Зарубежная классика

Немного дальше, перед одним из коттеджей, чинно прогуливалась дама в черном с четками в руках. Многие постояльцы пансиона отправились на лодке Бодле в Шеньер Каминада на мессу. Несколько детей под черными дубами играли в крокет. Двое детей самого мистера Понтелье гуляли тут же – это были крепкие мальчуганы четырех и пяти лет. Няня-квартеронка неотступно следовала за ними с отсутствующим видом. Мистер Понтелье в конце концов закурил сигару и затянулся, лениво выпустив газету из руки. Его взгляд…

Линдон взял в жены дочь Родерика Барри и стал подбираться к его поместью; и хотя живы были прямые потомки Фодрига Барри, чему я живое доказательство [6] , английский суд присудил поместье англичанину, как это всегда бывает, когда тягаются англичане и ирландцы. Итак, если бы не женская слабость, я по праву рожденья владел бы поместьем, которое досталось мне потом единственно в силу моих заслуг, как вы со временем услышите. Но вернемся к моей семейной хронике. 6 Нам так и не удалось отыскать…

Голем – это ключевой символ. Вокруг него выстраивается множество повторяющихся по-разному образов, развивающихся через намеки по эллиптическим траекториям. Амнезия Перната сравнивается со стеной: «…особым методом, приложив немало усилий, мы как бы замуровали в нем болезнь», – после того, как читателю представлена история Голема, якобы до сих пор живущего в одном из домов гетто, в комнате без входа. Эта комната, кажется, раскрывается в кульминационный момент романа – а в самом конце находят свой…

Днем, может быть, играли с ним на улице солдаты, которым казаки исписали лицо своими шашками; по ночам он часто, должно быть, пробуждался от гневного грохота артиллерии, спешившей в Австрию, чтобы под Аустерлицем разбить ледяной покров под русской конницей. И все помыслы его юности должны были раствориться в одном волнующем имени, в одной мысли, в одном представлении: Наполеон! Перед большим садом, ведущим из Парижа в широкий мир, выросла триумфальная арка, на которой высечены были названия городов…

Жизнь Фицджеральда – если подавать ее в сжатом виде, без особых подробностей – выглядит впечатляюще. Сначала он – красавец, выпускник Принстона, который после выхода дебютного романа в двадцать четыре года становится звездой и завсегдатаем светских хроник. Биограф Эндрю Тернбулл рисует Фицджеральда человеком огромных, буйных страстей, шутником и балагуром, который жил на полную катушку, был любимцем публики, много и разнообразно пил, просаживал огромные авансы от издателей, а в тридцатые, когда закончилась…

– Почему не показаться, покажусь. Прохожий привёл Мартина к королю. Тот долго дивился инструменту, а потом попросил парня пойти на королевский луг косить траву. Мартин пошёл, зеваки следом увязались. Посреди луга воткнул он косу в землю и велел слуге в полдень принести обед на двоих. А зевак всех выгнал. В полдень слуги принесли обед на двоих – и давай удивляться, как много травы накошено. – А травокус ваш тоже обедать станет? – спрашивают у Мартина. – Он когда работает, его…

– Конечно, говорю. – Тогда скажите, пожалуйста, где берут билеты? Молодой человек покачал головой. – Не знаю, – сказал он. – Я иностранец. Девушка тяжело вздохнула. – Но что с вами, мадемуазель? Девушка не ответила и только крепче сжала руки на старой сумке, которая лежала у нее на коленях. В купе воцарилась тишина – так затихают животные, почуяв приближение опасности; взоры всех пассажиров были устремлены на чужестранцев. – М-да, – прервал молчание краснощекий человек, – он был немножко…

– Очень даже. Хватит это спрашивать, прошу тебя. – Когда вы добрались? – Не знаю. Утром в среду, рано. – Кто вел? – Он, – сказала девушка. – И не волнуйся. Он вел очень хорошо. Я поражалась. – Значит, он? Мюриел, ты дала мне честное… – Мама, – перебила ее девушка, – я же тебе сказала. Он вел очень хорошо. Всю дорогу ниже пятидесяти, между прочим. – Он не пытался, как тогда, чудить с деревьями? – Я же сказала , мама, он вел очень хорошо. Прошу тебя. Я попросила его не отдаляться…

– Не знаю. Нам по пути? – Пожалуй, до «Вестерн» я спокойно могу дойти и пешком, – заявила она, и мы двинулись к павильонам киностудии. Так все это началось, эта история кажется мне очень странной и сегодня. Я вообще ничего не понимаю. Много раз думал о случившемся, но все равно не понимаю. Ведь убийства-то не было. Один человек пытался оказать другому услугу, и вдруг выясняется, что его за это убьют. Они собираются меня убить. Я точно знаю, каков будет приговор судьи. Стоит взглянуть на него,…

Питер решил, что он пропал, и из глаз у него полились крупные слёзы. Но тут несколько знакомых воробьёв услыхали его всхлипы. Они подлетели к нему страшно взволнованные и стали умолять его не падать духом. Мистер Мак-Грегор уже подходил с решетом, которым он собирался накрыть Питера, но Питер вывернулся из рукавов как раз вовремя и удрал, оставив курточку возле куста. Он кинулся в сарай и спрятался там на дне лейки мистера Мак-Грегора. Конечно, лейка вполне подходящее место, но в ней почему-то…

– От них, но не от вас, – сказал Мухолов. – Я должен его охранять, – заявил молодой человек. – Я и сам не дам себя в обиду, – сказал пожилой господин. – Но как же избежать внимания общественности, если вы всё время торчите поблизости. Тем временем общественность, подобрав свои цветы и овощи, снова стала напирать. – Как же вы защититесь на этот раз? – спросил молодой человек. – А вот так, – заявил человек в рубахе. Он вынул из холщового мешка горсть зёрен и рассыпал их по тротуару и мостовой.…

Kurt Vonnegut MOTHER NIGHT Печатается с разрешения издательства Dial Pre , an imprint of Random Hou e, a divi ion of Penguin Random Hou e LLC и литературного агентства Nova Littera SIA. Публикуется с разрешения Kurt Vonnegut LLC и литературного агентства The Wylie Agency (UK) LTD. Copyright © 1961, 1966 by Kurt Vonnegut. Copyright renewed © 1989, 1994 by Kurt Vonnegut. All right re erved * * * Посвящается Мата Хари Где тот мертвец из мертвых, Чей разум глух для нежных…

Вудворду может грозить такая же печальная участь. Он слишком легко и свободно носит маску аббата, чтобы считать себя застрахованным от упреков в соглядатайстве и в чисто эстетическом подходе к тому социальному процессу, который развертывается в Америке на наших глазах. За этой маской, за философским юмором его, пожалуй, можно не разглядеть на книгах Вудворда того же знака, который лежит на Бомарше. Увлеченный его исключительным даром рассказчика и его остроумием, читатель рискует проглядеть в Вудворде…

Через минуту няня и Марк снова шли по площади. В сумочке у девушки лежал флакончин духов, а малыш крепко сжимал в руке пистолет. Они уносили с собой "любовь и "смелость", подаренные щедрой Ягг. Однако эти приятные сами по себе дары не гарантировали (к нашему огромному сожалению) им счатья до конца дней. Народ все прибывал и прибывал на ярмарочную площадь. Один за другим Грета внимала с полок свои подарки. Денег с покупателей она, как любая уважающая себя волшебница, не брала, чем вызывала у одних…

Отто Лиденброк был профессором в Иоганнеуме и читал лекции по минералогии, причем регулярно раз или два в течение часа выходил из терпения. Отнюдь не потому, что его беспокоило, аккуратно ли посещают студенты его лекции, внимательно ли слушают их и делают ли успехи: этими мелочами он мало интересовался. Лекции его, согласно выражению немецкой философии, носили «субъективный» характер: он читал для себя, а не для других. Это был эгоистичный ученый, настоящий кладезь знания, однако издававший при малейшей…

– Девять тысяч восемьсот гиней, – повторил аукционист, обводя взглядом переполненный зал. Тишина. – В последний раз: девять тысяч восемьсот гиней. Опять тишина, зловещая и бесповоротная, прерванная резким стуком молотка. – Продано за девять тысяч восемьсот гиней… мисс Лоример. Кэтрин Лоример незаметно поднялась со своего места за длинным столом и направилась к открытым двойным дверям в конце просторного зала. Несколько человек, вежливо расступившись перед ней, пробормотали поздравления,…

– А я куплю себе новую коробку цветных карандашей. Без них я как без рук, – решительно заявила Эми. – Мама ни словом не обмолвилась по поводу наших денег; она не желает, чтобы мы чем-нибудь жертвовали. Давайте купим то, что хочется каждой из нас, и устроим маленький праздник. Полагаю, своим тяжким трудом мы это заслужили! – выпалила Джо, окидывая взглядом задники своих туфель. – Я так уж точно. Знали бы вы, каково это – каждый день учить этих несносных детей, тогда как на самом деле мне хочется…

Стремительно развивающееся действие втягивает в свою орбиту, наряду с основными героями, и многочисленных исторических персонажей. Яркими красками автор описывает особенности жизни и традиции средневековой Испании. Важнейшим героем романа является и природа Эль-Бьерсо: все события разворачиваются на фоне горных пейзажей, долин и ущелий, величественных замков, сохранившихся и до наших дней, мистических гор Лас-Медулас, чьи терракотовые склоны до сих пор привлекают туристов со всего мира. Среди каштанов…

С тех пор в городе многое переменилось. Крутая улица рычала ползущими на подъем и мурлыкала катящимися под гору автомобилями; на тротуарах стало больше людей – откуда все они взялись? – спрашивала себя Ханна, думая о снижении рождаемости, но не возмущалась их присутствием. Толпа будоражила напоминанием о том, что у каждого отдельного человека есть право на существование, что жизнь других требует от них такого же полновластия, как и ее собственная, и что у них так же есть перед жизнью обязательства:…

– Ну как же, – ответил он, – думаю, мне не составит труда его найти. Одновременно с этим его внутренний голос зашелся криком: «Однако! Вот бы ее написать! Какой взгляд, сколько в нем глубины, дна не разглядеть! С ума сойти можно!» Он яростно заметался между возницами: наверняка этот экипаж где-то здесь. Наконец молодой художник заметил какого-то человека, наблюдавшего за его метаниями с выжидательной ухмылкой на лице. – Эй! – воскликнул Хокер. – Вы едете в «Хемлок Инн»? Тот кивнул.…