1812. Год Зверя. Приключения графа Воленского

Я нашел в темноте подкову и, пожелав моим похитителям спокойных и крепких снов, с удвоенной силой взялся за работу. Нащупав шов между кирпичами на уровне дверной ручки, я принялся расковыривать его железякой.

Через несколько минут мне стало жарко. Я разделся по пояс и бросил одежду на перину. Подкова скрежетала о камень, но я уже не обращал внимания на производимый мною шум. Я вспотел, и при этом особенно резко ощутил аромат духов мадам Арнье. Он приводил меня в бешенство. Я продолжал работу с остервенением и воображал, что не подковой ковыряю стену, а шершавым кирпичом соскребаю со своего тела кожу, хранившую запах Изабель.

Неожиданно с улицы донесся грохот копыт и скрип колес, кто-то подавал отрывистые команды, послышался топот. На визит друзей происходящее не походило.

Я бросился к стене и, вытянув голову к зиявшему полукругу окошка, закричал:

— Эй! Я здесь! Выпустите меня отсюда! Я здесь!

— Ага! Здесь он, вот! Ну?! Что я говорил?! — торжествовал голос с улицы.

Он показался мне знакомым: вроде бы совсем недавно я его слышал. Но чей это голос, не припомнил.

Раздался топот по лестнице, и другой, тоже смутно знакомый, голос спросил:

— Ваше сиятельство, вы здесь?!

— Здесь! Здесь! — ответил я.

— Отойдите от двери, — попросил голос. — Будем вышибать!

Я встал в угол и крикнул:

— Давайте!

— Эх, ма! Взяли!

В дверь ударило что-то тяжелое. Дерево затрещало, дрогнули стены, посыпалась пыль, всполошились и зажужжали мухи.

— Еще раз! — скомандовал голос.

Вторым ударом дверь вышибли. Внутрь влетело бревно, следом, едва удержавшись на ногах, ввалились двое солдат. За ними с факелом в руках вошел тучный офицер. С изумлением я узнал полковника Парасейчука. Я о нем и думать забыл в суматохе последних дней.

— Ваше сиятельство, как вы?! — воскликнул он.

Он едва не кинулся на меня, чтобы проверить на ощупь, насколько я цел и невредим.

— Олег Николаевич! Как вы здесь оказались?! — спросил я.

Ответить он не успел — наверху раздался выстрел. Не сговариваясь мы бросились к выходу и столкнулись на узкой лестнице. Пока Парасейчук, извиняясь, уступал мне дорогу, наверху кто-то вскрикнул, а еще через мгновение прогремел новый выстрел.

Начался переполох, послышался гулкий топот и возбужденные голоса. Я бросился вперед, прыгая через ступени, Парасейчук пыхтел за спиной, солдаты не могли обогнать его на узкой лестнице. В небольшой прихожей при свете свечей я увидел проход в глубину дома и еще одну лестницу, ведущую на второй этаж. По ней поднимались офицеры в полицейских мундирах. Я направился за ними.

Из дальней комнаты донеслась брань. Я заглянул через спины столпившихся в дверях полицейских и увидел полицеймейстера полковника Дурасова.

— Вы?! И впрямь вы! — воскликнул он и, окинув взглядом мою полуобнаженную фигуру, с неудовольствием добавил: — Вы что, спали?!

— Видите… Я же говорил… Я же говорил, — задыхаясь, пропыхтел за спиной полковник Парасейчук.

— Разрешите, — попросил я.

Передо мной расступились, и я увидел полицейского, распростершегося у входа. Я переступил через тело. В комнате обнаружилось еще двое убитых. В одном из них я узнал усатого тюремщика. Второй, очевидно, был его напарником. Потянуло холодным воздухом, раскрытые ставни заскрипели на сквозняке. Окно выходило на задний двор.

Я вспрыгнул на подоконник и крикнул:

— Вперед! Скорее! Мы еще можем догнать убийцу!

Я сделал шаг и оказался на крыше пристройки, огибавшей дом. Невысокий забор отделял соседний двор. Я всматривался в темноту, но никакого движения не заметил. В то же время с другой стороны дома заливались лаем собаки. Придерживаясь руками за стену, я прошел по крыше за угол. Здесь для убийцы открывалось несколько путей. Он мог перебраться на дерево, а с него на крышу соседнего дома или через забор на улицу. Лай доносился отовсюду, и понять, какой пес всполошился первым, а какие собаки откликнулись позднее на его голос, было невозможно.

Я поежился, подумав, что убийца мог затаиться в темном углу, дожидаясь удобного случая, чтобы бежать. Возможно, сейчас он наблюдал за мной, и вид единственного полуобнаженного безоружного преследователя забавлял его. Некоторое время я всматривался в темные углы соседнего дома, закутки во дворе, где чернота была особенно густой. Я пытался что-либо разглядеть под сенью деревьев, но понял, что попусту теряю время.

Послышался голос Дурасова:

— Граф! Где вы?!

Я вернулся за угол и увидел высунувшегося в окно полицеймейстера. Он подал мне руку, и я перебрался в комнату.

— Черт знает что! — Он жестом указал на трупы. — Несчастный Синицын! Мы поставили его сторожить этих двоих…

— Картина ясная! — перебил я полковника. — Убийца имел два пистолета наготове и кинжал. Первым выстрелом он убил вашего Синицына. Ударом кинжала убил первого сообщника, который не ожидал нападения, а второго сообщника застрелил.

— Но зачем? Зачем он убил своих же товарищей? — удивился полицеймейстер. — Они могли убежать все вместе!

Я хотел выговорить Дурасову за то, что он не отправил своих людей вдогонку за убийцей, но передумал. Я лишь смерил его взглядом и ответил:

— Он убил их, потому что я видел их лица. И не только я, а еще и вы, и ваши люди.

Полковник почесал затылок, хмыкнул и спросил:

— Вы-то как? Целы?

— Как видите, — сказал я.

— Это все ваш друг, — Дурасов кивнул на полковника Парасейчука. — Ему спасибо скажите!

Я взглянул на Олега Николаевича с благодарностью, подумав, что вопреки первому впечатлению награды не зря занимали всю его грудь.

— Где мы находимся? — спросил я. — Меня привезли сюда с завязанными глазами.

— Это Немецкая слобода, — сообщил Дурасов.

Я заметил на столе свою шпагу, которую отобрали похитители. Повесив ее на пояс, я сказал:

— Насколько помню Москву, отсюда не так далеко до Сокольников. Нужно срочно вернуться на дачу генерал-губернатора.

— Сейчас глубокая ночь, — возразил Дурасов. — Давайте обождем до утра.

— Вы с ума сошли! — взорвался я. — Убийца ждать не будет! Мы и так потеряли уйму времени! Вы должны были поймать убийцу! У вас тут достаточно людей, вы должны были окружить дом, прежде чем врываться сюда! А вы тут собрались, как на смотрины! Трупов, что ли, не видели?!

— Ваше сиятельство! — вскипел Дурасов. — Мы спасли вам жизнь! И вот она, ваша благодарность!

— Егор Александрович, я вам благодарен, — смягчился я. — Но наша служба как раз и состоит в том, чтобы, рискуя собственными жизнями, спасать чужие! В данную минуту есть все основания полагать, что жизнь графини Екатерины Петровны Ростопчиной в опасности. Оставьте здесь пару человек и помчались в Сокольники!

Не дожидаясь ответа, я покинул комнату и спустился в подвал за одеждой. Парасейчук загромыхал следом.