Социально-философская фантастика

Все потуги родителей и врачей были бессильны. Медицина зашла в тупик. Девушка в коме, и вытащить ее оттуда врачи не в состоянии. Она должна сама справиться с недугом, либо умереть. Вокруг кровати стояли различные приборы, капельница, на лице маска искусственной доставки кислорода. По палате разносился равнодушный писк аппарата, что отображает сердечный ритм. А ее душа вот уже полгода мучается, переживая все новую и новую смерть. Это началось почти сразу, как только девушка впала…

В один прекрасный день до тётушки Мьюриэль дошло. Дядя Гумбил увлёкся созерцанием и пропустил момент, когда его жена неслышно подошла сзади со свежей газетой в руках. Видимо, нескольких минут ей хватило, чтобы смекнуть, что к чему. Ох, и подняла же она крик! Тётушка Мьюриэль лупила мужа газетой по жухлой шевелюре и вопила: - Дурень, вот же старый дурень! Ишь, что удумал! Ведь убьёт тебя Битюг, ей-богу, убьёт! Совсем сбрендил на старости лет! - И далее в том же духе. Наивно полагая, что в разыгрывающейся…

Серёжка перевёл дух, покрепче ухватился за перекладины. О чём это он?.. Ах, да, о металле. На том уроке учитель рассказывал, как правильно переходить железнодорожные пути. Естественно, по настилу, не наступая на головку рельса. Поначалу все думали, что рельс под напряжением, как в метро, но оказывается всё дело в погодных условиях. При высокой влажности или во время грибного дождя поверхность металла покрывается вот точно такой же плёнкой из-за поверхностного натяжения – это уже особенность жидкости.…

Я — один из четырех юных людей, запутавшихся и надломленных, но дерзнувших обернуть свой упадок в силу. По сути ближе, а все равно не то. Я — тот, кто… Впрочем, словами можно играть сколь угодно. Однозначен лишь итог: троих самых близких моих друзей больше нет и никогда их уже не вернуть. Но остался еще я, четвертый, с кого и спрос. Если взяться описывать свои ощущения, я бы сказал так: что-то сдетонировало внутри меня, и взрывная волна медленно и болезненно покатилась по телу и сознанию, превращая…

Через ворота, ведущие на Томпсон-стрит, возвращаются фуражиры. Консервы, бензин для генераторов. Для маленьких красных агрегатов марки «Хонда», наших транжир по прозвищу Дженни, что заряжают рации и прочую нужную ерунду. Плюс – нечаянная милость! – могут оживить «айпод» или «гейм бой», с разрешения Умника, естественно. Шелестят от ветра листья, рвутся с высоких ветвей навстречу гибели. С севера налетает вихрь, приносит аромат горящей пластмассы и разлагающейся плоти. Моя рация кашляет. …

Вошел Андерсон, безнадежно красивый, отвратительно сердечный, взял в ладони пухлую руку Барта и с энтузиазмом сжал. — Один из лучших моих пациентов! — Все как обычно, — сказал Барт. — Ну разумеется, — ответил Андерсон. — Вот только цены поднялись. — Если когда-нибудь вам придется свернуть бизнес, — сказал Барт, следуя за Андерсоном в один из внутренних кабинетов, — непременно предупредите меня заранее. Я распускаю себя до такой степени только потому, что есть вы. — Вот как? — фыркнул…

Поэтому сейчас я один. Праздник только начинается, народу еще мало. Сижу на камне и не решаюсь подняться, начать пустое кружение. С Пухляшом было легче. Наверно, в глубине души я побаиваюсь встречи с Эддой. Вдруг не о чем будет говорить? А Пухляш внушал уверенность в том, что все будет хорошо. Он молча топал рядом, односложно отвечал на вопросы, невозмутимо разглядывал встречных и громко сопел, если приходилось идти в гору. После праздника он немногословно прощался и улетал домой. Надо непременно…

— Тогда не уходи. Триша чихнула. — Или я, или кот. — А… Ну ладно. Пока. Триша закатила глаза и повернулась к двери. — Послушай, если увидишь Плонка, принеси его ко мне! — вдогонку ей крикнул Тимо. — Дам ему хорошего пинка, если увижу! — не оборачиваясь, прорычала Триша. — Эй! Это что, шутка? Ты можешь… Она бегом скатилась по лестнице, и голос Тимо затих вдали. В кабинете отчим и сводный брат Чед смотрели спортивный канал, развалившись в мягких креслах с откидывающейся спинкой. На коленях…

— Да, действительно, мистер Джексон, — вспомнил Лэнсинг. Он открыл дверь, пропустил Джексона и вошел следом за ним. Включив настольную лампу, Лэнсинг указал Джексону на стул. — Спасибо, сэр, — пробормотал студент. Лэнсинг обошел стол, сел и придвинул к себе стопку бумаг. Вынув из кипы работу Джексона, Лэнсинг взглянул на студента. Тот явно нервничал. Лэнсинг отвел взгляд и невольно залюбовался пейзажем в окне — типичная для Новой Англии меланхолическая осень, клонящееся к закату солнце, напоминающее…

Лучшего успокоительного, чем мороженое, просто нет, что бы там фармацевты ни болтали в своей рекламе. А из всех мороженых лучшее — сливочный пломбир, это классика, а против классики, как говорится, не попрешь. Я спросила: — Как называются твои цветы? Я таких никогда не видела. Миша хитро улыбнулся и ответил: — Хризантемы. Я чуть пломбиром не подавилась: — Врешь ты, Мишка! Что я, хризантем не знаю! — Ну, не совсем хризантемы. Генотип слегка подправлен. Но другого названия для них пока…

Люди с интересом разглядывали меня, пока я шел дальше по площади. Вдруг кто-то дернул меня за руку сзади. Я обернулся и увидел подростка с лиловыми глазами. На нем была фиолетовая рубашка и брюки такого же оттенка. - Принц, - сказал он с уважением. - Очень хорошо, что вы здесь. Я кивнул. - В городе Ведьма, я видел ее, - он передернул узкими плечами и скривился, как будто проглотил кусок лимона. - Она в парке через две клетки отсюда, вся в черном! Прекрасно! Я протянул…

Я видел этот процесс тысячи раз. И всё равно он завораживал. Квант света – курок. Родопсиновый боек ударяет по фосфодиэстеразной капсуле. И пуля электронного заряда корежит мембрану. Эхо выстрела открывает затворки ионных каналов, уничтожая мембранный потенциал, и шифрограмма молнией летит по перехватам Ранвье. Точка-тире. Точка-тире-точка. Тысячи точек и сотни тысяч тире. Морзянка для мозга, которую люди научились подделывать. – Доктор Уоттс, чем скорее мы покончим с формальностями, тем…

Он взглянул на Макса: загорелое, открытое лицо, прямой взгляд, широкие плечи — образец дисциплинированной силы, душа, лишенная какой бы то ни было загадочности… Макс, сын его школьного товарища, вырос на его глазах… И, вспомнив о блестящей карьере, ожидающей молодого инженера, Франсуа де Мирамар мысленно поздравил себя с будущим зятем. Этот брак, представлявший столько гарантий, был, вместе с тем, и браком по любви. Он оторвался от своих мыслей и перегнулся к жене, сидевшей против него: — Дорогой…

Я немного бессвязно рассказываю, знаю. Все из-за этого взрыва. Мысли путаются, и голова болит не переставая. Но главное – эта жара. Москва плавится на эскалаторе двадцать первого века, летящем прямо в ад, и вместе с ней плавится ваш гребанный межконфессиональный СССР. Все еще Союз, все еще Советских, все еще Социалистических, все еще Республик, как бы смешно это ни звучало. Для меня эта история началась за сутки до того, как все вы начали суетиться. Я уже тогда почувствовал это . Почувствовал…

— Да, Дмитрий Александрович, — ответил Дробышев. Два катера с оборудованием и экспедицией на борту отшвартовались от корабля и взяли курс на остров. Примерно через полтора часа, учёные физики с полным научным оборудованием, палатками, провиантом стояли на острове. Молодые аспиранты и научные сотрудники, начали растягивать крепления для палаток и фиксировать их в забитые костыли глубоко в лёд. Яркое солнце и безветренная погода, это редкое явление для северных широт. Поэтому пользуясь моментом,…

Путь араба лежит в мечеть, маленькую и неприметную среди подобных ей уродливых каменных построек. Он входит внутрь, оставив на пороге дорогие туфли из мягкой телячьей кожи, и опускается на колени возле одной из колонн, в укромном месте, подальше от прохода. Черные глаза его вспыхивают безумным огнем. Медленно раскачиваясь, он начинает шептать по-арабски слова молитвы. И в голосе, и в лице его, и в руках во всей его раскачивающейся фигуре проглядывают искренность и неподдельная боль. Господи! Аллах…

И дитя наконец перевело прозрачные глазёнки на так называемую маму. Мда. Чем-то даже симпатична, напоминает Аллию, ту, которая была третьей женой Аспанбыка… но ведь неряшлива! И неловкая, вон уронила что-то со спинки кресла — а всего лишь стоит рядом! И бесцеремонная, ишь как разглядывает. И… да, ещё и властолюбивая, что при её врождённой бестолковости гарантирует форменный дурдом вместо семейной идиллии! Хотя… если отец обладает хотя бы половиной той твёрдости характера, не все потеряно. Аспанбык…

Затем настал черед того, что вызывает почти первозданный ужас у обывателя. Со слезами на глазах я уложил в коробку свой охотничий нож, доставшийся мне от деда. Когда, несколько лет назад, гринписовцы пробили в парламенте закон о защите живой природы, у меня, разрядника по спортингу, изъяли ружье. Прыщавый любитель зайчиков и белочек вперился в меня полным презрения взглядом и, затолкав остатки гамбургера в свой слюнявый рот, довольно эмоционально поинтересовался: — Как вам не жалко наших братьев…

Позади него плёлся другой санитар, бледный очкарик-ирландец, на которого даже смотреть было скучно – до того он был вялый. Где-то там за дверью был ещё и третий, видимо – врач. Саша его не видел, только чувствовал, что тот говорит о нём с кем-то по телефону. Чёрный санитар быстро подошёл к Сашиному телу и склонился над ним. Каким-то странным движением он содрал рубашку с его груди и схватил Сашу за горло двумя пальцами. В это время вялый ирландец распутывал какие-то провода с каталки. Саша…

Есть одно непреложное правило, вновь и вновь проверяемое тысячелетиями, как отрастающая раз за разом уродливая башка чудовища: практически невозможно полностью искоренить из системы "плохие" данные. Объяснение смены времен года, которое Император изволил дать маленькой девочке, воспроизводилось снова и снова. Некоторые учителя даже использовали его на уроках, чтобы задурить головы цензорам и освободить время для насущных разговоров об эволюции человеческой сексуальности. Люди к тому времени уже вполне…