Зарубежная классика

Через минуту няня и Марк снова шли по площади. В сумочке у девушки лежал флакончин духов, а малыш крепко сжимал в руке пистолет. Они уносили с собой "любовь и "смелость", подаренные щедрой Ягг. Однако эти приятные сами по себе дары не гарантировали (к нашему огромному сожалению) им счатья до конца дней. Народ все прибывал и прибывал на ярмарочную площадь. Один за другим Грета внимала с полок свои подарки. Денег с покупателей она, как любая уважающая себя волшебница, не брала, чем вызывала у одних…

Вольтер – крупнейший мыслитель XVIII столетия, и его вклад в становление и развитие философии Просвещения трудно переоценить. Его называли «некоронованным королем» общественного мнения. Статьи, памфлеты и книги Вольтера содержали острые высказывания на животрепещущие темы и часто издавались анонимно. При жизни автора они мгновенно распространялись по всей Европе, оказывая влияние на умы и сердца. Поводом для написания «Трактата о веротерпимости» стала казнь французского купца Жана Каласа. Он был…

Вашому коментаторові можна пробачити повтори того, на чому він наголошував у своїх книжках та на лекціях, тобто що «непристойне» часто буває просто синонімом «незвичного»; видатний витвір мистецтва, звісно ж, завжди оригінальний, тому за своєю природою покликаний певною мірою несподівано шокувати. Я не маю жодних намірів прославляти «Г. Г.». Немає жодних сумнівів у тому, що він огидний, що він ниций, він – яскравий приклад моральної прокази, у ньому сплелися жорстокість та грайливість, котрі, можливо,…

– Как! – вскричал один из приезжих. – Убийца – и разгуливает на свободе? Сопутствовавший англичанам итальянец невольно улыбнулся изумлению своего приятеля. – Здесь убийца нашел себе убежище, – пояснил монах, – в этих стенах ему нечего бояться. – Так, значит, ваши алтари защищают убийц? – воскликнул англичанин. – Ему более нигде не обрести безопасного пристанища, – кротко заметил монах. – Поразительно! – отозвался его собеседник. – Чего стоят тогда ваши законы, коль скоро самый отъявленный…

Издательство АЗБУКА® * * * Жизнь и поэзия Рильке 1 Райнер Мария Рильке, один из величайших поэтов Нового времени, родился 4 декабря 1875 года, а умер 29 декабря 1926-го. Таким образом, его рождением ознаменована последняя четверть девятнадцатого века и первая четверть двадцатого (с прибавлением одного года, что также по-своему символично). На эти две четверти двух смежных веков приходится fin de i`ecle («конец века»), эпоха, когда искусство как никогда влияло на жизнь человека и художника,…

Голем – это ключевой символ. Вокруг него выстраивается множество повторяющихся по-разному образов, развивающихся через намеки по эллиптическим траекториям. Амнезия Перната сравнивается со стеной: «…особым методом, приложив немало усилий, мы как бы замуровали в нем болезнь», – после того, как читателю представлена история Голема, якобы до сих пор живущего в одном из домов гетто, в комнате без входа. Эта комната, кажется, раскрывается в кульминационный момент романа – а в самом конце находят свой…

Письма Баламута Дж. Р. Р. Толкину Предисловие «Письма Баламута» появились во время Второй мировой войны, в исчезнувшей теперь «Манчестер гардиан». Надеюсь, они не ускорили ее смерть, но одного читателя газету лишили. Какой-то сельский житель написал редактору, что просит вернуть подписку, ибо «почти во всех этих советах есть не только что-то неправильное, но и что-то просто бесовское». Вообще же их приняли гораздо лучше, чем я думал. Рецензенты хвалили меня или бранили тем тоном, по…

Переводчики и исследователи, работавшие над «Процессом» в последние десятилетия, часто переставляли главы местами. Порядок глав в моем переводе – попытка восстановить хронологию событий: как прожил свой последний год банковский управляющий Йозеф К. Я следовал указаниям на времена года и логике сюжета. Из-за появления дополнительных глав – в самом тексте, а не в виде приложения к нему – расстановка смысловых акцентов несколько сместилась по сравнению с каноническим переводом. Например, без предпоследней…

Джентльмен, сидевший за чайным столиком, приехал из Америки тридцать лет назад и привез с собой, помимо багажа, облик настоящего американца; причем не только привез, но и содержал в идеальном порядке, так что при необходимости мог совершенно спокойно вернуться в сём обличье на родину. Но, очевидно, теперь джентльмен никуда не собирался; его путешествия закончились, и он проводил время в покое, который предшествует покою вечному. Выражение его узкого, чисто выбритого лица с правильными чертами было…

Один раз она взглянула в сторону ворот, где стояли юноши, но ее лицо оставалось спокойным. Гроза стремительно приближалась, поглощая солнце, послышались раскаты грома, и черные тучи угрожающе сомкнулись над городом. Молодой человек, который держался несколько в стороне от своих спутников и казался самым старшим, посмотрел на небо и пошел прочь. Двое других были готовы последовать за ним, но в этот момент дама сорвала одну из розовых роз, прижала ее к своим губам и затем протянула по направлению…

По долгу службы он регулярно читает медицинский еженедельник и имеет общее представление о научных достижениях, но продолжает считать их громоздкими и смехотворными экспериментами. Он едко иронизировал над теорией распространения болезней посредством микробов и любил шутя повторять у постели больного: «Закройте дверь, не то налетят микробы». По его мнению, теория Дарвина – самая удачная шутка нашей эпохи. «Детки в детской, а их предки в конюшне!» – кричал он и хохотал так, что на глазах выступали…

У Марджи никогда не хватало денег на все то, что так отчаянно хочется иметь молоденькой девушке. К примеру, она бы с радостью сделала себе современную стрижку – такую, чтобы казалось, будто волосы растрепал ветер. Как у Рини, ее подружки из конторы. Но модная прическа требовала частых походов в парикмахерскую, а там полагалось оставлять сверх положенной платы еще и центов пять на чай. Поскольку Марджи не могла себе этого позволить, приходилось довольствоваться обычной стрижкой «под фокстрот», и ее…

– Я сегодня получил увольнительный, – сказал Фюзелли, гордо подняв голову. – Небось, к девочкам пойдешь? – Голова!.. У меня дома, в Фриско, есть невеста… Славная девчурка! – И прав, что не связываешься с здешними девчонками. Все они грязнули, в этом проклятом городишке. Да! Уж если собираешься за океан, так держись крепче… – Юнец с льняными волосами с серьезным видом перегнулся через стол. – Пойти взять, что ли, еще жратвы? Подождешь меня? – сказал Фюзелли. – А что ты будешь делать в городе?…

Граф Франц встал, слегка пошатываясь, пересек комнату. Дог медленно следовал за ним. Граф открыл дверь, пес быстро выбежал. – Этот тоже скучает в обществе бедняги Франца, но он всё же милый. Ба! Нет в мире совершенства. Вот надежный друг (и он погладил графин), вот мои старые приятели – с берегов Рейна, из Медока, из Шаранты, с Ямайки, кое-кто из Венгрии. Они честны. И в то же время этим подлинным Тартюфам, этим ханжам, этим краснолицым или, наоборот, бледным проповедникам, господам Шерри или Портвейну,…

Калоши счастья I. Начало Дело было в Копенгагене, на Восточной улице, недалеко от Новой Королевской площади. В одном доме собралось большое общество – иногда ведь приходится принимать гостей, – зато потом и сам можешь надеяться на приглашение. Часть гостей уселась за карточные столы, другая – окружила хозяйку, предложившую придумать тоже какое-нибудь занятие, а пока потекла неторопливая беседа. Разговор зашел, между прочим, о средних веках, и некоторые утверждали, что те времена куда лучше…

– Ее самую, Фил, – отвечали молодые люди, гордясь тем, что могут называть хозяина ранчо по имени, и поспешно прикрывали каталог, пока он не застал их за разглядыванием женщин на рекламе корсетов и нижнего белья. Как же восхищала его отстраненность! Владея половиной крупнейшего ранчо в долине, он мог позволить себе все, что пожелает – «Лозьер», «Пирс-эрроу», любой автомобиль, – однако Фил не интересовался машинами. Как-то о покупке «Пирса» задумался Джордж. «Хочешь как богач-еврей выглядеть? » …

Внутри освященного гербовым орлом служебного помещения никогда не происходит видимых перемен. Вечный закон начала и конца разбивается о казенный барьер; вокруг здания почты на деревьях зеленеет и осыпается листва, растут дети и умирают старики, рушатся старые дома и поднимаются новые, и одно лишь казенное учреждение наглядно демонстрирует свою ничему не подвластную силу вечной неизменности. Ибо в этой сфере взамен каждой вещи, которая изнашивается или исчезает, портится и ломается, начальство затребует…

Когда Лоренцо замолчал, Джан Розате сказал: «Ты уже отомстил, мой друг. Нам бы никогда не удалось взять крепость без твоей помощи. Но теперь твоя работа закончена. Так вернись же к нам для новых дел! Тебя зовет герцог, слышишь? Тебя зовет герцог!» Но Лоренцо – Лоренцо подпер голову рукой и долго молчал. Потом он заговорил: «Передай герцогу, о Джан Розате, что я не могу оставить крепость. Скажи ему, что со мной случилось то же, что со львом на моем гербовом щите. Скажи ему, что я разделил печальную…

Днем, может быть, играли с ним на улице солдаты, которым казаки исписали лицо своими шашками; по ночам он часто, должно быть, пробуждался от гневного грохота артиллерии, спешившей в Австрию, чтобы под Аустерлицем разбить ледяной покров под русской конницей. И все помыслы его юности должны были раствориться в одном волнующем имени, в одной мысли, в одном представлении: Наполеон! Перед большим садом, ведущим из Парижа в широкий мир, выросла триумфальная арка, на которой высечены были названия городов…

– Садитесь, леди, – пригласил я. Она села, положив ногу на ногу, так высоко, что чуть мне глаз не выбила. – Рад вас видеть. – Хватит пялиться, чего вы тут еще не видели. – Такого не видел. Назовите свое имя, пожалуйста. – Леди Смерть. – «Леди Смерть»? Вы из цирка что ли? Или в кино снимаетесь? – Нет. – Место рождения? – Это неважно. – Год рождения? – Бросьте эти шутки… – Я пытаюсь всего лишь узнать что-то о вас. Я как-то растерялся и стал шарить глазами по ее ногам.…