Триллеры

- Борис? Ты дома? - раздалось со стороны входной двери. - Дома, мам, - ответил раздосадованный Борис. - Ты поел? - Нет, мам. - Ну, вот... - мать завела заезженную пластинку о том, что мальчику в его возрасте необходимо сбалансированное питание, иначе... далее следовал список заболеваний, которыми чревато голодание, начиная от гастрита и заканчивая импотенцией и бесплодием. За время этой тирады Борису удалось урвать у Джессики поцелуй и украдкой утереть набежавшую слезу. - Борис? - взвизгнула…

- Могу я вас угостить? Она даже не повернула головы. Опрокинула в себя остатки виски, схватила меня за рукав и потащила к выходу. Я не успел моргнуть, как оказался на заднем сидении, а на мне яростно скакала незнакомка из бара. Сидение амортизировало в такт движениям, дорогая кожа холодила ягодицы. Ролс-ройс. Прямо перед моими глазами мелькали серьги, каждая величиной с люстру. Кажется, самоубийство откладывается. Неужели я вытянул счастливый билет? Она шумно кончила, обессилено упала рядом.…

В том самом море, что сейчас вздымалось за окном, шлёпая чёрными волнами по серым камням, лежащим у берега, жила когда-то прекрасная русалка по имени Гизель. Никто не знал, откуда она пришла и кем были её родители, да и сама она не помнила ранние годы своей жизни, но никого похожего на неё не было во всём море. Гизель была длинноволосая шатенка с большими синими глазами, приподнятым носиком и маленькими пухлыми губками — всё как на небольшой зарисовке, правда, черты лица на картинке я не разглядел,…

«Поздравления! У тебя поул!..» — в наушниках прозвучало наподобие: «Пока сносно. Но только попробуй, сукин сын, не справиться дальше!..» Такое отношение можно понять. С большей теплотой эти слова адресовались бы другому… В современных гонках годам к тридцати пяти — тридцати восьми, когда у нормальных людей профессиональная карьера только вступает в пору расцвета, ты либо всё ещё цепляешься за ранее взятую вершину, либо уже безвылазно на обочине. Мне хвататься было не за что. Спортивные результаты…

— Это только отвлекающий манёвр, Мирко: настоящий теракт, теракт… ещё не случился. — так сказал пассажир, поправив круглые очки в тонкой оправе. Мирко заметил, что Ави мелко шевелит челюстью. Наверняка с утра под амфетамином — и вовсе не потому, что собирался работать или отрываться. Увы, этому необычному человеку употреблять всякую дрянь приходилось по совсем иной причине. — Сколько жертв? — Как минимум пятеро, пан Ави, по раненым у меня пока нет данных. Взяли одного из террористов: исламист,…

– Какую розу? – не понял гость, но собеседник махнул рукой: – А, забудь! Ничего хорошего от этих свадеб нету! У нас вон кузнец недавно женился. Привёз невесту себе! Красавица! Как пава ходила тут, а он, знай только, в рот ей заглядывал! Всё, думали, потеряли мужика! Да не тут-то было! Слегла на третий день от хвори какой-то, да так и не встала. – Не встала? – уже начиная хмелеть, произнёс вдовец, и вопреки этому взгляд становился всё живее. – Ты чего такой хлипкий-то? – улыбнулся Варед. – У…

Девочка, дрожа, встала. Потупившись, прошлёпала босыми ножками мимо молчащей, но сурово глядящей на неё матушки, отвернулась от ехидно-поблёскивающих глаз братьев, что спали в другом углу, и тихо притворила за собой дверку. В сенях было холодно. Мариша зябко поёжилась, кутаясь в длинную промокшую рубашку, и огляделась. Где-то тут она припрятала себе старую курточку, что ещё от дедушки осталась. Та была сплошь рваная и грязная. Матушка к ней не прикасалась, а отец приказал её выкинуть. Мол, порченная…

Я помотал головой, чтобы откинуть мысли прочь, прогнать моего отца обратно на любую кухню во вселенной и снова стать хозяином своего отражения. Вытираю лицо полотенцем, беру с полки старый флакон с советским одеколоном. У друга был ремонт, нашли в старых шкафах. Пахнет настолько отвратительно, что даже немного приятно – без сюрпризов. Вот назван он «Огуречный» – такой и есть. Зеленый, едкий, приторно–свежий. Но за приторностью его очень умело скрывается спирт, который немедленно начинает грызть кожу…

Переодеваясь, Катя то и дело ловила возмущенные взгляды. «Свои» ее ненавидели, а «чужие» высмеивали. По щекам бежали слезы. В голове наряду с мыслями «Что я наделала!» крутились новые рифмы – «Слезы-морозы-розы». Думать о розах. Они красивые и колючие, все их любят за это. В ней же одна безвкусная мякоть протухшего фрукта. Катя старалась переодеться скорее, но вещи валились из рук. Хорошо, что урок последний и она убежит домой. А завтра… Они забудут. Они, конечно, забудут. И сдался ей этот мяч!…

Каждую ночь, проведенную в шкафу, Виктор медленно умирал. В последнее время от него несло рыбьим смрадом. Здесь рано или поздно умирают все. Чтобы окончательно выбраться из шкафа, монстру необходимо поместить сердце человека в свою грудную клетку. У монстров нет сердца. У монстров есть деньги, власть, известность, талант, сверхсила. Но сердца нет. Я все чаще задаюсь вопросом, способно ли чудовище любить, если у него нет сердца? Способны ли мы хоть что-то чувствовать? Если подумать, все мы оказались…

Однако окончательно терять надежду ему не хотелось, и он, насупив брови и глухо бормоча что-то себе под нос, продолжал поиски. Они закончились безрезультатно. Тех, кого он искал, нигде не было, они как в воду канули. Гоша обошёл весь двор, заглянул во все его, даже самые дальние и укромные углы и закоулки, но товарищей своих нигде не обнаружил. То ли они все отсиживались дома, что было маловероятно; то ли спонтанно, не договорившись заранее, отправились куда-нибудь всей компанией, попросту позабыв…

— Притормози, — я неуклюже пытаюсь отобрать новую бутылку с вензелями и не думать о цене. За вечеринку и панорамные люксы в «Фор Сизонс» платит будущий муж Линн, отец которого год от года мелькает в рейтингах «Форбс». И хоть фамилия значится в самом конце списка, этот факт не мешает семейству Разовски позволять себе любые расходы. — Кэти, не будь занудой, — проглотив порцию алкоголя, которым давно потерян счет, Линн накидывает розовое боа и привычно высовывается в люк. К приезду в «Экс Эс»[4]…

Сарра показала рукой на исписанную золотистыми узорами дверь. Джейн опередил меня и схватился за ручку. Я зашёл за ним, а Миллз волочился сзади. Тело мистера Спенсера было в его кабинете. Небольшая комнатка выглядела ничуть не хуже гостиной. Кожаный диван со столиком в углу, горящий камин выложенный из тёмно-красного кирпича. Напротив стоял письменный стол с печатной машинкой и отодвинутым креслом на колёсиках. Рядом с камином была стеклянная дверь, ведущая на террасу. Жертва лежала на животе…

Пара двинулась по направлению к небольшой группе людей, начинавших собираться, чтобы отправиться на экскурсию по новым музейным залам древнегреческого и римского искусства у назначенного места: возле большой усеченной ионической колонны. Ее привезли с Сардинии, из храма Артемиды, одного из крупнейших храмов античности. Экскурсию в тот день вел мужчина лет сорока, красивый, жизнерадостный брюнет с пронзительными серо-голубыми глазами. — Доброе утро, дамы и господа, — обратился он к своей группе.…

- Ты думаешь если будет что-то серьёзное, то там получится спрятаться? - Я покопался в инфе Ром, кое что нарыл про эту Дшку, очень странная и жуткая штука. А Мальта, это же остров. Туда же и Абормович собрался и много кто ещё. Думаю не просто так ребята туда съезжаются. - Ну давай. – усмехнулся Роман. – Отдохни на Мальте. Собеседник положил трубку, оставив Рому один на один со словами, сказанными им о эпидемии, которые он забыл спустя пару минут. Роман действительно не верил в то, что происходило…

Не успев закончить фразу как перед Максом образовался стол, ящик которого был открыт и внутри него лежал пистолет. Уши "сварачивались в трубочку" от криков и сущность всподвигала подростка на то, чтобы он заткнул рты обидчикам. Макс медленно подошёл к столу но что-то останавливало его и говорило ему, что не стоит этого делать, но гнев был сильнее. Макс потянулся за пистолетом, взяв его в руки. Он передёрнул затвор и улыбнулся. Без каких либо калебаний подросток направил ствол на своих обидчиков…

Встретили его двое. Хозяйка дома сидела на диване — миловидная молодая дама, которой на вид едва минуло двадцать лет. Она носила черное траурное платье, придававшее ей болезненный вид. Напротив нее в кресле довольно вальяжно устроился столь же молодой господин в форме гвардейского подпоручика. «Блондин, голубые глаза — стало быть, семеновец 1 », определил Корсаков. Подпоручик и заговорил первым: — Значит, вы и есть знаменитый Корсаков, о котором мы столько наслышаны? 1 …

– Я буду ждать тебя дома, – пролепетала еще оцепеневшая Соня и поспешно выскочила из кабинета, как могла быстро, еще плохо чувствуя ноги. Это случилось опять, хотя в этот раз намного ужаснее. Соня до сих пор не верила в это, но он опять это сделал! Муж опять показал свой темперамент, который так заводил ее в начале их отношений, но сейчас превратился в периодическую грубые выходки в отношении нее, причем без повода. Соня совершенно не понимала их причину. «Виктор выгнал меня из кабинета как какую-то…

Через минуту какой-то непонятный прибор на столе секретарши издал противный звук. – Вы можете войти, – тут же отреагировала она, не отвлекаясь от работы. Я робко поднялся, поправил костюм, снял шляпу и, постучав в дверь руководителя, вошел в его кабинет. Не слишком просторное помещение, правда здесь хотя бы работал вентилятор, гоняя спертый воздух по стенам. За маленьким столом сидел мужчина лет пятидесяти. Полный, с залысиной, в больших строгих очках. Он смерил меня взглядом и велел присаживаться…

Предательство, на каждом шагу предательство. Ведь она не была полностью его, с едкой болью подумал он, помешивая кипяток. Он принадлежал ей, но она принадлежала каждому хрюкающему неандертальцу, который забредал в их дом. А он, Эдвард Улисс Хэмптон, был полностью, эмоционально искалечен на всю оставшуюся жизнь. Преданный до мелочей, с тяжелым замком на каждой двери. "В голове нет времени", - сказал он вслух и нахмурился, гадая, где же Фродо. Он позвал его по имени в пустом, безмолвном доме.…