Сказки

— Разбудите всех! — говорю я сторожу. — Во все окна стучите, это надо показать всем! И такая досада, надо же: у меня над ухом звенит будильник. Вообще-то я отношусь к будильнику с глубоким уважением. Даже думаю сочинить оду в его честь. Но на этот раз — что бы ему быть не таким аккуратным! Хоть бы минутку подождал трезвонить. Из-за него сторож не успел разбудить моих товарищей, спавших в доме. Так они ничего и не увидели. А в ночь на пятницу мне приснился длинный сон, который я хочу рассказать…

— Конечно нет, — ответила Дороти, строго взглянув на оборванца. — Если в августе пойдет снег, он погубит и кукурузу, и овес, и пшеницу, дядя Генри не соберет урожая, обеднеет и тогда… — Нет, нет! — воскликнул оборванец. — Я думаю, снега не будет. Это наша тропинка? — Да, — ответила Дороти, перелезая еще через одну изгородь. — Я провожу тебя до главной дороги. — Спасибо, милая девочка. Ты хоть и юна, но очень добра. — Не каждый знает дорогу на Баттерфилд, — заметила Дороти, вприпрыжку двинувшись…

Кир Булычев Речной доктор (Повесть-сказка) Там был родник. Вода в нем была целебная. Тысячу лет назад, а может, больше, росло у родника дерево. Люди думали, что в нем живет бог реки, которая брала начало от родника. Еще и сегодня не очень старые старики помнят, как со всей округи приходили сюда за водой с банками, бидонами, даже с ведрами. У родника был деревянный помост, а сам он обложен валунами. Когда здесь начали строить новый район, пятиэтажные дома выстроились по откосу, а разбитые…

Ежик сел на чью-то узкую скользкую спину и через минуту оказался на берегу. – Спасибо! – вслух сказал он. – Не за что! – беззвучно выговорил кто-то, кого Ежик даже не видел, и пропал в волнах. «Вот так история… – размышлял Ежику, отряхиваясь. – Разве кто поверит?!» И заковылял в тумане. ОСЕННЯЯ ПЕСНЯ ТРАВЫ ЗВУКИ И ГОЛОСА – В полудреме, Медвежонок, можно вообразить все, что хочешь, и все, что вообразишь, будет как живое. И тогда-то… – Ну! – Тогда-то… – Да говори же!…

И торжественным голосом он прочитал: – «Мы все ещё помним минувшие дни, когда весь город страдал под властью мерзких крыс. Крысы грызли нашу пищу, уничтожали наше имущество и пугали наших детей. Мы были на краю гибели. Но тут появились накситралли…» – Накситралли! – воскликнул Полботинка. – Это, наверно, мы! – Выходит, что так, – кивнул Муфта. И продолжал читать: – «Бесстрашно выступили накситралли против крыс. С поразительной ловкостью они ввели в город огромную армию кошек, которые налетели…

— Постой, постой, малыш, я ничего не пойму, — тревожно сказала мама. — Эмми, объясни хоть ты, что случилось? Эмми нехотя подошла к видео. Ну да, так она и думала. Того и гляди, мама сейчас в панике оставит работу и бросится на скоростном лифте сюда. На двести тринадцатый этаж, чтобы спасти своего бедняжку Дикки от бесчисленных опасностей! Против желания Эмми ощутила нечто вроде уколов ревности. — Ничего особенного, ма, — сказала она как можно более насмешливо. — Просто Дикки обалдел от голограмм…

В 1829 году директор Кассельской библиотеки скончался; его место, конечно, по всем правам и справедливости должно было бы перейти к Якобу Гримму; но ему был предпочтен чужеземец, не заявивший себя никакими заслугами, и оба брата Гримм, оскорбленные этою вопиющей несправедливостью, нашли себя вынужденными подать в отставку. Само собою разумеется, что братья Гримм, в то время уже успевшие приобрести себе весьма громкую известность своими трудами, не остались без дела. Якоб Гримм был в 1830 году приглашен…

Удивительные это были похороны! В них участвовали: семья Бамбус в кимоно, укротитель львов и тигров с траурной повязкой на хлысте, наездник Гало-пинский верхом на вороном жеребце Нероне, глотатели огня с горящими факелами в руках, господин директор Грозоветтер в цилиндре и в чёрных лайковых перчатках, клоуны с мрачно разрисованными лицами, но прежде всего - в роли оратора - знаменитый профессор фокусных наук Йокус фон Покус. В конце своей торжественной речи профессор сказал: - Двое наших коллег,…

Рядом с портретом короля висел портрет королевы. Стоило только раз взглянуть на портрет королевы, и сразу же можно было понять, что она самая первая красавица на свете. Никаких сомнений! Эти сияющие глаза, этот нежный розовый румянец… Портрета принцессы в спальне ещё не было. Придворный художник ещё не закончил её портрет. Но и без того всем было известно, что принцесса — самая хорошенькая девочка в королевстве. Во всех залах дворца, во всех галереях, повсюду висело ещё множество портретов придворных…

– Это я, Люба, – отвечает Тяпкин. – А я думала, это мальчик пришел, такой совсем стриженый. – Ничего. Ещё вырастут. Густые вырастут, а то у меня жидкие были волосы, – отмахивается Тяпкин и подбирает на подоконнике конфетные бумажки. – Их кто ел? – Девочки приходили в гости. – Зачем давала? – спрашивает Тяпкин. Такой прямой вопрос ставит Варвару Георгиевну в тупик. Она достает кулек с конфетами и протягивает Тяпкину. – Возьми в эту ручку и в ту. У нас много конфет, видишь, какие мы буржуи! …

— Это очень интересно! — сказала Люся строгим, взрослым тоном. — Но я хотела бы посмотреть учеников. — Сейчас я их вам покажу, — сказал барсуковый дворник. — Пройдемте в директорскую. Они вошли в небольшой щитовой домик, стоявший на этом же участке. Там на стене висела фотография класса. Фотография как фотография. Впереди ученики поменьше, сзади посолиднее и помордастее. Но все они были звери. Меховые, ушастые и глазастые. — А что? — сказал барсук. — Вполне достойные интернатники. …

– Кури, друг, на здоровье, – ласково отвечает он. Старая дружба связывает казака Афанасия и адыга Аслана. Родилась эта дружба в годы гражданской войны, когда оба старика плечом к плечу боролись за родную Советскую власть. А недавно породнились семьи Афанасия и Аслана. Аслан выдал за внука Афанасия свою черноглазую внучку Джанкыз. И в ауле, и в станице всем известно, что старики недели не могут прожить один без другого, и оба, несмотря на свой преклонный возраст, не хотят уходить на покой. Поэтому…

Дети не ответили Смиринке, они дружно хлебали из миски густую похлебку. Зеленый Мышонок забрался на стол и двумя лапками запихивал себе в рот куски сладкого пирога. — Хвала Господу Богу, вы были тогда совсем маленькие и все позабыли… — продолжала Смиринка. — Страшный мор напал в тот год на наш город. Не успевали хоронить усопших. Тебя, мой милый мальчик, нашел Вечный Искатель в густом ельнике, еле живого. Уэн назвали тебя, что значит на нашем наречии — сирота. И тебя, моя девочка, тоже разыскал…

За здоровьем беспокойного тысячеголового стада следили ветеринарные врачи. Дядя Митя был у них главным. Еще только начиналось утро, а озабоченный доктор Донников уже успел побывать на скотных дворах и фермах. Всюду ему докладывали о том, что случилось или не случилось минувшей ночью со здоровьем животных. Домой доктор заскочил ненадолго — позавтракать и поразмыслить, как с племянником жить будут. Тем временем под окнами докторского дома шастала вечно голодная коза по кличке Клеопатра Вторая и…

В этом несчастье он не одинок. Таким же мучеником был Олейников, все искавший, полушутя, способы начать новую жизнь: то с помощью голодания, то с помощью жевания, все для того, чтобы избавиться от проклятого наваждения и начать работать. Так же, по-моему, пребывает в мучениях Пантелеев. Было время, когда в страстной редакторской оргии, которую с бешеным упрямством разжигал Маршак, мне чудилось желание оправдывать малую свою производительность, заглушить боль, мучившую и нас. У Шварца было одно время…

Ты помнишь небольшое землетрясение, случившееся несколько лунных циклов тому назад? По-видимому, колебания почвы расшатали глину и прутья, ибо сразу же после этого землетрясения я обнаружила потайную нишу, а в ней — несколько клочков пергамента в футлярах из выскобленных кож, возможно, кротиных или даже лемминговых, которые совы в древности использовали для защиты рукописей. Однако здесь, в отличие от остальной библиотеки, не было книг, оставленных Другими. В тайнике хранились отдельные страницы,…

В ОДНОМ НЕ-ОЧЕНЬ-ДРЕМУЧЕМ ЛЕСУ В одном не-очень-дремучем лесу жили ёжики: папа Ёж, мама Ежиха и ежата — Вовка и Вероника. Папа Ёж был доктором. Он делал больным уколы и перевязки, собирал лекарственные травы и корешки, из которых делал разные целебные порошки, мази и настойки. Мама работала портнихой. Она шила трусики для зайцев, платья для белок, костюмы для енотов. А в свободное время вязала на спицах шарфы и варежки, коврики и занавески. Ёжику Вовке исполнилось уже три года.…

— Вот это номер! — огорченно сказала бабушка при виде такого безобразия. Леля посмотрела вокруг, но никакого номера не увидела. Зато увидела большую вывеску, на которой было написано: "План застройки района "Зеленая роща". Леля это сама прочитала, ведь она уже умела читать, если вы не забыли. Чуть пониже надписи были нарисованы красивые разноцветные домики, стоящие среди деревьев. Хотя на самом деле за воротами лежали только кучи пыльных кирпичей среди подъемных кранов, а деревьев не было…

Папа умолк на полуслове. Широко раскрыв глаза, он смотрел на постель. И хотя ничего страшного в этом, конечно, не было, Виллем почему-то натянул одеяло до самого носа. Дело в том, что папа, глядя на него в упор, никого не видел. — Виллем?.. — тихо и недоуменно проговорил папа. Он начал оглядывать комнату. На письменном столе, как обычно, лежали учебники, на спинке стула болтался ранец, а на сиденье была грудой навалена одежда, только штаны лежали на полу. Папа снова посмотрел на постель…

Мистер Зловрединг ухватился за ее слова. — Я не вполне вас понимаю. Эта история, о которой вы говорите, она что — основана на реальных фактах? Миссис Мей рассмеялась. — О нет, факты эти никак не могут быть реальными. Никоим образом. — Она снова пустилась в путь, добавив через плечо: — Просто этот старик, Том Доброу, по-видимому, знал наших человечков. — Каких человечков? Попрошаек? — Не попрошаек — добываек. — Понятно, — сказал мистер Зловрединг, хотя ему ничего не было понятно. …