Научная фантастика

Украшением окрестностей служил королевский дворец. Анемично-весёлый, пёстрый от разноцветных флагов и вымпелов на белоснежных шпилях, окружённый кудрявыми гектарами зелёных насаждений, он скромно возвышался над излучиной, с показным равнодушием обратив к Чёрному Замку тылы своих административных и хозяйственных служб. А за пределами дворцовых парков, обнесённых кованой узорной оградой, раскинулись квадраты возделанных полей, обширные пятна пастбищ да пять-семь селений с красиво покосившимися ветхими…

И лишь говоря ей, что хочет нарисовать её обнажённую, Алексей говорил правду — но всё равно лгал. Ложью было то, что фраза прозвучала как предлог подняться к ней в комнату. А правдой, да и то лишь частью правды, было то, что ему хотелось нарисовать её обнажённую. Ему хотелось рисовать. Он давно, старательно и безуспешно прятал от себя это желание. * * * «Зачем живёт человек? Неужели только для того, чтобы зарабатывать на жизнь?» Каждую пятницу Алексей задавал себе этот вопрос и уходил от ответа.…

— Сейчас будет ливень, — сказал он, с тревогой посмотрев вверх, — надо идти к горе Духов, там укроемся в пещере. При упоминании о горе Духов охотники испуганно пере¬глянулись, но возразить вождю не посмели. С давних времен гора Духов пользовалась у лесных людей мрачной славой. В ней находилась огромная пещера с исключительно ровными стенами, покрытыми странным льдом. Лед был достаточно толстым и никогда не таял, даже в самое жаркое лето. Нооки не знали — какая глубина пеще¬ры, ибо входить в нее…

Склонившись к щитку, Лола до предела вывела регулятор кондиционера. Его система барахлила со вчерашнего дня, а в Аризоне даже утреннее солнце печет немилосердно... В то же время молодая женщина настороженно прислушивалась к дыханию спутников: всем своим сушеством она чувствовала напряженность, приближение грозы, и теперь ей хотелось, чтобы как можно скорее блеснули Молнии мыслей, громыхнули слова — пусть даже зяые, для кого-то из них обидные. Это хоть немного может разрядить обстановку взаимной неприязни,…

«Сиві тумани паліють жовтим вогнем, міняться, згасають. Отакої пори Зойка побачила корабель. На трьох щоглах гостро випнулися сліпучо-білі вітрила. Корабель наче летів між небом і водою, а дівчина стежила за дивним красенем, і на захопленому обличчі золотими лелітками трепетало густе ластовиння. — „Товариш“ у море пішов, — озвався з корми батько. Зойка довго снила білим летючим вітрильником». Або: «На втишеному плесі видніється довгий ланцюжок галаганів. Зойка лічить поплавки, що…

Вдруг снова вспомнился — и Евтеев опять удивился навязчивости этого воспоминания — тот несчастный случай, дорожно-транспортное происшествие, невольным свидетелем которого он стал в конце апреля утром. Евтеев вышел из троллейбуса и пошел к станции метро «Завод „Большевик“». Возле бочки с квасом стояла нетерпеливо сосредоточенная очередь человек в пятнадцать; Евтеев посмотрел на противоположную сторону улицы и увидел на самом краю тротуара переминавшегося с ноги на ногу, озирающегося по сторонам средних…

— Доброе утро, сынок, — он, конечно, еще и не думал подыматься с постели, лежал, томно откинувшись на подушки и устремив взгляд в потолок. На его лице ничего не отразилось, но она знала, что он сердится на нее. Пусть. Смотри, что будет дальше! — Смотри, — на столике у кровати зеркальце. Она небрежно схватила его и села так, чтобы в нем отражались и она, и сын. — Смотри, как я сделала, — она улыбалась, глядя на его хмурое лицо. — Теперь мы с тобой так похожи! Она сидела на его постели, смотрелась…

Вдруг снова вспомнился — и Евтеев опять удивился навязчивости этого воспоминания — тот несчастный случай, дорожно-транспортное происшествие, невольным свидетелем которого он стал в конце апреля утром. Евтеев вышел из троллейбуса и пошел к станции метро «Завод «Большевик». Возле бочки с квасом стояла нетерпеливо сосредоточенная очередь человек в пятнадцать; Евтеев посмотрел на противоположную сторону улицы и увидел на самом краю тротуара переминавшегося с ноги на ногу, озирающегося по сторонам средних…

– Начинаем новую жизнь, Кадет? – подмигнул он себе в зеркало. – Надо отвыкать от старых привычек, парень. Например – разговаривать вслух, как сейчас. И не молчать, когда надо разговаривать. Какие все-таки они, эти люденки, резкие…нет, быстрые, нет, дерзкие… нет, не знаю нужного слова… Я совсем отвык от люденов… И совсем не знаю землянок… – Прекрасно, – переодеваясь в удобный для работы комбинезон и рассовывая по карманам (неистребимая привычка!) всевозможные мелочи, ворчал Кадет, – похоже, оказывается,…

Гідроплан переніс хлопця з Севастополя в екваторіальну зону Тихого океану, і його тимчасовою домівкою стала підводна біостанція. …Ранкові роздуми сполохав сигнал відеотелефону. Олег рвучко підняв голову. На невеличкому екрані з’явилося обличчя Івана Макаровича Хоменка, начальника біостанції. — Як відпочивалося, друже? — Та я вже й не сплю. Сиджу в каюті, нудьгую… — Бачу, що не спиш. А хіба не знаєш, що перед виходом па дно слід добре виспатись? Адже ти вмієш користуватися апаратом електросну.…

Від випитої кави, уваги друзів і, певне, приємних спогадів про недавню подорож, гарне Наталчине обличчя пашіло, очі сяяли. У довгій вечірній сукні фіолетового кольору, схожій на туніку (остання мода на Альфа Проціон), вона привертала до себе увагу товариства. Голову її увінчувала діадема — чарівна коштовна прикраса — напівкорона, яка виблискувала над гладенько зачісаним волоссям. У напівкорону було вмонтовано живу забальзамовану блакитну квітку, обрамовану чистим золотом. Виготовляли подібні прикраси…

Экзаменатор: Простите, я не совсем вас понимаю… Анаксимандр: Я пошутила. Экзаменатор: Вот как. Ясно. Зря. Они лишь приняли к сведению, что испытуемая пыталась пошутить. Не более. Анакс подумалось, что ей, возможно, имеет смысл извиниться, но время для этого уже ушло. Экзаменатор: Анаксимандр, экзамен начинается. Пять часов по выбранной вами теме. «Жизнь и эпоха Адама Форда, 2058–2077 гг.». Адам Форд появился на свет через семь лет после образования Республики Платона. Изложите нам, пожалуйста,…

Электронный мозг ровно на семь микросекунд лишился словесного дара. Прийти в себя ему стоило лишних пяти киловатт. Мозг послал ответную депешу: «Задание понял. Приступаю к поиску». Нормальные люди на всей планете спали. Они даже не заметили, как все электронно-вычислительные системы, совершенно без влияния человека, работали на пределе своих возможностей. Шел глубинный поиск, решалась ударная задача: «Почему у ласточки много глаз». Через три часа пятьдесят две минуты были исследованы все случаи…

Снаружи он очутился на открытой галерее жилого сектора спутника-кольца. С щелканьем открылись соседние люки, и вереница громоздких фигур медленно зашагала к ближайшей гравитационной трубе, приглушенно шаркая мягкими подошвами. Затем, один за другим, они начали перебирать руками вдоль стальной паутины ее сторон, словно множество гротескных паучков. Три вахты, по двадцать человек каждая, обеспечивали номеру пятому непрерывную работу. Приезжие специалисты разного рода увеличивали эту цифру от шестидесяти…

— Надо было знать! — отрезал Альварец и нервно заходил по рубке. — Н-да, положение — нечего сказать… Сколько до базы? — Двенадцать парсеков. — Очень хорошо. Оч-чень хорошо! Отлично! — капитан подошел к боковому экрану и уставился в него, словно пытаясь среди тысяч разноцветных огоньков найти тот, к которому должен был выйти «Поиск». Кошкин торопливо защелкал клавишами. — Что ты делаешь? — не оборачиваясь, спросил Альварец. — Пытаюсь привести БК в чувство. Даю пробную задачу… Вот хулиган! — выругался…

МАВКА Зеленые камыши, высокие и густые, со светло-коричневыми метелочками-"наконечниками", придающими им вид копий, плотной стеной окружали озеро, точно защищая от берега, и лишь в нескольких местах размыкались, образуя неширокие проходы, в которых бирюзовую воду прикрывали кое-где, словно раскиданные по столу хозяйкой-неумехой темнозеленые блины, большие округлые листья, а возле них, напоминая комочки коровьего масла, желтели кувшинки, сочные и упругие, да под обрывом прорвал их плотные ряды…

– Надо сказать Глебу, чтобы вентиляцию почистил и отопление проверил. Тебе здесь не холодно? Мама отрицательно качает головой и виновато улыбается. — Как он там? — На работе. Сказал, что сегодня будет поздно. Может быть, вообще только к утру придет. Какая-то правительственная шишка башку себе прострелила – он репортаж готовит. Мама берет термос двумя руками, подносит к лицу и с минуту наслаждается ароматом еды. — Пахнет очень вкусно. Знаешь, я ужасно скучаю по запахам и звукам. Помнишь, как…

Проводник всегда трусил рядом. Он вспоминал, как в пропахшей бумагой комнате хозяин, не Ахено, а другой, главный хозяин, ласковый и страшный, водил пальцем по хрусткому листу. Говорил, тяжело роняя слова. Ахено кивал, и глаза у него были, как галька на морском берегу. – Ты зовешь меня другом, – говорил Ахено. – Я тебе верю. Но смотри же: ты смертен, и если я останусь в тумане – мы встретимся. Я отгоню твоего проводника камнями, а душу отравлю словами, горькими, как морская соль. – Ты уже…

Холодно здесь. Холод и застоявшийся табачный дым, и пыль, и темные ошметки рядом с мусоропроводом. Стены все исписаны, изрисованы, и окурки об них тушили, много, долго… Пацифика… и бессмертные три буквы. Голые тетки с сигаретами в зубах. Имена, много имен, и еще больше названий. И снова имена, и плюсики, и равно – кто-то считал… считал, что… Билли. Они все теперь живут в этом доме. Кто-то потушил сигарету прямо об серединку улыбчивой второй «и», краска вспучилась, независимая рожица «Б» стала унылой…