1812. Год Зверя. Приключения графа Воленского

У парадного входа толпилось полдюжины полицейских.

— Blimey ! — воскликнул я и повернулся к Олегу Николаевичу. — Будь Дурасов чуточку расторопнее, убийца бы не ушел! Тут достаточно людей, чтобы окружить дом.

— Видите ли, убийца ловко справился сразу с тремя, — возразил полковник.

— Не ждавших нападения, — уточнил я.

— Ага! Что я говорил! — вдруг послышалось из темноты.

Это был тот смутно знакомый голос, который я услышал, еще сидя в узилище. С коляски спустился бородатый купец — тот самый, с которым мы прошлой ночью столкнулись на берегу Рыбинки, приняв друг друга за шпионов.

— Сударь, догадываюсь, что вам я обязан своим спасением, — сказал я.

— Хех! — бородач окинул меня лукавым взглядом и воскликнул: — Своих не бросаем!

— Дай, брат, обниму тебя!

Я обхватил купца за плечи, а потом и с полковником Парасейчуком облобызался.

— Мы срочно возвращаемся в Сокольники! — сказал я. — Это твоя коляска?

— Доберемся мигом! — ответил купец и сам полез на козлы.

Мы с Парасейчуком забрались внутрь.

— Все в Сокольники! На дачу генерал-губернатора! — крикнул я полицейским.

Тут на улицу вышел полковник Дурасов и его подчиненные остались внимать его указаниям.

— Как тебя величать, милостивый государь? — уже в пути спросил я бородача.

— Савелием Федоровичем.

— Картина вполне ясная, — сказал я. — Ты следил за дачей, все волновался, а не даст ли генерал-губернатор деру? И увидел, как меня тюкнули по голове и погрузили в коляску.

— Вот-вот! — подтвердил Савелий Федорович. — Все это показалось мне странным. Я за вами проследил, а потом кинулся в управу благочиния!

— А вы-то как здесь оказались, Олег Николаевич? — спросил я полковника.

— Видите ли, я по приезде решил наведаться к московским коллегам, — поведал Парасейчук. — Захожу на Съезжий двор, а там картина: купец утверждает, что с нашим человеком, похожим на английского шпиона, беда приключилась. Его и слушать никто не желал, а я сердцем почуял: беда-то с вами, ваше сиятельство. Кто ж у нас еще на английского шпиона похож?! Тут я уж сам на полковника Дурасова накинулся! Грех, говорю, на душу возьмете, если графа Воленского не выручите!

— Да, господа, если б не вы! — воскликнул я.

— А знаете ли, ваше сиятельство, что в Санкт- Петербурге произошло? — спросил приглушенным голосом полковник Парасейчук.

— Олег Николаевич, оставим титулы, — предложил я. — А про Петербург потом расскажете. Сейчас важно, что нас в Сокольниках ждет!

Он поджал губы: петербургские новости просились наружу, но полковнику пришлось набраться терпения и выслушать меня.

— Положение ужасное, — сказал я. — Подтвердились худшие мои предположения: графиня Ростопчина собирает секретные сведения для французов. Я видел патент Наполеона среди ее бумаг!

— Вот так, — кивнул я. — Как сказать об этом графу Ростопчину? С ума сойти можно!

Я подался вперед и, опершись локтем о колено, уткнулся лицом в ладонь. А Олег Николаевич сказал:

— Что-то я вас не пойму, Андрей Васильевич. Вы разоблачили шпиона — это же хорошо! А что генерал-губернатор за своей женой не уследил, так пусть он сам и терзается! Вы-то тут при чем?

Я взглянул на полковника Парасейчука. Он был спокоен, ни тени сомнения не отразилось на его лице.

— А как вы начинали службу? — спросил я. — Кто был вашим начальником?

— Я начинал службу у графа Буксгевдена ^[36] , — с чувством ответил Парасейчук. — Видите ли, мне повезло: имел честь пользоваться большим его расположением…

— Вот и представьте себе, что вам предстоит арестовать Наталью Александровну! ^[37]

Глава 13

36

Буксгевден Федор Федорович (1750–1811) — граф, генерал от инфантерии. В 1797–1798 гг. петербургский генерал-губернатор; главнокомандующий во время Русско-шведской войны 1808–1809 гг.

37

Наталья Александровна — имеется в виду Наталья Александровна Алексеева, предполагаемая внебрачная дочь А. Ф. Орлова и Екатерины II. В 1777 г. вышла замуж за Ф. Ф. Буксгевдена.

Двое будочников преградили нам дорогу на подъезде к даче. Один из них поднял фонарь и хлопал красными от недосыпания глазами, всматриваясь в наши лица.

He столько мои слова, сколько полицейский мундир полковника Парасейчука внушили будочникам доверие. Они отступили и подняли шлагбаум.

— Скажите-ка, любезные, кто-нибудь за последний час приезжал или покидал дачу? — спросил я.

— Фельдъегерь от принца Ольденбургского, — сообщил будочник. — Да он и уехал тут же!

— Уехал?! — воскликнул я.

— Уехал, — подтвердил будочник. — На своей фельдъегерской тройке.

— Скорее! Вперед! — скомандовал я Савелию Федоровичу.

Он стегнул лошадей, и коляска покатила к парадному подъезду.

— Shit ! — выругался я. — И как это никто не попался нам навстречу?!

— Может, стоит отправиться вдогонку? — предложил полковник.

— Вы правы, — ответил я. — Но все же… все же давайте убедимся, что с графиней Ростопчиной все в порядке.

Мы вошли в дом, и я не мешкая направился в спальню мадам Арнье. Увидев спавшего лакея, мы растолкали его и велели немедленно будить графа Федора Васильевича. Слуга, привыкший к тому, что к генерал-губернатору со срочными делами приезжают в любое время суток, отправился поднимать господина.

Я ворвался в будуар Изабель. Платья, вывалившиеся из шкафа, раскрытые ящички секретера, брошенные вещи свидетельствовали о поспешном бегстве. Мадам Арнье взяла только самое необходимое.

Все это я отметил мимоходом, бегом отправившись в покои графини Ростопчиной. Я прошел в сени, приоткрыл дверь и прислушался. В комнате царила гробовая тишина. Окна оказались занавешены плотными гардинами, совершенно не пропускавшими света. Я не мог ничего разглядеть и тщетно пытался услышать мерное дыхание спящей женщины.

Что, если пресловутый фельдъегерь проник в спальню графини и сделал свое страшное дело?! Опасаясь обнаружить худшее, я вполголоса произнес:

— Екатерина Петровна…

Никто не откликнулся.

— Екатерина Петровна, — снова позвал я.

Никакого ответа не последовало.

Я решил, что либо напугаю ее до полусмерти, либо… либо ей уже ничего не страшно.

— Екатерина Петровна! — гаркнул я.

Послышался шорох, и графиня Ростопчина вскрикнула:

— Кто здесь?!