но с другой стороны, отец Тома был сквайром, что тоже кое-что значило, и Том был его единственным сыном, в то время как Джеку нужно было заботиться о двух младших братьях. Поначалу их ухаживание не было отравлено ядом недоброжелательства. Они сошлись во мнении, что Марианна несравненна, и их соперничество проходило в самом что ни на есть дружеском…

Считалось, что количество прислуги вполне достаточно для семьи, состоящей из графа, Беллы и Эллен Баттерзби – горничной и компаньонки Беллы. Пожилая мисс Баттерзби в настоящее время отсутствовала – она уехала навестить больную сестру, – и Белла очень по ней скучала. Изабелла, которую все звали Беллой, приходилась графу внучкой. Она была единственным ребенком его сына Чарлза. Все свои семнадцать лет она прожила в Уэстмере. Мать свою она почти не помнила: она ей представлялась, неким нереальным прекрасным…

– Милорд! – радостно закричал викарий, обращаясь к человеку на гнедом жеребце. – Само Провидение посылает вас! Не будете ли вы столь добры послать вашего конюха за подмогой? Милорд спешился, бросив поводья конюху, и стал осматривать дилижанс. – Кто-нибудь пострадал, мистер Тодд? – спросил он викария, внимательно рассматривая пассажиров. Его взгляд чуть задержался на Антонии и скользнул дальше. Она почувствовала, что краснеет – скорее всего от негодования. Мисс Антония Дейн, хоть и притомленная…

Взглянув на себя в висевшее на стене зеркало, она отстранено поправила выбившийся из прически локон, но тот через мгновение вновь вернулся на свое место и она безнадежно вздохнула. Какая разница, если она будет выглядеть слегка растрепанной? Никто и не заметит. К ее глубокому сожалению, в ней не было ни одной хоть сколько-нибудь запоминающейся черты лица. Сколь она не всматривалась, ее взгляд ни разу не натыкался на что-нибудь выразительное, что-нибудь настолько прекрасное, чтобы кто-нибудь увидев…

Она в свое удовольствие болтала ногами и рассматривала недавно обставленную комнату с высокими витражными окнами. Ее взгляд задержался на портрете в золоченой раме. Раньше он никогда не попадался ей на глаза! Должно быть, висел в одной из тех комнат, куда во время воскресных визитов к дедушке детям заходить запрещалось. Поэтому до переезда, когда грузчики боком протиснули в дверь тяжелую кровать из железного (особенно твердой породы) дерева, Майя думала, что у дедушки ничего нет, что он коротает…

– Как настроение? – все же обеспокоенно осведомился Флорис. Герлин еще раз придирчиво осмотрела свой наряд и одеяние сына. В тревоге она коснулась пальцами шеи, где в этот день простая цепочка заменила медальон, с которым она обычно не расставалась. На самом деле она чувствовала себя уязвимой без украшения, подарка королевы Алиеноры в день ее первой свадьбы. Однако перед приемом у французского короля она решила снять его. Она не могла дать ему повод вспомнить, кто она такая… – Сейчас его величество…

– Габриэль! Услышав своё имя, девушка быстро захлопнула книгу и совершила несколько непонятных, но ловких передвижений. Хватаясь за ветви, она перебралась на другую сторону дерева и спряталась за кривой ствол. Во всяком случае, она сама так считала. Видимо её не смущало то обстоятельство, что руки всё ещё оставались на виду. Осознав это маленькое неудобство, она обхватила ствол и снова поёрзала, пытаясь избавиться от ветки, которая упёрлась ей в щиколотку. Оказавшись в относительном укрытии, она…

Ида повернула голову к своей сестре Эви. При крещении ее нарекли Евангелиной. Она была на три года младше Иды и ниже ее ростом, а потому мало что сумела увидеть, да и расслышала не так уж много. Похороны оказались скучными, и Эви отвлеклась. – Видишь джентльмена с красивой прической? – спросила у нее Ида. Сестра потерла нос. – Нет. Ида подмигнула ей. – Я выйду за него замуж. Подожди, сама в этом убедишься. Эви недоверчиво взирала на сестру. – Когда я стану постарше, – прибавила Ида, –…

Мир – наш мир – тогда был мягче; те, кто мог себе позволить, прятались за масками и мишурой, стремясь отгородиться от неприятной реальности. Нам никогда и в голову не приходило, что может случиться такой ужас, как Великая французская революция. Я и мои сестры жили в родительском доме на Набережной Театинцев. Наш дом располагался в центре Парижа, на берегу Сены, в окружении богатых особняков, принадлежащих могущественным особам. Наш дом до сих пор стоит на этой улице, которую переименовали в Набережную…

– Я пригласила тебя сюда не для того, чтобы советоваться по духовным вопросам, – ответила Марина, почти не скрывая своего раздражения. – У меня, к сожалению, возникла проблема с одной из юных послушниц – шестнадцатилетней девицей. Ее привез сюда отец. Месяц назад. Мать у нее умерла. Он предложил мне целый мешочек золотых цехинов, чтобы я ее взяла. Разве я могла ему отказать? Катерина подняла глаза, но ничего не произнесла, понимая, о чем идет речь. Мало кто из нынешних девиц остается в монастырях…

Дом их в Толедо стоял близ Алькасара и семья их славно процветала в те годы, когда Толедо был столицей объединенной Испании. Когда же пал Гранадский эмират в 1492 году, не без участия благородных сеньоров де Аскона, когда рухнула древняя слава Альгамбры, отец дона Сезара, дон Диего, сочетался браком. Женился он на донье Марии Кандиде Изабелле Хуане Диас де Мендоза, ведшей свой род от легендарного Гая Луция Минора (оба семейства были из Толедо) и бывшей последним –и прекраснейшим – цветком на древе…

Женщина, сидевшая рядом, еще больше Юдифи отличалась от широколобых, полногрудых римлянок. Она была ослепительно хороша собой, но красива знойной красотой Востока, а не холодного, строгого Севера. Ее волосы, свитые кольцами на голове, были золотистого цвета, но глаза черные, огненные, полузакрытые, с лениво опущенными веками. Белая туника из тонкого шелка гармонировала с розовой кожей. Малиновое верхнее платье, усеянное большими золотыми звездами, было небрежно переброшено через плечо. Ноги ее и…

Фрося же, за жалование служанки, удовлетворяла и похоть барина, и исполняла домашние хлопоты к всеобщему удовлетворению и, незадолго до своей кончины, Пелагея, жена Петра Фроловича и мать Ивана, позвала Фросю к себе в комнату и наказала ей заботиться о барине как о муже, сказав, что знает об их связи плотской и благословляет на совместную жизнь после своей кончины, лишь бы сыночку Ванечке было хорошо, и Петр Фролович не задурил, на старости лет, и не привел бы со стороны себе другую жену. – У…

Вивьен невозмутимо пожала плечами. – Дорогой, я всего лишь говорю правду. Кстати, раз на то пошло, твои кузены тоже большие мастера сеять вокруг себя трупы. – Силы небесные, – пробормотала Виктория. «Мастера», о которых шла речь, были внебрачными детьми герцогов королевской крови и приходились кузенами не только Адену, но и ей. Виктория с ними никогда не встречалась – и слава богу, если они такие неугомонные. – Они истребляли врагов, и тебе это прекрасно известно, – уточнил Аден. – Мерзавцы…

Мама кивает, тут же смягчаясь от такого комплимента. – Приходите ко мне в шатер, и я вам поведаю о том удивительном будущем, которое ожидает маленькую… – Она искоса смотрит на меня, замечает «Ж» на фарфоровой подвеске на ленте у меня на шее. – Маленькую Жюли… Ж… Жанну? – Ой! Но это же меня зовут Жанной! – восклицаю я. Откуда она узнала? Мама отмахивается: – Но предупреждаю – больше пятидесяти су я не дам. – Обычно я беру восемьдесят, и никто еще не ушел разочарованным. Две женщины…

Процессия была продолжена, и повелитель произнес клятву государству, но после клятвы он грозно заявил то, чего никто не ожидал – «Султана называет Всевышний!» Сердца подданных в этот момент затрепетали. Мандраж содрогнул многих из толпы. Но Фатих продолжил свою речь – «Я сделал то, что должен был! Отныне, для благополучия нашего государства, мой сын, которого Всевышний определит быть султаном, имеет полное право казнить всех своих братьев!» Именно в этот момент волнение заполнило и сам дворец,…