Триллеры

И тут, в тот последний раз, я увидел, как можно убить Долана, — но только после столкновения, изрядно напугавшего меня. Я сопровождал его обратно в Лас-Вегас, следуя за ним на расстоянии мили, иногда двух, а то и трех. Когда мы пересекали пустыню, направляясь на восток, его «кадиллак» казался иногда всего лишь солнечным пятнышком на горизонте, и я думал об Элизабет, о том, как сияло солнце в ее волосах. На этот раз я ехал далеко позади Долана. Была середина недели и автомобили попадались редко.…

— Ты все наврал! Ты сказал, что моя жена согласилась со мной поговорить! Дверь серого оштукатуренного домика была по-прежнему заперта. Пара двустворчатых окон с задвинутыми шторами украшали маленькое крыльцо. Левое окно разбилось, когда Малик выбросил телефон. В восьми футах справа от крыльца к стене прижимались пять бойцов из тактической команды спецназа, которые ждали приказа взломать дверь. Малика Тэлли не видел. — Послушай, Джордж! Я сказал тебе, что мы ее нашли, и хочу объяснить почему.…

Дрезден, того же 17 июля 1950 года, полночь Благодаря воображению пациент Герберт Анвальдт продержался в «пыточном доме», как он называл дрезденскую психиатрическую клинику, располагавшуюся на Мариен-аллее, уже целых пять лет. Именно воображение стало генератором чудесных трансформаций; ему Анвальдт обязан тем, что тычки и тумаки санитаров превращались в нежную ласку, вонь фекалий — в аромат весеннего сада, крики больных — в барочные кантаты, а обшарпанные стены — во фрески Джотто. Воображение…

— Она уже идет? — спросила Лора. — Сейчас пройдет мимо нашего столика. Сама по себе эта женщина была ничем не примечательна. Высокая, худая, с орлиными чертами лица и коротко подстриженными волосами; такую прическу во времена его матери называли «итонской стрижкой», — и на всем ее облике лежал отпечаток именно этого поколения. Он предположил, что ей лет шестьдесят пять: мужская рубашка с галстуком, спортивная куртка, серая твидовая юбка до середины икры. Серые чулки и черные туфли на шнуровке.…

— Думаю, нет, — хотя про себя я подумала, «Если ты можешь о чем-то думать, пока пялишься на расчлененное тело, то у тебя проблемы, потому что обычный человек убежал бы в ужасе, или его бы вывернуло наизнанку.» Я годами не блевала на местах преступлений, но полиция Сент-Луиса никогда не забудут мои прошлые прегрешения. — Они не могут найти сердце, — сказал он голосом бесстрастным, как и его лицо. Света было достаточно, и я видела, что его глаза голубые, а не просто светлые. У него был летний загар,…

- Мне нравится! - Масси отступил немного назад. - Я думаю, и в других странах тоже скоро будут ходить точно так же. - Мода - вещь переменчивая, - ответил ему Генрих. Он осматривал себя сзади, легко достигая этого, поворачивая голову на 180 градусов. - Вот, например, примерно такие ботинки у меня были в 1890, когда мы жили в Филадельфии, а пиджаки похожие еще "Битлз" носили. - Действительно! - Масси внимательно посмотрел на указанные предметы. - А ведь точно! - Ну, вот, - Генрих дернул плечами…

        - Я помню. Но тогда было все ясно – рядом был УЧИТЕЛЬ.         - Ты прав, мой мальчик. В то время было все по-другому. У людей была вера, и был ВЕЛИКИЙ УЧИТЕЛЬ. Сейчас мир изменился в худшую сторону. Нынешний век на Земле является критическим. На смену духовности пришла цивилизация. Сделав человека потребителем материальных благ, она взрастила в нем непомерную гордыню; в земной жизни образовался  духовный вакуум, который люди пытаются заполнить мистикой и ложными религиями. К большому…

— Добрый вечер, — сказал Дуглас Стон, когда слуга удалился. — Вы, верно, говорите по английски? — Да, хоть и плоховато. Я из Малой Азии. — Вы хотите меня взять с собой, как я слышал? — Да. К моей жене. — Сегодня вечером уж поздно. Турок молча вынул кожаный футляр и высыпал из него на стол кучу золотых. — Здесь 100 фунтов, — сказал он. — И я уверяю вас, что вы потратите меньше часа. Мой экипаж ждет. Дуглас Стон взглянул на часы: только час: — останется еще время для визита к лэди Сэннокс.…

Он невольно вздрогнул. На миг холодком перехватило дыхание… Будто бы и не гонг, а колокол. Но по кому звонит колокол? Нет, не по нему, он не попадется. Еще раз убедившись, что все в порядке, он толкнул тяжелую дубовую дверь и вышел в коридор. У маленькой лестницы, отделявшей его покои от остальных помещений дворца, ему отсалютовала стража. Он не удостоил ее вниманием, он думал. Лестница. Небольшой холл, куда выходят его двери. Лестничная площадка. Покои брата. Ровно шестьдесят шагов. Эти шестьдесят…

Я в самолете, в бизнес-классе. Я сижу на месте у прохода, где и предпочитаю сидеть, чтобы мне не приходилось протискиваться через кого-то, если я хочу пойти в туалет. Мой откидной столик опущен. На нем лежит пачка орешков и какой-то оранжевый напиток, похожий на «водочный рассвет» — напиток, который я никогда не заказывал в реальной жизни. Полет проходит гладко. Если тучи и есть, то мы выше их. Салон заполнен солнечным светом. Кто-то сидит у окна, и я знаю, что если я посмотрю на него (или на нее,…

Моего незаменимого ассистента Сьюзан Морхаус, за ее грацию и энергичность, без которой везде наступает хаос. Всем моим друзьям в Tran world, в частности Биллу Скотт-Керру за его творческие способности, поддержку и хорошее настроение, а также Гейлу Ребаку за его превосходное руководство. Моему итальянскому издателю Mondaroni, особенно Рикки Каваллеро, Пьера Цузани, Джованни Дутто, Антонио Франчини и Клаудиа Шеу; и моему турецкому издателю Altin Kitaplar, в частности Ойа Алпар, Эрден Хепер и Бату…

Поддавшись неожиданному импульсу, я вошел. Спиной ко мне сидел мужчина, усердно трудившийся над глыбой причудливо исполосованного прожилками мрамора. Заслышав мои шаги, он обернулся, и я остановился как вкопанный. Это был тот самый человек, которого я нарисовал и чей портрет сейчас лежал в моем кармане. Он сидел, громадный, слоноподобный, и по его голому черепу стекал пот, который он утирал красным шелковым платком. И хотя это было то же самое лицо, выражение его сейчас виделось мне совершенно…

Забавно, потому что я совершенно не помню, чтобы падал снег, хотя с каждым днем его становилось все больше. Иногда только случалась метель, ветер метал тучи серебряных иголок, так что все вдруг застывало, будто бы все мы жили внутри стеклянного шара, который кто-то тряхнул. Февраль еще не закончился, а люди не говорили ни о чем другом, как только о погоде. Туг могла бы начаться война на три фронта, но все только бы и пялились в небо, высматривая весну. Мороз попустил где-то в средине марта. После…

— Я сильно боюсь, мистер Уоррен, что вскоре у вас появятся другие неотложные заботы, помимо возделывания вашего сада. Через окно кухни я видел оборотную сторону участка. Под наблюдением полиции восемь или десять муниципальных служащих тщательно перекапывали землю параллельными траншеями. Литтлер наблюдал за ними. — Мы очень педантичны. Мы проведем анализ сажи в каминной трубе, мы просеем золу в вашей печи. — Моя печь работает на солярке. Я снова налил кофе. — Я не убивал жену. Я действительно…

— Мы имели известное количество предварительных бесед, — продолжил доктор. — Мы хорошо понимаем друг друга. Мы определили проблемы, к решению которых должны будем приступить. Но я подумал, что прежде чем предпринять это погружение в прошлое, неплохо было бы услышать вашу точку зрения. — М-м-м, — протянул Джордж, потирая подбородок, — боюсь, я не совсем … — Я хотел лишь узнать, что вы думаете об этом страхе перед собаками, который испытывает ваша супруга. Если я правильно понял, она прибегла к…

— Защита отметила, что ни один свидетель не видел самого преступления. Но, люди добрые, есть ли здесь что-нибудь удивительное? В один из тех дней, когда все уже приготовились смотреть, как убийцы совершают свои ужасные злодеяния на телеэкране! По залу прокатились смешки, быстро стихшие из-за полуденной жары. Бурке повернул голову к шерифу Ленни. Этот последний проявлял к обвиняемому уважение и расположенность, предвзятость суда часто заставляла его хмурить брови. Он был худой и старый, но хорошо…

Мартину Хаферу — за непростое умение проникать в умы злостных преступников, развившееся у него за то время, когда он помогал семьям, распавшимся из-за таинственных преступлений. Мэри и Майку Коэниг и Нейлу Бланту — за их понимание католической веры. Пролог Сиэтл, три года назад — Жаль, что они не поджарили задницу этого засранца на электрическом стуле, — с горечью заявил первый мужчина, нарушая молчание, ставшее настолько напряженным, что вот-вот все готово было взорваться. …

Во время прогулки Стоунер не раз и не два мог убедиться в справедливости слов старого Джорджа, утверждавшего, что местные жители не забыли и не простили какого-то старого преступления, ответственность за которое, в отсутствии настоящего Тома, легла теперь на него. Злобные взгляды, приглушённые проклятья и сжатые кулаки приветствовали его всякий раз, когда навстречу ему попадался кто-либо из местных жителей. Спешиваясь у боковой двери, он краем глаза заметил пожилую женщину, пристально глядевшую…

Женщина застыла; мне показалось, что она даже дышать перестала. А тут еще вслед за Уордом из своих укрытий повылезали и мы! Я оказался так близко от нее, что почувствовал аромат ее духов. Она оглянулась на меня через плечо, и ее карие глаза расширились от испуга. Ну и ну, подумал я, совсем как у той косули в овражке! Наверное, та же самая мысль пришла в голову и Уорду, потому что он поднял руку и со зловещей улыбкой погладил себя по плечу. Мне даже стало жутковато — раньше я никогда его таким не…

Он не знал, сколь долго пролежал на песке. Придя в себя, не сразу вспомнил, где он и что произошло. Прошлое возвращалось к нему урывками: темнота, борьба, снова темнота, опять борьба, какие-то звуки… Джен! Джен! Где она? С трудом он заставил себя подняться. Раскалывалась голова. Он огляделся. Следы на песке. Глубокие ямы. Ни Джен, ни нападавших. Он постоял, собираясь с силами, потом побрел к шоссе, крича: «Джен! Джен!» Ему отвечала тишина ночи. И «хонда» исчезла. Ее взяла Джен? Выбралась…