Поэзия

муторно-тесной была юдоль. И не случайно цифрами с грош выбито «восемь четыре ноль». Где же сплетения крепких рук? Не перекрыта последняя боль, та, что ушла и вернулась вдруг Вечностью «Восемь Четыре Ноль». Пара слегка любопытных глаз — это тебе, перекатная голь. Просто хватило тебя как раз- только на «восемь четыре ноль»… Не потому, что любовь, как мёд, после которого жадно пьёшь, ты принимаешь того, кто ждёт. И пожираешь за то, что ждёшь. Август-87. …

и шепчет тихо: «Я молюся!» Сменился новый персонал… Законы новые, как танцы… Лишь раньше наш усыновлял, Теперь – дорогу иностранцам! Вдруг потекли они рекой… Директор новый очень рада! И детки стайками, гурьбой – по семьям новым… Вот отрада! В восторге общем не была одна лишь няня – баба Люся: «Чтобы судьба не подвела, за вас, родные, я молюся!..» Серёга, Светка, как и все с надеждой ждали папу, маму. И вот, однажды, по весне Сергея вызвали!.. Сквозь раму…

Потому что обилие слов и смыслов – знак энтропии. Буковская, зная, что немотой будет увенчано всё, стремится к слову-смыслу – в единственном числе. А многосмысленность, как многозначительность, – свидетельство недодуманности, недозрелости, основание для иронии, для неприятия. «Труд – смысл – слово» – вот, кажется, триада, которой служит Буковская и в своем истовом стремлении к настоящему (не обязательно в значении «сегодняшнее») боится употребить лексему «поэт» (в книге ни разу не встречается, зато…

И тех, кого мы не нашли. Давайте же выпьем ребята За Зешников, т.е. за нас,                                           11.18. Загадка Снег белый все вокруг собой засыпал. Нам не нужна такая канитель. Там, наверху, ты что-то перепутал. В календаре весна, а на дворе метель. Мы ждали от тебя капель. Уже светило солнце пригревая. И вдруг опять ужасная метель Свистит вокруг с носов очки срывая. Нам обещали Юг, а тут Сибирь. Где Сочи, что это такое? Как будто старый…

3 Снежинки покрыли капот и стекло, Колёса в снегу – словно губы в помаде, Навстречу ненастной погоде, назло, Мы мчимся стремительно по автостраде. Вихрится за нами снежная пыль, Не так уж и просто наш план поменять! Увозит в Майами нас автомобиль По интерстэйту девяносто пять! Давя на педаль, разрезая простор, Водитель везёт во Флориду людей… Стремительно вдаль «мерседеса» мотор Несёт нас своим табуном лошадей. В комфортном салоне вздремнуть можно малость: Ни скорость не чувствуется,…

Участник Х Международного литературного фестиваля писателей тюркоязычных народов. Получила благодарственное письмо и ценный подарок Иль Тумэна Якутии-Саха за лучшие переводы П. Ойунского. Получила международные премии и дипломы им. В. Набокова и им. Антуана де Сент-Экзюпери за подборки стихов в сборнике «Автограф 5» 2018 г. Интернационального Союза писателей. Награждена дипломом и получила сертификаты, а также отличную электронную рецензию как заочный участник I Международного фестиваля им.…

«Война началась неожиданно…» Война началась неожиданно, Хоть готовилась страна к ней, Руководство думало, что она начнётся позже, — 22-го июня на рассвете война началась. Брестская крепость удар на себя приняла. Стойко насмерть стояли бойцы. Продержаться надо было, как можно дольше, Чтобы страна успела собрать силы свои. Шла война по городам, деревням, сёлам, Непрошенным гостем в дома заходя. Уходили на фронт все, кто мог уйти, Оставшиеся в тылу оборону вели. Победа ковалась братскими…

Вечный огонь Пламя факела пылает, Память чтя суровых дней. Всем живым напоминает О войне… О ней, о ней… Помнить ночью, помнить днем, На этом и том свете, Как фашист палил огнем, Как в муках гибли дети. Как солдат и партизан Фашистов тех громили За то, что их односельчан В избе живьем спалили. За то, что жен и дочерей В рабство угоняли, Убивали матерей, Жалости не знали. Недолго рать фашистская Плясала на костях, Их армия садистская Разбита в пух и прах. И пламя…

empty-line > О НАСТОЯЩЕМ Как хочется заниматься мелочами, но совершить что-то великое. Избежать трудностей и боли, но до- стичь чего-то достойного. Не прилагать усилий – и получить всё сразу. Делать то же, что и другие, но быть не таким как все. А как много хочется успеть – узнать и попробовать! Но сколько мы можем себе позволить? Что оправдает свою цену, а что разочарует? Цена есть у каждого же- лания. Как угадать, у кого спросить – того ли я хочу, на то ли трачу силы? Да и можно ли это…

Пока думал и играл. Ну а я всё это время, Тут сидел, тебя и ждал! Так давай сыграем вместе В эту лёгкую игру: Ты сидишь и наблюдаешь То, что я здесь говорю!

Рядится в облике любом гордыня В Московском старом храме у иконы Молоденькая женщина молилась, Прося о чем-то у Святой Матроны, И со слезою искренне крестилась. Вдруг со спины к ней подошла старушка, По виду – просто божий одуванчик: Смиренный лик, для подаяний кружка, Платочек, блузка, тёмный сарафанчик. Все будто в ней от благости душевной, Но… раздалось змеиное шипенье: «Явилась в храм в одежде непотребной, Не знаешь в церкви правил поведенья, Не так, не той рукою ставишь…

Но такая защита мира от человеческого яда дорогой ценой покупается: Только встал – и сразу за ворота В даль кастильских пастбищ и садов. Полон крови рот у Дон-Кихота От камнями выбитых зубов. ……………………………………………………… Перебить их всех… да неохота, А бежать – для Рыцаря позор. Чёрт бы взял, и ну его в болото, Этот гнусный постоялый двор! Неплохое определение жизни – «гнусный постоялый двор». Видно, что отстаивая свою идею неприкосновенности мира, автор ох, далеко не всегда празднует…

Тяжело быть на свете такой Тяжело быть «белой и пушистой» Все и всем всегда прощать. Тяжело быть умной и красивой, Свою силу воли проявлять. Тяжело учиться и работать И одной ребенка воспитать. Вот, переложить бы все заботы, Да гордыню бы свою унять. Как же хочется клубком свернуться На родимом, доблестном плече, Заглянуть в глаза и улыбнуться, И уснуть в объятьях налегке. Ощутить в объятьях этих силу, Защищенность, ласку и любовь. И в надежных тех руках красивых…

Житие мое Родился, ждал, спешил, играл, Ровесники, друзья, подруги, Уроки, вечера, спортзал, Слова, нравоученья, муки, Врученье, бал, испуг, задумка, Начало, армия, аврал, Тайга, болото, мысли, сумка, Семья, ребенок, дом, завал, Хозяйство, дети, наслажденье, Война, разборки, разговор, Усталость, договор, решенье, Пожар, Россия, конь, простор, Учеба, школа, пониманье, Дорога, книга, город, мысль, Изъян, прощенье, мирозданье, Проблема, долг, машина, смысл, Мечты, познанья,…

Девчонки деревянные В друг друге уживаются. Русские красавицы В сарафанах, в фартуках, Повязаны платочками, Румяные щёчки, губки Аллы Сложены бантиком. Вырисованы глазки, Чёрные реснички, Деревянные сестрички Поместилися в одной. Во всём мире нет такой Матрёшки расписной, Яркой и цветной. Кто открыл Америку? Христофор Колумб открыл Америку. Обошёл он все моря и океаны, Погостил у дикарей, открывал Неизвестные всем земли, побывал На островах, где не…

Мне по душе, что прошлое время то и дело настигает настоящее, не прикладывая к этому никаких усилий, а настоящее видит прошлое, и видит перед собой, не оборачиваясь. И жизнь переплетена со смертью, как это бывает только при жизни, и – с особой силой – в событии творчества. Да, в начале книги этот мотив, и – «номер на ладонях» (вероятно, в какой-то очереди – мало ли мы и наши родители выстояли очередей!), а ближе к концу книги этот «элемент строения», «номер», возникнет при упоминании судьбы погибших…

Выбрав между свободой и любви верности. Кто несёт свой крест, распнут сразу, Кто отверг веру, сожгут быстро. Позавидовать тому, кто не жил ни разу, И кто пожара не сделал из искры. Кто судил, не поймёт осужденного, Кто просил, не подаст злотый. Сколько кровных клятв не выдержано, Столько слёз ещё не пролито. 02.2011. Киборг Пусть мозг заменят микросхемой, За место сердца генератор пусть. И лёгких батарея с клеммой Заставит воздух внутрь дуть. Пусть позвоночник…

– Алло! Галина… Извините… Когда? Мои соболезнования… Простите… Еще раз примите… Подождите, девушка! Не кладите трубку!.. Вы не могли бы… Проба пера… Все-таки был в нем какой-то азарт… Он пытался забыть незабываемое, пережить вечное, съесть несъедобное, оправдать невероятное, уловить неуловимое… Беспокойный был человек… А умер глупо… Задремал на весеннем поле и пророс одуванчиками… Сорок семь проникающих… Или, поговаривают, был убит низко летящим голубем… Или сам, пролетая…

Но мастерство поэта не всегда идеально. Безупречное следование канонам лишает индивидуальности, для которой нужны отступления. Для Золотова-Сейфуллина шагом в сторону от старины становятся неологизмы, полные отточенного смысла. «Таланно дело» – в нем соединяются два значения старинного слова. С одной стороны – дело, для которого нужно дарование, с другой – особое предназначение. И такие многогранные слова у поэта весьма часты и реализуются изысканно. Но важны не одни слова, а то, что за ними…

Осколки моей души… Руки, перепачканные клеем, С дрожью собирают все куски, Я их терпеливо теперь склею, Чтобы трещины и сколы стали не видны. Моё сердце так устало биться, В нём так много горьких злых обид. Оно быстро как-то опустело, Хоть и привлекательно на вид. Каждый раз от ранящего слова В сердце появлялась пустота. Трещин мелких становилось много, Исчезала куда-то красота. Но по жизни я несла с улыбкой Сердце, полное искренней любви, Я его тебе в ладони протянула, Прошептав…