Прочее

Роман «Шум падающих вещей» (вариант Маши Малинской) или «Звук падающих вещей» (вариант Михаила Кожухова) вышел сразу в двух хороших переводах. Два талантливых человека – прекрасно знающих испанский язык и культуру Латинской Америки – одновременно перевели этот роман с любовью и тщанием, каждый из них передает голос автора так, как его услышал. Будучи людьми разных поколений, они следуют несколько разным представлениям о переводе и комментировании текста. Маша Малинская держится чуть ближе к оригиналу,…

– Ну, иди, – ответил Король. – Что сказать тете Хане за облаву? – Скажи: Беня знает за облаву. И он ушел, этот молодой человек. За ним последовали человека три из Бениных друзей. Они сказали, что вернутся через полчаса. И они вернулись через полчаса. Вот и все. За стол садились не по старшинству. Глупая старость жалка не менее, чем трусливая юность. И не по богатству. Подкладка тяжелого кошелька сшита из слез. За столом на первом месте сидели жених с невестой. Это их день. На втором месте…

Все мы – частички пыли, единовременно существующие на этой земле. Я смотрю на тех, кто живет сейчас и думаю: «Это – мои современники. Черт возьми, это – мои современники!» Мы живем в эпоху великих мастеров минета. Каждая эпоха знаменательна своей собственной формой искусства. Говорят, девятнадцатый век отличился романами. Я, как могу, стараюсь подавлять рвотный рефлекс. Я знаю, что парней возбуждает, когда они касаются мягкой стенки горла в самой его глубине. В такие моменты я стараюсь дышать через…

Не буду сразу называть имена. По русской склонности к крайностям дело доходило порой до очевидных нелепостей, отстаивать которые можно было лишь в состоянии запальчивости и раздражения. Помню, на одном из бесчисленных парижских диспутов, докладчику, под конец вечера, так сказать, совсем «закусившему удила», кто-то из публики крикнул: «Что же, по-вашему, значит, Бунину следует учиться у Фадеева?» Докладчик не задумываясь, ответил: «Да, да, именно учиться у Фадеева… – и, почувствовав, вероятно, что…

Есть мнение, что о музыке говорить бесполезно – ее нужно просто слушать. Так вот, я с этим не согласна. Потому что совершенно иначе воспринимаешь произведение, когда знаешь, когда оно было написано, что переживал в жизни композитор в тот момент и что вообще происходило в мире. Так что главная задача книги – это «оживить» уже знакомые всем фигуры и показать несколько, может быть, не столь известных, расширить границы привычной «классики». Хочу сразу предупредить: я не закончила. Все только начинается!…

Другой подход у Александра Очеретянского: реальный мусор становится у него объектом художественного изображения, и поскольку поэт одушевляет этот мусор под ногами, тот немедленно превращается в действующих героев стихотворения. Опавший лист Окурок сигареты Клочок бумаги Сломанная ветвь – Соседи на заброшенной скамейке А рядом на земле Лежат обнявшись Шпилька и шнурок И только снег один Неповторимо одинок В декабрьский день усталый Эпатажная фраза Уорхола «Я не верю в искусство,…

«Не будем мы больше включать «Наутилус»…» Не будем мы больше включать «Наутилус» И ночью с соседкой спускаться к реке. Прости нас, уборщик, что не получилось Стать тем, кем болтали, забылось уж, кем. Усталость, усталость, тупая усталость. Кусалось и вот откусило кусок: Прощай, моя радость! Что молодость – малость! Я хмурюсь, как небо, на время в глазок. Да просто не выйдет. Я девочка с чувством, А что там за чувство – та сладкая боль. Оно забродило, и больше не вкусно, А больно…

Евгения Баранова Золушка Я счастлива и тем, что угол отгорожен, что ящерица спит, что вымыт потолок, что вскормленный листвой оркестр многоножек уехал по воде в чугунный водосток. Горох перебирать (для памяти полезно), готовить впопыхах, рассказывать пшену о том, как холодна отчищенная бездна, о том, как я в нее когда-нибудь нырну. Что тыква мне, когда не выстиран нагрудник, когда сочится пыль сквозь мyку порошка Успеть бы дотемна, успеть бы до полудня. Жаль, ноги устают…

Я совершенно случайно записал «Алого», и в этот момент поймал прозу за хвост… Вот что случилось со мной. Я наконец написал такую вещь, когда я определился и можно было сказать: это написал писатель Коваль. Это был не просто рассказ о подвигах пограничников, каких писалось в те годы много. Это был рассказ о собаке и человеке. Было наплевать, советская это граница, несоветская граница, – важно было вот это: человек и собака, их любовь. Любовь была важна. В конечном счёте. Об этом и написана…

Издательство АЗБУКА® Галине Ивановой, верному другу Оттого молодец с лошади свалился, что мать криво посадила. Пословица Пролог 1 Когда-то стояла здесь угрюмая, сумеречная тайга, сквозь которую с трудом пробивалась безымянная речка. Однажды пришли на ее берега люди, разложили костер. Пламя лизало сухой валежник, отсвечивало на черных от времени, липких от проступавшей смолы стволах деревьев, отражалось в глубине спокойных вод. На другой день начали валить деревья и…

Повесть «Загорелись в небе звезды», написанная Таисией Стрешнёвой – на мой скромный взгляд одно из самых пронзительных произведений о юношеской любви да и просто о любви, пронизанное южным солнцем, тончайшим юмором и особой мудростью, которой обладают только очень юные существа. Я взяла на себя смелость объединить дневник и повесть в одну книгу под общим названием «Загорелись в небе звезды» и очень надеюсь, а точнее я просто уверена, в том, что все, кому посчастливится взять её в руки, не смогут…

Мы не спеша шли к школе. Я рассказывала ему про чудесные три месяца, проведенные в деревне у бабули, а он о том, как шатался по дворам и сходил с ума от скуки и безделья. Наши мамы дружат много лет. Они вместе работают в роддоме и обычно в одну смену. Но сейчас, пока другой врач в отпуске, моя мама работает почти каждый день, то в день, то в ночь, то дежурит целыми сутками. Подошли к школе, где уже началась линейка. Я протиснулась к одиннадцатому «Б», Юрка к своему одиннадцатому «В». Директриса…

– Привет, – сказал мне тренер, – как делишки? – Помаленьку, – отвечаю. – Где тут выход?.. С физкультурой было покончено, и я написал рассказ. Что-то было в рассказе от моих ночных прогулок. Шум дождя. Уснувшие за рулем шоферы. Безлюдные улицы, которые так похожи одна на другую… Бородатый литсотрудник долго искал мою рукопись. Роясь в шкафах, он декламировал первые строчки: – Это не ваше – «К утру подморозило…»? – Нет, – говорил я. – А это – «К утру распогодилось…»? – Нет. – А…

И я помню, как сказки и песни вместе с бабушкой уехали из нашего дома, уложенные в длинный черный ящик, и никогда больше не возвращались. Что-то ушло тогда из жизни. Точно навсегда заперли дверь в широкий, прекрасный, волшебный мир, в котором мы прежде свободно бродили. И никого не нашлось, кто сумел бы отпереть эту дверь. Мы постепенно научились играть в куклы и игрушки и жить так, как все другие дети, и могло показаться, что мы больше не тоскуем о бабушке и не вспоминаем о ней. Но даже…

Сельский паренёк Сашка Ковальский, как и многие его ровесники, становится студентом, затем крупным учёным и организатором производства. Но, подобно, например, знаменитому прозаику, актеру и кинорежиссеру Шукшину или не менее знаменитому академику Петрянову-Соколову, тоже начавшим свой путь из деревни, во всех своих новых ипостасях Ковальский не утрачивает народности своего характера, все его ответы на вызовы стремительно меняющегося времени, будь он уже хоть кем угодно – это ответы умного, рачительного,…

– В самом деле? – с холодком воскликнула Грейс и оценивающе ее оглядела. – Похоже, вы близко общаетесь с моим сыном, раз оказались сегодня в нашем доме. Адам, почему ты не предупредил нас, что приедешь с гостем? Словив укоряющий взгляд матери, Адам объяснил: – Эллисон нужна помощь в одном деле, и я пообещал ей, что сделаю все, что смогу. Ты можешь хотя бы выслушать ее? – Обещание дал ты, но оказать помощь должна я? – Миссис Рестлер, это я обратилась к Адаму с просьбой о встрече с вами, –…

– Давайте занавес! Она холодно выслушивала эти благородные излияния. – Опять прежнее недоверие, – сказала она. – Да, опять! Прогони призрак! Ты одна можешь это сделать! Она привычным жестом положила руку на мой лоб. – Легче тебе так? – льстиво спросила она тоном прежней материнской заботливости. – О, да, гораздо легче! Прикосновение этой маленькой ручки, так тяжело тяготевшей над моей судьбой, действительно обладало силой отгонять мрачные призраки и рассеивать тайные сомнения. …

Я до сих пор помню, с каким выражением папа смотрел на них. Помню его широко раскрытые глаза. Как он закусывал губу, словно боялся, что птицы не долетят. Когда они начали кружить над озером, папа весь подался вперед, словно тоже собирался приземлиться. Я уже тогда любила их. Как и папа. Но и опасалась немного. Меня пугало то, насколько внезапно они появляются целым клином. Будто мы сами их выдумали или они прилетели из иного мира. В этом году все начиналось так же. Папа, взволнованный, стучал…

Если более глобальные препятствия: войны, голод, заработок лишь на еду – преодолены (во многом благодаря предыдущим поколениям, которые расчистили дорогу для нас), мы можем себе позволить заниматься умственным трудом, а не физическим. Работать с психологическими трудностями, потому что теперь именно от них зависит, продвинемся мы вперед или остановимся на месте. Наши мамы и папы, бабушки и дедушки решали свои задачи, а мы будем решать свои. А наша общая цель – жить безопасно, комфортно и счастливо…

Посмотрев на ситуацию под таким углом зрения, я в конце концов согласилась и прекрасно провела время. Что может быть лучше семейного Рождества, когда кругом дети, и шум, и оберточная бумага, и подарки, и хвойный запах рождественской елки, сверкающей игрушками и кривоватыми самодельными украшениями! На второй день Рождества, когда детей наконец уложили спать, Форбсы устроили вечеринку для взрослых, при этом детские забавы так и продолжались, и тут-то подоспели Мэгги и Джон. Тренты были молодоженами.…