Адмирал Империи 33

— Помилуйте, ваше превосходительство! — зачастил царедворец, искательно заглядывая адмиралу в глаза. — Уверяю вас полковнику Зубову сохранена жизнь исключительно в интересах дела, нашего с вами дела… Подробности которого, с вашего позволения, я расскажу чуть позже. Нам же с вами следует вернуться к обсуждению Илайи Джонса и его миссии. Это сейчас вопрос первостепенной важности, вы же понимаете…

Иван Федорович слегка успокоился. Его лицо разгладилось, а в глазах появился расчетливый блеск. Что бы там ни было, а канцлер прав — личные счеты и эмоции сейчас следовало отбросить. Перед ними стояла куда более масштабная задача — обеспечить командующему Самсонову стратегический перевес в предстоящей схватке с адмиралом Шуваловым.

— Ладно, черт с тобой, — проворчал Самсонов, небрежно махнув пухлой дланью. — Возвращаемся к Джонсу. И все же, неужто ты всерьез рассчитываешь, что этот однорукий американец станет слепо выполнять любые твои, то есть мои приказы? Что-то слабо верится, Юлиан Николаевич.

Адмирал задумчиво пожевал губами, вперив в собеседника испытующий взор. Было видно, что командующего обуревают самые серьезные сомнения по поводу лояльности вице-адмирала Джонса. В конце концов, Иван Федорович сам однажды, еще в «Тавриде», порывался зарубить этого нахального «янки», не посчитавшись с тем, что тот военнопленный. И лишь вмешательство княжны Таисии тогда спасло американца от неминуемой гибели.

Как знать, не затаил ли теперь Илайя Джонс обиду на вспыльчивого русского адмирала? И не попытается ли отомстить, переметнувшись на сторону его соперника Шувалова в критический момент сражения?

Словно прочитав мысли Самсонова, канцлер вновь позволил себе лишь снисходительную усмешку. И, отвечая на невысказанные сомнения адмирала, промолвил:

— Ну, не любой приказ, конечно. Все-таки, вы же знаете этих свободолюбивых и кичащихся своей независимостью американцев. Чуть что сразу за кольт хватаются, истошно вопя о попранной демократии… Однако, могу вас заверить, господин… — канцлер как бы невзначай стал обращаться к собеседнику на восточный манер, просто «господин», опуская чин или должность. Излюбленная уловка придворных лизоблюдов, когда требуется польстить. — Так вот, будьте спокойны: уж в чем-чем, а в преданности вице-адмирала Джонса вы можете не сомневаться. Скажу больше — когда дойдет до дела, этот «янки» скорее удавится, чем станет подчиняться приказам адмирала Шувалова.

— Даже так? — недоверчиво пробасил Иван Федорович, хмуря пышные брови.

В глазах командующего мелькнул огонек недоверия, слишком уж елейно говорил с ним этот тщедушный канцлер. Несмотря на всю свою грубость и прямолинейность, Самсонов был далеко не так прост, как могло показаться со стороны. За годы придворной службы он сам не раз прибегал к таким приемам.

— Я всегда был честен с вами, Иван Федорович, — между тем вдохновенно продолжал Шепотьев. Теперь в голосе канцлера звучали нотки неподдельной страсти. — И торжественно обещаю: в нужный момент Джонс непременно отведет свои корабли в сторону.

— Ты невероятно умен, канцлер, — прогудел Самсонов, решив что убьет этого прощелыгу, если тот в итоге его обманет, но сейчас решил сыграть в доброго и благодарного господина для своего слуги. — Истинный первый министр Российской Империи, ничего не скажешь. С такой хваткой ты еще и не то провернешь!

Польщенный похвалой, Юлиан Николаевич поспешно вскочил с кресла и отвесил адмиралу очередной церемонный поклон.

— Премного благодарен, господин командующий! — льстиво зачастил царедворец, не разгибая спины. — Ваше доверие для меня величайшая честь. Так что будьте покойны — уже сегодня я лично полечу в расположение гвардейской эскадры Шувалова и встречусь там с вице-адмиралом Джонсом. Обсужу все детали предстоящей операции. К утру мы будем полностью готовы, а там — дело за вами и вашими непобедимыми «черноморцами». Завтра Шувалова и его капитанов ждет сокрушительное поражение и бесславная смерть, не сомневайтесь!

— А я и не сомневаюсь, — хмыкнул Иван Федорович, который не спешил разделять восторги канцлера. При всем уважении к изворотливому уму и поистине макиавеллиевской хватке Шепотьева, здравый смысл и флотская интуиция подсказывали командующему: не стоит слепо полагаться на удачу в столь тонком деле. Слишком много случайностей, слишком велик риск нечаянного провала, способного разрушить их грандиозный план в одночасье.

— Все это звучит заманчиво, канцлер, — настороженно пробасил Самсонов, испытующе глядя на собеседника. — Но не слишком ли опрометчиво мы поступаем, доверяясь лишь на слово этому чужаку Джонсу? Ну как этот хитрый «янки» возьмет и продаст нас с потрохами Петру Шувалову?

Однако Шепотьев быстро развеял сомнения старого служаки. С укоризненной улыбкой он мягко положил тонкую бледную кисть на могучее плечо собеседника — и, чуть наклонившись к его уху, вкрадчиво прошептал:

— Положитесь на меня, Иван Федорович. Клянусь всем для меня святым: провала не будет. На этот случай в гвардейской эскадре у меня уже припасен еще один наш верный союзник…