Книги из серии "Гусляр"

Удалов с Ложкиным пригляделись и согласились с Минцем. Пю-мезонные ускорители требовали ремонта. Корабль медленно снижался, продвигаясь к берегу, и наконец завис над самой кромкой воды, бросив тень на песок. – Скоро высадку начнут, – сообщил Удалов. «Да, – подумал Ложкин. – Сейчас откроется люк, и на песок сойдет неизвестная цивилизация. Вернее всего, она дружественная, но не исключено, что могла пожаловать злобная и чуждая нам космическая сила с целью покорения Земли. А ведь никаких действий…

– Ей-богу, не стоило беспокоиться, – хрипло произнес Минц. Он сидел в пижаме на диване. Горло было завязано полотенцем. Профессор читал журнал. Шмыгнув носом, Минц виновато сообщил Удалову: – Простуда вульгарис. Прогноз благоприятный. – Это ты его в магазин посылал? – спросил Удалов. – Не совсем так, – ответил Лев Христофорович. – Один зефир забегал ко мне днем узнать, как выглядит подвенечное платье… – Чего? – Подвенечное платье, – повторил Минц. – Они решили сделать подарок невесте…

– Ей-богу, не стоило беспокоиться, – хрипло произнес Минц. Он сидел в пижаме на диване. Горло было завязано полотенцем. Профессор читал журнал. Шмыгнув носом, Минц виновато сообщил Удалову: – Простуда вульгарис. Прогноз благоприятный. – Это ты его в магазин посылал? – спросил Удалов. – Не совсем так, – ответил Лев Христофорович. – Один зефир забегал ко мне днем узнать, как выглядит подвенечное платье... – Чего? – Подвенечное платье, – повторил Минц. – Они решили сделать подарок невесте Гаврилова.…

Бегуны растянулись по крутой тропинке. Оркестр заметно отстал. Только флейты держались в основной группе. Среди отставших оказался и профессор Минц, человек грузный и к физкультуре непривычный. Но упрямый. Он уже три недели бился над проблемой гравитации. И хоть утверждал, что гравитация нужна любимому городу в строительстве, Удалов подозревал, что действительная причина – желание с помощью такого изобретения прославиться в утренних забегах. Удалова оттолкнул редактор городской газеты Малюжкин.…

Население Великого Гусляра достигает восемнадцати тысяч человек. В нем проживают люди шестнадцати национальностей. В деревне Морошки обитают четыре семьи кожухов. Кожухи — малый лесной народ угро-финской группы, говорящий на своеобразном, до сих пор не до конца разгаданном наукой языке. Письменность кожухов на основе латинской была разработана в 1926 году гуслярским учителем Ивановым, который составил букварь. В наши дни лишь три кожуха — Иван Семенов, Иван Мудрик и Александра Филипповна Малова …

– Так бы тебе и дали попробовать медового самогона, – возразил Грубин. – Они бы тебя сразу узнали. – Как? – удивился Василь Васильич. Все засмеялись, а Ложкин ответил: – По одежде бы узнали. И по акценту. Они же на другом языке говорили, на древнеславянском. – И вместо меда получил бы мечом по шее, – подытожил Грубин. – Ладно, ладно! – не сдался Василь Васильич. – Неужели полагаете, что я к ним без подготовки отправлюсь? Сначала я в Академию наук. Дайте, скажу, мне консультантов по древнеславянскому…

Эрик приходит в магазин после работы, чаще если плохая погода, прихрамывает (нога у него тоже повреждена), забивается в уголок за аквариум и глядит на Зиночку, в которую он влюблен без взаимности. Да и какая может быть взаимность, если Зиночка хороша собой, пользуется вниманием многих ребят в речном техникуме и сама вздыхает по учителю биологии в первой средней школе. Но Зиночка никогда Эрику плохого слова не скажет. Третий квартал кончался. Осень на дворе. Зиночка очень надеялась получить хороший…

– Разумеется, – ответил молодой человек. – А разве эта дорога еще куда-нибудь ведет? – Нет, далее она не ведет, если не считать проселочных путей к соседним деревням, – ответил плотный блондин. – Значит, я еду в Гусляр, – сказал молодой человек, большой сторонник формальной логики в речи и поступках. – И надолго? – В отпуск, – сказал молодой человек. – Мне ваше лицо также знакомо. – А на какой улице в Великом Гусляре вы собираетесь остановиться? – На своей, – сказал молодой человек, показав…

– Ей-богу, не стоило беспокоиться, – хрипло произнес Минц. Он сидел в пижаме на диване. Горло было завязано полотенцем. Профессор читал журнал. Шмыгнув носом, Минц виновато сообщил Удалову: – Простуда вульгарис. Прогноз благоприятный. – Это ты его в магазин посылал? – спросил Удалов. – Не совсем так, – ответил Лев Христофорович. – Один зефир забегал ко мне днем узнать, как выглядит подвенечное платье... – Чего? – Подвенечное платье, – повторил Минц. – Они решили сделать подарок невесте Гаврилова.…

Через тропинку лежало дерево. Большое и корявое, Дегустатов помнил его. Оно росло всегда на склоне холма и превосходило прочие деревья в лесу своими размерами. – Ой-ой-ой, – произнес Дегустатов вслух. – Вот тебе и конец пришел. Не думал, что тебя так скоро подмоет вешними водами. Дерево, видно, упало только-только – даже молодые листья не успели завять. Если был бы трактор да была бы хорошая проезжая дорога к самому дереву, то можно бы перетащить дерево на территорию дома отдыха. И Дегустатов…

Изобретаешь компьютер и колешь им орехи!» Но, рассуждая так, Минц не прекращал изобретать соответствующее средство. Потому что он стремился к счастью и, не надеясь на то, что добьется его на пустом месте, пытался восстановить ситуацию, при которой был счастлив. Для этого следовало заставить мозг заново пережить тот момент. То есть мозг должен поверить, что этот момент возвратился. Притом не сегодняшний, разочарованный и усталый, не верящий в счастье мозг, а тот, юношеский, смятенный и трепетный.…

– Чем могу быть полезен? – вежливо спросил профессор, отрываясь от написания научной статьи. – Не могу больше, – сказала Ксения. – Даже если он и вправду на рыбалку едет, меня подозрения душат. Я чрезвычайно ревнивая. Прямо заперла бы его в комнате и никуда не пускала. – А как же его работа? – удивился Лев Христофорович. – А как же его обязанности перед обществом? – У него обязанности перед семьей, – отрезала Ксения. – Кроме того, я бы его только на выходные запирала и по вечерам. – Вряд…

Склянки стояли на полочке, прикрытые сверху газетой. – Это от гостя остались, – сказала Мария. – Старик с ними колдовал. Может, пригодятся. – И все тебе пригодится! – кипятилась Аида. – Я их сейчас в мешок... Мария собрала склянки в подол и отнесла их в комнату. Там осторожно высыпала на стол, покрытый протертой скатертью с осклабившимися мордами тигров по углам. Склянки и коробки были разные – из-под майонеза, простокваши, валерьянки и комплексного витамина. Мария расставила склянки по росту,…

– Спасибо, – ответил Минц и задумался. Столь глубоко, что, когда Гаврилова покинула комнату, он этого не заметил. Наступила ночь. Во всех окнах дома № 16 погасли огни. Утомились игроки и певцы. Лишь в окне профессора Минца горел свет. Иногда высокая, с выступающим животом тень профессора проплывала по освещенному окну. Порой через форточку на двор вырывались шуршание и треск разрезаемых страниц – профессор листал зарубежные журналы, заглядывая в достижения смежных наук. От прочих ученых профессора…

Деятельность ученых (в нашей стране исследование грецких орехов началось лишь после революции и связано с именем туркменского археолога Абдусалимова, нашедшего стоянку грецкого ореха в районе г. Сочи) позволяет уже сегодня с уверенностью поведать неискушенному читателю о ходе эволюции наших братьев. Покинув в Верхнем Палеозое солоноватое море, далекие предки грецкого ореха вышли на берег и в краткий срок освоили пляжи и прибрежные заросли. Динозавры не преследовали их ввиду малого размера, а быстрота…

Лека торговала мороженым на углу Пушкинской и Советской. У нее была повозка, похожая на сундук голубого цвета. Сверху крышки: под одной – мороженое, под другой – вафельные крышечки, под третьей – банка с водой. Лека брала в руку прибор, похожий на небольшой олимпийский факел, вкладывала в расширение круглую вафельку, потом окунала ложку в воду, зачерпывала ею мороженое и клала на вафельку. Затем Лека прикрывала мороженое другой вафелькой и выталкивала готовую порцию из факела. Мороженое было круглым,…

– Значит, никакой надежды? Профессор глубоко задумался и ничего не ответил. Дня через три профессор встретил Ложкина на улице. – Послушайте, Ложкин, – сказал он. – Я вам очень благодарен. – За что? – удивился Ложкин. – За грандиозную идею. – Что же, – ответил Ложкин, который не страдал излишней скромностью. – Пользуйтесь, мне не жалко. – Вы открыли новое направление в биологии! – Какое же? – поинтересовался Ложкин. – Вы открыли генетику наоборот. – Поясните, – сказал Ложкин…

Ложкин не слушал. Он смотрел на ребенка, лежавшего в кроватке. Ребенок осмысленно разглядывал погремушку, крутил в руках, думал. – Агу, – проговорил Ложкин, – агусеньки. – Агу, – откликнулся ребенок, как бы отвечая на приветствие. – Боря, осталось десять минут, – напомнила Клара. – Где сахарная водичка, найдете? Пеленки в комоде на верхней полке. Николай Иванович остался с ребенком один на один. Он постоял у постельки, любуясь мальчиком, потом, неожиданно для самого себя, произнес: …