Прочие Детективы

Она так резко отпрянула от меня, что трость чуть было не выпала из моей руки. — И вы пришли лишь затем, чтобы сказать мне об этом? — спросила она. — Я пришел потому, что знаю: ваш брат хотел бы видеть меня сегодня. И если вы не будете возражать, я попросил бы вас не присутствовать при нашем с ним разговоре. Я не хочу никаких сцен. — В таком случае и вам нечего у него делать! — закричала она. — Он был на следствии. Он видел, что с меня сняли все подозрения. Через какое-то время он забудет все…

Приехал все тот же «УАЗик», из него вылезли двое в грязных спецовках и скрылись в вагончике. Через пару минут они выволокли оттуда на куске брезента скрюченное тело сторожа. Запахло жареным мясом. Сторож был похож на копченую скумбрию: коричневый и усохший. Такой рыбой он любил побаловать себя в дни зарплаты. И вот… Потом из вагончика вытащили прогоревший диван. Посмотрели, поговорили о том, что сторож уснул на этом диване с зажженной сигаретой и, похоже, сначала задохнулся от едкого поролонового…

Через неделю Таня ему позвонила. Гоша долго не брал трубку, а когда ответил, оказалось, что он находится в боулинге с друзьями (и подругами – ей очень хорошо был слышен женский смех), и его настроение можно назвать скорее радужным, чем упадническим. В общем, Таня оскорбилась окончательно и бесповоротно и ушла в депрессию. Длилась она долго. Неделю! И как назло, на эти дни выпала оттепель. Весна пришла ровно в срок – первого марта. Природа стала преображаться: побежали ручьи, оголилась земля, веточки…

- Почему такой интерес? - Она прислала чек на две с половиной тысячи долларов, - объяснила Делла. - Зачем? - Не сообщает. - Никакого письма? - Никакого письма. - И в списках ее нет? - Нет. - Дай взглянуть на чек, - попросил Мейсон. С минуту он изучал чек, затем повернул его так, чтобы свет из окна конторы падал на листок не прямо, а по косой, и наконец спросил: - Ты уверена, Делла, что в конверте не было письма? - Абсолютно. Вот конверт, шеф. Таким уж он пришел.…

«Я беременна, – написала мне Милка, а потом и сама показалась по скайпу – расплывчатая, нечеткая, словно ее изображение разбавили оранжево-фиолетовой водой. – Знаешь, такие странные ощущения!» «Ты как себя чувствуешь?» «Да как обычно…» «Милка, с тобой все в порядке?» «Да… Все…» «Твой Тихий любит тебя?» Тихий – это фамилия моего зятя. «Да, любит. Все хорошо». «Ты не скучаешь?» И вдруг я поняла, что она плачет. А потом сестра и вовсе исчезла с экрана. Я написала: «Что с тобой?…

В первой комнатушке стоял телефон и день-деньской красила ногти смазливая секретарша. В другой — частный детектив Голиков беседовал с клиентами, появлявшимися здесь, по правде сказать, довольно редко. — Привет, Игорь! — лучезарно улыбнулась Леночка, норовя чмокнуть меня в щеку пунцовыми от помады губами. Я неуклюже увернулся, мысленно ругаясь. Дернул же черт переспать с ней по пьяной лавочке! Теперь липнет как банный лист к заднице! — Юра ждет! Проходи! — уловив мое настроение, обиженно сказала…

Владислав Иванович поднес тарелку с бутербродами и держал, пока Мила уминала один бутерброд за другим, небрежно стряхивая крошки, попавшие на грудь. Он готов видеть ее каждый день, а не три раза в неделю. Еще лучше, чтоб Мила всегда была с ним. И когда бы она засыпала, сидел бы рядом и всю ночь любовался ею, охраняя сон. – Сколько времени? – спросила Мила. – Мне нужно успеть за квартиру заплатить. – Нет и семи, мы закончили раньше обычного. Ах да, деньги… – Владислав Иванович достал из-под салфетки…

Неожиданно дверь открылась, и Фиолетовый пропустил… двух женщин. О Боже, цыганки! Как, почему, вагон «Ленинград – Париж» и вдруг?.. – Только не шалите тут у меня, а то быстро высажу, – грозно прорычал проводник. – Да мы тихо, до Витебска, только разбуди, начальник, – с заметным акцентом проговорила одна из женщин. Фиолетовый что-то неразборчиво хрюкнул и скрылся. Цыганки затащили объемистые тюки и, заняв своими юбками все пространство, уселись на единственную нижнюю полку. Нилу ничего не оставалось,…

Тут Эльза вспомнила, что в городе должен был как раз закончиться конкурс выдающихся самцов мужчин, демонстрирующих публике запредельные возможности человеческого тела. Она с сожалением подумала, что зря не купила спортивную газету и не удосужилась пробежать глазами тот раздел спортивной хроники, где печатают фотографии спортсменов. Сейчас бы она точно знала, кто он: попал в список призеров или утешился лишь участием в конкурсе. Такому красавцу, породистому животному в любом случае должно было что-то…

Но зато они до сих пор были вместе – мальчик и старый клоун. – Неужели это все правда? – спрашивал мальчик, когда клоун рассказывал ему о море. – Да, мальчик. Это правда. Погоди немного, и ты сам все увидишь. Мальчик никогда не видел моря, но хорошо его себе представлял. В кармане он носил маленький календарик, на котором был изображен пенистый прибой, желтый песок, пальма и прекрасная обнаженная девушка, вглядывающаяся в даль из-под ладони. Ветер разметал длинные светлые волосы девушки, словно…

 – Здравствуй, Туяацэцэг, – сказал хан, руки протягивая. Обнял крепко, поцеловал да к себе прижал, чтоб никогда уже не отпустить. И снова летит конь, стелется по-над травами, тянется к горизонту, норовя попрать копытами твердь небесную, и вот-вот взберется к звездам да месяцу, что посверкивает хилым серпиком… Бесконечна степь, и бег бесконечен. И счастлива Туяацэцэг, а вместе с нею – Унур-хан, в ладони звезду сжимающий. Дуся Кто же из них? Кто? Кто-кто-кто – стучится в висках мелкой…

- Почему? - спросил Мейсон. - Потому что проще взять, да и ударить самого себя. - Что вас так насторожило в его рассказе? - Сами поймете, когда выслушаете. - Значит, вы хотите, чтобы я подверг его перекрестному допросу? - Да. - С какой целью? - Чтобы он понял, что его рассказ абсурден. Я очень надеюсь, что потом он расскажет вам то, что произошло в действительности. - И что дальше? - Потом, - спокойно говорила она, - вы сможете ему помочь. Он не расскажет вам правду при…

Уехал из штаба господин Петров на своей черной «Волге», и до сих пор неизвестно, куда он прибыл… Можно было, конечно, предположить, что Петров загулял с друзьями — таким поворотом событий на Руси никого не удивишь… Но я почему-то сразу подумала о непоправимом. Не то чтобы мелодичный голос дикторши звучал как моцартовский реквием, не потому, что мое услужливое воображение только ждало любого побудительного мотива извне, чтобы представить мне какую-нибудь живописно-трагическую картину, просто все…

— Пока нет, но осталось совсем немного времени до того, как… — с непонятной улыбкой попытался успокоить меня Сергей Иванович, но только переполошил еще больше. — Я хотел попросить вас о небольшом одолжении, Ольга Юрьевна. Понимаете ли… Сергей Иванович сделал паузу, а я, подперев ладонью щеку, приготовилась внимательно слушать. Я уже заранее чувствовала, что он попросит о чем-то настолько необременительном, что я не просто с радостью соглашусь, но даже и попеняю ему за его длинное предисловие. …

— В общем, чтобы завтра деньги были! Геннадий вздохнул и удалился в соседнюю комнату. Он не видел, как на лице Яны промелькнула улыбка, полная злости и презрения. …Деньги Геннадий нашел на следующий день. Ему, правда, пришлось побегать по старым знакомым, и один из них согласился дать взаймы, не зная еще, что Шатров на мели, и его обещание вернуть деньги недели через две воспринял как должное. Музыкант же дал это обещание, особо не задумываясь, как его выполнить. Для него главное — разрулить ситуацию,…

Дни уже не тащились и не тянулись своими тягомотными заботами, все было легко и прекрасно, и я с беспокойством ощущала, что так быть не должно и это не правильно. Все-таки мы с Маринкой подруги с огромным стажем начиная с университета, нельзя, просто нельзя так искренне радоваться ее отсутствию. Я попробовала пробудить в себе если уж не стыд, то хотя бы совесть. Увы, не получилось. Пребывая в такой борьбе с самой собой, я бодро и без напряжения работала, чего требовала и от остальных своих друзей…

— Какой это вердикт? — отозвался хрипло Вирхов. — Предвижу стопроцентное оправдание. Вся работа насмарку. Столько сил потрачено на следствие. И на тебе — разгуливай убийца на свободе, размахивай топориком всласть. — Не отправиться ли нам в «Лейнер»? — небрежно предложил Фрейберг. — Давно мы не сиживали за кружечкой пива. — Яволь, — буркнул Вирхов, нахлобучивая мерлушковую шапку и покидая вместе с другом кабинет. Уже около месяца приходилось ему, как впрочем и остальным служителям юстиции, исполнять…

Зорге: А... это? (смотрит вслед лодке долгим задумчивым взглядом). А для меня запах нефти, бензина навевает сладкий дурман, как иллюзия детства. Катя: Скажешь тоже, Рик! Милый! Во всем ты безупречен, но это! Зорге: Катюшка, человечек родной! Ты что же ты забыла, что я родился на Южном Кавказе, недалеко от Баку, на Апшероне, в поселке Са-бун-чи. Знаешь, что это значит? Чер-ный го-род! Город нефти. И запах её я глотнул с первым вздохом жизни. Катя: Но ты же говорил, что ваша семья уехала в Германию,…

- Зачем Хефнеру заниматься подобными делами? - спросил Бонд. - А он и не занимается. Господин Хефнер ручался, что ничего не знает об этом, и мы почти на сто процентов уверены, что он говорит правду. Но на этих вечерниках бывает множество гостей. Нам поступило уже три рапорта о том, что материал деликатного характера всплывает на "черном рынке", и следы тянутся к особняку "Плейбой". В последний раз это были чертежи новейшего образца инфракрасной фокальной матрицы. Новая матрица…

Тем не менее было на исходе жизни Мандерсона одно обстоятельство, скрытое от всех, кроме, пожалуй, его секретарей и нескольких свидетелей его бурного прошлого. Только маленький круг людей знал, что у Мандерсона, этого столпа здравого бизнеса и рыночной устойчивости, были часы тоски по тем полным напряжения временам, когда Стрит дрожала при его имени: время от времени пират с ножом в зубах в нем все же проглядывал. Тогда, бессильный и пресыщенный, Мандерсон позволял себе подсказать кому-нибудь, как…