Научная фантастика

Рассвет. Серый свет вламывается в узкую долину, мы пили всю ночь, может, в этом дело? Что швыряет меня на колени в мокрую траву, почему – так трясет, почему кажется, что сейчас разорвет на части? «Спасибо, спасибо»… – хозяевам, богам, Богу, всем, всему – за то, что показали, что дали увидеть… И – выворачиваясь наизнанку от благодарности – обещание нарисовать, обязательно нарисовать, потому что такое – нельзя только для себя… Не нарисовала. Не смогла. Еще одна заноза… Засохшая роза в стеклянном…

– Да я не женился, – улыбнулся Антон. – По-моему, мы обречены, – веско заключил Конан. – А помнишь, как ты голову Ленина пытался Индире Ганди на пояс повесить? На памятник? – со смехом спросил Антон. – Еще бы, – помрачнел Конан. – Эта голова, по-моему, тонну весила, я на следующий день разогнуться не мог. – Ты еще тогда требовал, чтоб менты поклонились воплощению Кали, и орал, что тебе с ними нельзя, потому что завтра зачет по дифурам… – Да, лихие мы были, не то что сейчас… помнишь, как…

На длинных шеях женщин висели гирлянды миниатюрных фигурок. Талия перехвачена широким плетёным поясом. Руки и щиколотки ног украшали блестящие металлические браслеты. Две женщины заиграли на небольших трубочках, украшенных резьбой. Полилась нежная мелодия. Под звуки этой необычной музыки женщины отделились от стены и задвигались в плавном танце, прихлопывая в такт ладонями. Ступни маленьких ножек порхали по площадке, едва касаясь её гладкой поверхности. Ритм мелодии начал убыстряться. И вот уже…

Вернулась жена: – Мама? Это вы? Нет, мамочка, все в порядке. Просто нормальные люди, получив премию, покупают семье квартиры, машины… а другие тратят деньги на кучу микросхем… Милый, ты еще здесь? Поговори со своей матерью. Она четвертый день ждет, когда ты поможешь ей на рынке. Он ударил кулаком в косяк: – Уфф… мама. Да, все хорошо. Нет, засиделся на работе. Нет, не сегодня. Нет, не простыл. Нет, на работу не устраивался. Да, мне хорошо с Тео. Нет, денег не добавили. Да, Аля права. Да, потратил…

Когда он опять вылез из нее, ветра не было, его порывы разбивались о прозрачную, но непреодолимую для него преграду. Песок под куполом силового поля медленно осел на поверхность планеты. Билл вынес корзину с едой, стульчик и раскладной столик. Установив все это под большим солнечным зонтом, он разложил продукты. Первый стакан Билл выпил за свое посещение Галатеи. Вино оказалось на редкость дурным. Билл специально оставлял три лучшие бутылки до посещения планеты, но именно это вино и оказалось самым…

Но везение не имело никакого отношения к данным обстоятельствам. Корабль этого человека не был поврежден, и находился в далеком космосе под управлением самого необыкновенного пилота из всех, которые были известны в заселенных людьми мирах. И человек, который появился из спасательного модуля, тоже не был обыкновенным космонавтом. Это был Кейлл Рэндор, единственный оставшийся в живых представитель расы людей, которая славилась своим военным мастерством на всю галактику, а именно, легионов планеты…

Перед домом располагался просторный двор, а позади простирался сад, на краю которого росло исполинское дерево. Осенью его на несколько быстротечных часов охватывал золотистый пожар, и дерево это хранило в себе нечто неимоверно важное, а он, Альден Стрит, имел какое-то отношение к этой важности. Он отчаянно попытался вспомнить, в чем заключалась эта неимоверная важность, но не мог — все тонуло в тумане. Когда-то он знал, он помнил это, он жил с этим всю жизнь, с самого детства, но теперь знания больше…

В войну здание принадлежало военному ведомству, а в буфете располагалась офицерская столовая. С тех пор в зал лишь напихали побольше столиков, согласно увеличению штатного расписания. Даже воздух, казалось, до сих пор был густо насыщен утилитарной монотонностью... В буфете присутствовали еще несколько человек. За едой Харрис почти не разговаривал – лишь изредка отвечал Лориане односложными репликами. Его угнетала необходимость общаться. Чайный автомат в своем углу высвистывал в потолок струйки…

Правду говорят: мир – дерьмо, а люди в нем – опарыши. Ромка шел по пустеющим улочкам: ночь – время подонков, как без устали твердили учителя в школе. Сейчас небось греют задницами кресла возле теликов. Ждут: может, кто-то придумает суперпуперлекарство? Никто ни хрена не придумает. Мы все сдохнем. И не факт, что училка по физике сыграет в ящик раньше мерзавца и остолопа Романа Валуева. Каждый третий, Каждый третий, Каждый третий – это я, Ну а кто еще там третий — Мне не важно ни черта… …

– Документы, тебе сказали, урод, – набычился мент помоложе и положил руку на кобуру парализатора. Бяха злобно поглядел на ментов, но спорить не стал. Они явно уже успели вмазать, и, похоже, им не хватило – отсюда и ночной наезд. Бывший зэк кивнул, он и оба его товарища принялись шарить по карманам в поисках карточек. Бомжиха, лежащая на песке, признаков жизни не подавала. – Зужа, Ригель, – буркнул Бяха, – Масяню растолкайте, мля. Бомжи ринулись к неподвижному телу. – Стоять! – заорал молодой…

Старт відбувся несподівано. Тяжіння не змінилося й на волосинку, в герметичне нутро корабля не проникали ніякі звуки, по стелі повільно пливли тіні — може, лише багаторічний досвід та інстинкт підказали мені в одну мить, що ми вже в просторі, й це була впевненість, а не припущення. Але мене цікавило інше. Я спокійно відпочивав напівлежачи, випроставши ноги. Надто вже легко мені вдалося домогтися свого. Навіть Освам не дуже перечив моєму намірові. Контраргументи, які я чув від них, були не дуже переконливими —…

Юрий Нестеренко Гонки на вымирание? Hебольшая преамбула: я атеист, рационалист и прагматик, в том числе в вопросах морали (т.е. я убежден, что мораль - не "божественная данность", а просто кодифицированный здравый смысл в том виде, в каком понимает его общество на данном этапе), так что не надо инкриминировать мне прекраснодушный идеализм и прочие подобные материи. Теперь, собственно, к делу. Hынешнюю ситуацию в мире hard& oft ваш автор Андрис Шлейтерс обрисовал вполне точно.…

Итак, ничего не видя, я сжимал в руке микрофон, колени мои дрожали. Я услышал, как мой собственный чужой голос сказал: — Можно попросить стул? Опустившись на подставленный стул и вытащив из внутреннего кармана пиджака записную книжку, я немного успокоился. Раскрыв записную книжку на коленях, я склонился над микрофоном, подул в него (так ведь принято) и тут рискнул снова оглядеться. Ага, мое зрение восстановилось. Молодые люди, девушки, любопытные лица. Там одна девушка шептала что-то на ухо другой.…

"Я должен выжить, — проговорил упрямо, роняя слова в пустоту, — и я должен отсюда выйти. Должен. И я выйду". Но в это не верилось самому. Только упрямство заставляло раз за разом повторять слова. Словно, произнесенные вслух они могли обрести жизнь и силу. Далекий, тихий непривычный слуху звук заставил его насторожиться. Жадно вслушиваясь в приближающийся ритм, узник жадно втянул ноздрями стылый воздух. Шаги! Голоса…. Захотелось заглянуть сквозь стену, что б узнать, что случится сегодня и здесь.…

Врач пожал плечами, давая понять, что сообщение пациента перечеркивает все его предположения. — Что ж, это меняет дело, — сказал он. — Значит, то, что с вами случилось, было вызвано стрессом. — Возможно, вы провели немало бессонных ночей, изучая мою историю болезни, но вы все еще не понимаете, о чем идет речь. Дело в том, что мы обнаружили Харон несколько лет назад. И я тоже участвовал в работе над этой трудоемкой проблемой. Скажите-ка, доктор, известна ли вам история открытия планет Солнечной…

— из отчета по исследованию образцов с rz27395.. …,найдено полное соответствие самоорганизующимся белковым колониям, попавшим на нашу планету, рекомендовано продолжать исследование симбиотического сознания на основе носителей нового вида, предполагаемый потенциал развития колоний, на основе перехвата излучений в местах массового скопления белковых структур, выше расчетного предела — предварительные рекомендации: ускорить скорость обмена данными внутри белковых колоний… …,исходя их плотности…

Но она понравится вам. Она понравится мне. Она понравится всем. Мы станем молиться на неё. И, может, она даже сможет ответить на наши молитвы. *** – Это… – Это она, – сказал Джон. Он улыбался. Не потому, что шок на лице императора был более чем красноречив – потому, что невозможно смотреть на неё без улыбки. По крайней мере – он не мог. Джон ждал всяческих «невозможно» и «поразительно», но император молчал – только водил пальцами по стеклу, за которым, раскинув руки, в белковом растворе…

А вот, кстати, и он. Легок на помине! Маячит в сером бадлоне у старого вяза. Не заметил. И то хорошо! Пойдем в обход. Эх, Иришка, Иришка… А у него, у Валентина Исаева, такие большие перспективы. Эта мысль почти примирила Валька с суровой реальностью. Он скрючился за низко стрижеными кустами. Проклятый дворник! Вечно обкорнает чуть не под корень. Едва скрытый ими, почти по-пластунски подобрался к дверям своего подъезда. И снова было погрузился в красочные фантазии на тему «Я — Великий Физик». Однако…

Кэрол не двигалась и не отрывала взгляда от картины. Она молча прижимала к уху телефон, слушая кого-то на другом конце. — Что? — спросил Матью почти шепотом, почувствовав ее легкое движение. Кэрол, не глядя на него, протянула трубку одним коротким движением. Мать Кэрол еще раз повторила ему, что отец час назад поскользнулся на ступеньках у входа в дом и ударился головой о поручень. Мать звонила из приемного покоя. Позже выяснилось, что все обошлось, и сотрясение мозга прошло бесследно, но Матью…

- Что, граф, поджилки затряслись? - торжествующе произнес владыка. - Это правильно - императоров надо бояться. Трепетать перед императором! Чтоб зубы стучали, чтоб колени ходуном! А не трясешься со страху - в колодец тебя или башку отрубить да кинуть в помойку. Раньше разве так было? Куда! Вон, дедушка мой покойный - тот с народом не чикался. Бывало встанет вечерком в кустах, дождется, как народ с киношки повалит, подкрадется сзади к кому-нибудь да ка-ак рявкнет под ухо: мужик, проснись! ты серешь!!…