Мистика

Он улыбнулся всем нам и мягким голосом начал речь, подняв бокал шампанского вверх: – Уважаемые гости корабля, я рад всех Вас приветствовать в этот восхитительный тёплый день на моём лайнере «Посейдон». Все Вы заплатили не только своими деньгами, чтобы побывать на нём, но и своими душами, – он рассмеялся, дав понять. что это шутка, хотя мне так не показалось, что заставило более внимательно слушать капитана.

Красная капля. Густая. Тягучая. Она висит словно на тоненькой ниточке. Отрывается. Падает. С глухим стуком бьётся о горбатый мраморный пол. Разбивается на множество других новых, почти не различимых капель. Растекается. Еле колышется и застывает, топорщась кровавым желтком. На глянцевой поверхности капли играет тусклый свет. На короткий миг в ней отражаются две высокие худые фигуры. Неизвестные занимаются своими делами. Неторопливо, с наслаждением. Странные, нечеловеческие звуки раздаются в гулкой…

– Ну и? Мне-то что, – недовольно хмыкнула лежащая на койке девица и неуклюже повернулась к стенке. Долго лежать в одном положении не давал тот, кто рос в животе. – Так это я ее попросила для твоего малыша, – ответила Марина и посмотрела на соседку, ожидая, что та поблагодарит ее за смекалку, а потом они вместе начнут перебирать крохотные вещички, умиляться и мечтать. – Да чтоб ему! Всю ночь пихался, – будущая мамаша матери подружкиной радости не разделяла. Благо хоть в училище ей навстречу…

– Я подошел потому, что мне надоела эта игра. Это какой-то челлендж или что? – Нет, – отвечает Катя. – Странно, – говорит Андрей. – Обычно девушки вроде тебя не обращают на меня внимания. Я для них душнила, ботан. Да и ты, до этого времени, не обращала внимания на меня. – Я просто мало о тебе знала. – А сейчас ты много знаешь обо мне? – Достаточно. – Достаточно для чего? Катя делается мрачной. – Давай где-нибудь посидим, – предлагает она. – Давай. Ребята располагаются за…

В общем, эта влюблённость была запоздалым, наивным, безответным, и от того вдвойне смешным чувством. Она не верила, что Иван испытывает к ней что-то похожее. Скорее всего, он просто искал удобную женщину для жизни, но Нину это не волновало. Она вдруг решила, что всё изменится. Что она начнёт всё сначала. Что – чем чёрт не шутит? – сможет даже наладить отношения с сыном. Первый год она прошла на стиснутых зубах. Ночами хотелось выть и грызть подушку. Но Иван был рядом, и она справилась. Года через…

– Эй! – окликнул он единственного оставшегося в вестибюле человека. – Вы не видели, куда ехал этот поезд? Мужчина даже не поднял голову. С тем же невозмутимым видом он повернулся в левую сторону и, не поднимая глаз, побрел в сторону первого вагона по краю платформы. Он просто шел прямо, не выражая своим видом ничего конкретного, пока не поравнялся с Антоном. Мужчина остановился и замер на месте.

– Подойдите ко мне. – Батюшка смотрел прямо на нас. Я попятилась, Макс уже вытолкнул Димку из храма и теперь схватил нас с Крис за руку и потащил.

– Кошмар! Приснится же такое. Пойду куплю кофе, совсем не выспалась. История вторая. Прекрасная Шапочка работала недалеко от дома и каждый день вместо завтрака шла в ближайшую кофейню на тёмной-тёмной улице. Над входом всегда мерцали тусклые белые лампочки, которые освещали чёрную-чёрную вывеску «Моменто Мори». Вот уже полгода она жила одна, без бабушки в этом тёмном-тёмном городе и брала здесь чёрный кофе и мини-круассан на обед. В этот раз за стойкой кофейни стоял новый продавец.…

– А я, к счастью, боль не помню. Ничего не помню, – улыбнулась мама. – Ну и как нам из этого круга вырваться? – Не знаю. Надо подумать, на чем нас зациклило.

– Зачем стараться, а, из кожи вон лезть… Если бессмысленно всё! – надсадный крик разнёсся эхом по квартире. За соседкой захлопнулась железная дверь. – Пусть проваливает куда подальше… Без пельменей и макарон смогу! Вот увидите, – зло зажмурившись до цветных мушек, сквозь зубы бросила она. Поначалу все пожимали плечами, мол, у Оксанки что-то с психикой не то, крутили у виска. Ей как-то на телефон даже сообщение от бывшей классной руководительницы пришло. В нём та отчитывала некогда «гордость школы»…

– Да нет, – тут же отмахнулась от этой мысли бабушка, – внучка в нем души не чает. Не отдадут они нам его. – Вот придумала, – нахмурился дедушка, – какая им разница. Все коты одинаковые. Возьмут ребенку еще котенка. Она и не вспомнит про этого. А нам от мышей хорошо бы вовсе избавиться.

– Ай! – вскрикнул Малышев, красные капли забарабанили по стеклу. * * * – Зачем пришел? – тут же послышался позади женский голосок, тихий тоненький точно мышь пропищала. Малышев вздрогнул с испуга, повернулся. – Я не ворую – осматриваюсь, – улыбнулся он, – материал для репортажа о ваших краях собираю. Не волнуйтесь, – мягко добавил он, потянулся было за мобильником – поснимать странную хозяйку, но остановился. Не по себе стало от ее болезненной бледности, худобы и впалых щек; грязненький…

Кто познал всю полноту жизни, тот не знает страха смерти. Страх перед смертью лишь результат неосуществившейся жизни. Франц Кафка Во Всевышнего я верила всегда. Так повелось в моей семье с незапамятных времен. Существование Создателя не оспаривалось ни кем из моих родственников. Детям прививали духовно-нравственные качества с младенчества, взрослые старались посещать церковь, а старики имели в своем домашнем арсенале не менее трех икон. Для нашего рода это было нормальным. Такие вот иконы,…

– Помогите. – Прошептал мужик. Сашка сбежал, отдышавшись в комнате с книгами. Он посмотрел на шарящего по полкам Китаева. – Что делать будем? – Сейчас деньги найдем и валим. – А того чего? Ну нельзя же его так в клетке, да и старик помер, кто его выпустит? – Ну родственники придут и выпустят, наше-то какое дело, нас тут как бы не было. – А вдруг они через месяц придут, он же помрет уже. – Слушай, ты его выпустишь, а он в полицию побежит, те спросят, кто его выпустил. Думаешь, они поверят,…

– Я расскажу вам всю правду, – начал он после небольшой паузы. – Я – гробокопатель, вы, наверное, уже об этом догадались. Так нас называют в народе. Но сами мы себя так не называем. Мы – искатели сокровищ, а иногда сокровища можно найти только в могиле. Скажите, зачем мертвецам драгоценности? Их не оценят на том свете, они нужны живым. Но если хотите, можете называть меня гробокопателем, я к этому привык. Стал им давно и не по своей воле. Я верю в Бога, но нужда заставила. – Ты ведь не местный,…

Но я не могу рассмотреть их лица, скрытые волосами, слух не улавливает ни звука их голосов; будучи полностью обездвиженными, они напоминают скорее кукол, чем живых детей.

– Именно потому я сейчас снимаю дом в вымирающей деревне, который пустовал десять лет. – Пять, – поправила Кристина. – А сути не меняет. За пять лет его так и не смогли продать. – Никто и не пытался. Хозяева пропали. Умершими их не объявляли, дети пока не могут получить наследство, так что поддерживаем как можем. Если кто-то остановиться хочет, отправляем сюда. Да вы не переживайте так. Лес рядом, погода замечательная. Прогуляйтесь до приезда супруги. У нас здесь зверей диких не водится, а…

“Очень плохие мысли…” Тревожность и панические атаки могли накрыть где угодно – дома, в пробке, на работе. Последние полгода это происходило с такой завидной регулярностью, что успокоительные стали таким же обязательным атрибутом её сумки, как и ключи от дома. Но сейчас рука нашарила только документы, кошелёк и залежавшиеся конфеты. Волоски на всём теле будто пришли в движение. И вот уже вполне безопасный салон, за которым чернел лес, стал тесен и будто сжался. Настя рывком открыла дверь и выбежала…

Но она немного почмокала губами, будто прожёвывая что-то, и, конечно же, совсем не слышала меня. Видно, просто снюсь я ей. Надо срочно лечь в кровать. Утром над этим я ещё посмеюсь. Зарывшись в одеяло, я старалась уснуть, чтоб скорее пришло утро, и этот кошмар остался в прошлом. «Что увидела во сне, не увижу наяву. Куда ночь, туда и сон», – повторяла я мысленно эти слова, как молитву от всех кошмаров. Лёжа под одеялом, мои глаза никак не закрывались, а сердце бешено колотилось. Мне было страшно,…

Не выходи из комнаты, не совершай ошибку. Зачем тебе Солнце, если ты куришь Шипку? В сотый раз повторяю одно и то же. За дверью бессмысленно всё, особенно – возглас счастья. Только в уборную – и сразу же возвращайся. Ночью тихо. Тихо и темно. И это меня стремает сильнее остального. Я не боюсь темноты. И тишины тоже не боюсь. Но что-то в них меня останавливает, тревожит… Я нахожусь за дверью всего лишь один удар сердца, и за это короткое мгновение мое тело пустеет, холодеет, готовое…